На этой неделе в Дагестане побывал Владимир Назлымов, трехкратный олимпийский чемпион, десятикратный чемпион мира по фехтованию. После длительного отсутствия он вернулся на свою малую родину. Легендарный спортсмен провел в Махачкале всего несколько дней, но успел принять участие в ряде мероприятий, посвященных празднованию юбилея Министерства спорта, встретиться со студентами ДГПУ и даже получить орден «За заслуги перед Республикой Дагестан». В среду на площадке РИА «Дагестан» прошла пресс-конференция с участием Владимира Назлымова. Мы выбрали самые интересные выдержки из его беседы с журналистами.
О возвращении в Махачкалу
«Я уже давно живу в США, но по ощущениям — Россию не покидал. Когда я прилетел в Махачкалу и вышел из самолета, почувствовал – здесь мой ветер. Здесь похоронены мои родители, здесь покоится мой тренер. Я редко произносил слово «Махачкала». Я говорил: «Мой дом». Я давно не был в Махачкале и хочу сказать, что с тех пор город сильно изменился, причем в лучшую сторону. Город вырос в четыре раза. Мы на днях посещали педуниверситет, и я обратил внимание на то, что студенты там, прямо как в американских университетах, сидят на траве, общаются, читают книги. Думаю, лет через 10 Махачкалу вообще будет не узнать».
О переезде в США
«После завершения спортивной карьеры я стал главным тренером Вооруженных Сил СССР по фехтованию. Выражаясь проще – клуба ЦСКА. И в 91-м году произошел неприятный инцидент. Я проводил сборы на олимпийской базе в США, и из этой поездки не вернулся домой мой ученик. Он решил остаться за океаном. Первым приказом заместителя министра обороны было: выгнать меня из армии без пенсии. Я лишился работы. А мне в это время нельзя было оставаться на мели – в этом же году мой сын поступил в США, а там обучение платное. Ладно, первый год учебы я оплатил, продав обе свои машины. А что было делать дальше? На работу меня нигде не брали, и в итоге мне пришлось самому перебраться за океан.
В США я начал тренировать команду государственного университета в Коламбусе. Не думал, что задержусь там надолго. Но судьба распорядилась иначе. В США перебралась моя дочь, мне нужно было поднимать на ноги своих детей, и я каждый раз продлевал контракт.
Действующий контракт истекает в 2017-м. Недавно я встречался с руководством университета, они предлагали мне продлить контракт еще на три года. Я поблагодарил их за доверие, но ответил отказом. Я возвращаюсь домой».
О фехтовании за океаном
«Всегда говорил: я могу всю ночь провести безобразно, но на следующий день любого американца обыграю с завязанными глазами. И обыгрывал. Советское фехтование и американское были несопоставимы. В 68-м, на Олимпиаде в Мехико, у американца сломалась сабля. И я дал ему свою, потому что у него запасной не было. Тот американец, конечно, обалдел – русский спортсмен ему свое оружие отдает. Но вы представляете, насколько плохо было развито фехтование в США, если у спортсменов на Олимпийских играх было только по одной сабле. Сейчас американцы нас еще не догнали, но потихоньку приближаются. Они умные, быстро всему учатся. Тем более, обучают их в основном выходцы из Советского Союза, а это лучшие тренеры в мире».
О перспективах развития фехтования в Дагестане
«Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что в 2017-м году перееду в Махачкалу и начну тренировать здесь местных детей. Такой план есть. Здесь хотят открыть школу фехтования, и это прекрасно. Но вы поймите: мне уже семьдесят лет и у меня каждый год как за три. На какой-то период меня еще хватит, но будут ли другие тренеры? Будут ли их обеспечивать? Это всё зависит не от меня. Что нужно для развития фехтования в Дагестане, помимо очевидного административного ресурса? Нужны лидеры. Нужны энтузиасты. И тогда, я в этом убежден, фехтование приживется в Дагестане. Тут любят единоборства. А ведь фехтование – это искусство обыграть своего соперника. И это, вопреки расхожему мнению, точно такое же единоборство, как, скажем, борьба или бокс. Да, техники разные, но цель у спортсменов — что в боксе, что в фехтовании — одна и та же – достать соперника и не позволить ему достать себя».
О личном тренере
«Дагестанская школа фехтования была очень сильна. Я еще был не самым способным учеником нашего наставника Гайка Казаряна. Может, я был более упертым и трудолюбивым и за счет этого добился хороших результатов. И я всегда буду признателен своему тренеру не только за то, что он учил меня, как саблю правильно держать, – за то, что он меня спас. Я в 16 лет занимался всем плохим. Курил анашу, убегал из дома, шлялся по поездам… да и окружение у меня было соответствующее. В 68-м году, когда мы победили на Олимпиаде в Мехико, первая поздравительная телеграмма пришла, как вы думаете, откуда? Из тюрьмы. В это поверить не могли. Спрашивали: кому в олимпийской советской сборной могут писать из тюрьмы? А я отвечаю: мне. У меня друг за решеткой. Мне повезло: я здесь, а он — там. А ведь мог оказаться на его месте, если бы в моей жизни не появился Гайк Казарян».
О ЦСКА
«В 65-м году меня забрали в армию. В Тбилиси я выиграл чемпионат страны. Пришел человек из армии, заломил мне руки за спину и доставил в местный призывной пункт. Там меня осмотрел врач. А у меня правый глаз не совсем здоровый, я себе его еще в детстве подбил. Врачу говорю: «Я правым глазом ничего не вижу». А он мне отвечает: «Сынок, даже если ты слепым будешь, тебя всё равно заберут. У тебя два варианта: тебя ждут в ЦСКА или в Сибири. Так что не сопротивляйся и езжай в Москву — выступать за Вооруженные Силы СССР». Так я в ЦСКА и оказался».
О поражениях и победах
«Для спортсмена самое сложное – смириться с поражением. В 72-м я через это прошел: мы уступили в финале Олимпийских игр сборной Италии. И я свою медаль выкинул. Злой был, не мог на нее смотреть. Казалось, вот сейчас выброшу ее, легче станет. На следующий день меня к себе вызывает министр спорта. Спрашивает: «Где твоя медаль?» Я соврал, что в гостинице забыл. Он не отстает: «Можешь принести?» Я отвечаю – ну, вот, ребята в городе будут, захватят. Надеялся, он к тому моменту об этом разговоре забудет, ну, зачем ему моя награда. И тут он достает мою медаль из ящика стола. Оказывается, ее утром заметил уборщик – она на дереве висела, блестела на солнце. Он мне говорит: «Мой тебе совет: повесь эту медаль на самом видном месте». Я был в шоке от его слов. «Да вы что, – говорю, – мне на нее смотреть больно». А он мне отвечает: «Так хорошо, что больно. Ты смотри на нее каждый день перед тренировкой. И я тебе обещаю: так заниматься в зале будешь, что на следующей олимпиаде вы этих итальянцев не почувствуете».
И он оказался прав. Последующие четыре года я забыл, что такое дни рождения, что такое Новый год, эта медаль на стене придавала мне сил и спортивной злости. И действительно, в 76-м мы разорвали соперников в финале и выиграли золотые награды».