Вопрос возрождения творческих усилий волновал авторов с древних времен. Софокл удостоился за свои трагедии лишь венка из дубовых листьев. Тогда ведь не существовало издательств или фондов, откуда могли получить гонорар либо премию. Выход был один – карман владыки или вельможи. Хорошо, если рядом находился добрый и отзывчивый толстосум, такой, например, как римлянин Меценат, охотно снабжающий деньгами Вергилия, автора «Метаморфоз» Овидия, Горация и их друзей-поэтов. Этим самым он увековечил свое имя.
Часто же карман таких людей открывался непросто. Вот поучительный тому пример. Один поэт древности так долго надоедал царю Александру Македонскому, что оба заключили негласное соглашение. Поэт воспевает славные подвиги Александра и за каждую хорошую строку получает один золотой. Но только за хорошую. Если же строки не понравятся полководцу, то поэту, согласно договору, полагается оплеуха. В результате кошелек поэта не потолстел, зато распухла физиономия.
В истории литературных премий есть один совершенно любопытный случай, когда победитель поэтического турнира получил награду куда более дорогую, чем венок или деньги, – королевскую корону. А дело было так. Как сообщает датский летописец XII века Сакс Грамматик в своей книге об истории Дании, умер король Фротто и не осталось у него наследников. Тогда властители решили: пусть трон принадлежит тому, кто лучше всех увековечит в стихах славные дела погибшего короля. Победителем был признан бард Хьярно, который и получил корону Дании.
Не всегда владыки сдерживали слово, оценивая творчество сочинителей. Величайшему древнеперсидскому поэту Фирдоуси некий шах поручил изложить историю Персии в стихах, пообещав за каждое двустишие по золотому. Тридцать лет трудился Фирдоуси над поэмой и, завершив ее, представил шаху. Поэту тогда стукнуло 70 лет. Шестьдесят тысяч двустиший «Истории королей» увековечили героические деяния предков заказчика. От построчной оплаты шах не отказался, но отсчитал шестьдесят тысяч не золотых, а серебряных монет. Высочайшая скупость монарха так оскорбила поэта, что он, раздав монеты слугам, навсегда удалился из шахского дворца.
А теперь о художниках. Есть такой известный российский график Павел Бунин. Он был лично знаком с Корнеем Чуковским, иллюстрировал его «Доктора Айболита». Рисовал он для произведений А. С. Пушкина, Киплинга, Омара Хайяма. У меня на полке есть книга, выпущенная издательством «Эксмо-пресс», в которой собраны рубаи известного персидского поэта Омара Хайяма. Предисловие написал народный поэт Дагестана Расул Гамзатов. Рисунки — Павла Бунина. Он предоставил около 800 иллюстраций, но издатели отобрали всего 200 и сразу же с художником расплатились. Рисунки эти — очень чувственные женщины, мудрые мужские лица.
Хайям писал свои четверостишия как бесконечный гимн любви к жизни, вину и женщинам – на полях научных трудов по математике, медицине, астрономии. И это неудивительно, ибо поэт, живший в XI веке, служил придворным астрономом у Мелик-шаха. Был атеистом. Вот что он писал о своем времени:
О небо! К подлецам щедра твоя рука
Им – бани, мельницы и воды арыка;
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо — тьфу! – не стоит и плевка!
Павел Бунин любит повторять те рубаи Хайяма, где тот говорит о вознаграждении трудов. Он восклицал: «На то и Божий дар, чтобы платили гонорар!» Или:
Что мне блаженства райские – потом?
Прошу сейчас – наличными, вином.
В кредит не верю, и на что мне слава –
Под самым ухом барабанный гром?
А грузинский художник начала XX века Нико Пиросманишвили стал прототипом стихотворения Андрея Вознесенского «Миллион алых роз». Этот чудак продал свой дом, купил миллион алых роз и бросил к ногам возлюбленной. Песня на эти стихи стала хитом в исполнении примадонны Аллы Пугачевой. Так вот Нико не знал ни славы живописца, ни покровительства меценатов, ни даже руководящей руки испытанного наставника. Он бродил по узким тихим улицам старого Тифлиса – один со своими нехитрыми орудиями уличного маляра, которого владельцы закусочных приглашали написать для них зазывные вывески, настенные панно, а расплачивались едой и бутылкой вина. Пиросманишвили писал свои картины как гимн благодарности миру с его прелестями. Они поражали гаммой своих красок, в них – глубокая и грустная философия художника, обделенного радостями жизни, но утверждающего их. Если не искушенным в искусстве людям живопись Нико казалась добрым восхвалением их харчевен, то истинные художники увидели в ней сосредоточенный мир. Его картины «Продавец дров», «Крестьянка с детьми идет за водой» хранятся в Тбилисском музее искусств. В них все гуманистично. Имя художника стало известно после смерти в 1918 году не только в Грузии, но и в России.
Говоря о гонорарах, надо упомянуть знаменитую балерину Майю Плисецкую, ушедшую из жизни в прошлом году. Не считая гонораров, ей дарили бриллианты, меховые манто, эксклюзивный торт «Кармен», золотую звезду от европейского ювелира. Получила она и премию от принца Астурийского: престиж награды от королевской семьи Испании плюс 50 тыс. евро. Но она сама в шутку всегда говорила, что её красота поддерживается цветами от благодарных зрителей. После каждой громкой премьеры в Большом театре цветы покрывали ее квартиру на полтора метра в высоту.
А киноактриса Валентина Серова?
В свое время супруга Константина Симонова. Писатель посвятил ей целую книгу чувственной, чуть ли не эротической лирики, вызвавшей неодобрение товарища Сталина: «Зачем издатели тратят государственные деньги на книги такого сорта?» Она снялась в фильме «Жди меня». «Великолепная Валентина!» – как ее тогда называли. Когда она умерла, Симонов, к тому времени уже давно расставшийся с нею, появился на ее похоронах и возложил на могильный холм тысячу алых гвоздик. Тысячу – ни на одну меньше! Это говорит о высоком признании таланта актрисы.
Ибрагим Гасангусейнов