Февральская экскурсия Синей Стрекозы
История эта произошла году в 87 — 88 прошлого столетия, а теперь можно сказать, в прошлой жизни. Для тех, кто любит точность, можно сообщить только следующие события того времени: в Карабахе шла война, а в Махачкале — стройка Джума-мечети.
На самом последнем витке советского туристического бума в Махачкалу приехали туристы из Украины, а точнее — Львова.
И вот произошёл любопытный эпизод, участницей которого была Леолетта Владимировна Губина, проработавшая половину своей жизни экскурсоводом. Работала она в этой профессии не только в Дагестане, но и в других регионах необъятного Советского Союза. Она обещала Синей Стрекозе дать уроки ведения экскурсий и как работать с аудиторией.
Эта история посвящается Дню экскурсовода, который, как узнала легкокрылая, отмечают 21 февраля.
В один из дней её вызывает руководитель областного совета по туризму и экскурсиям Магомед Гаджиевич Умаров (располагался при гостинице «Турист» на пр. Калинина. – С.С.*) и предлагает сопровождать группу гостей:
— Я тебя очень прошу, возьми на себя этих бандеровцев, свози на Чиркейскую ГЭС. Обещаю, в последний раз.
— Вечно мне то поляков, то прибалтийцев подкидываете. Ну да ладно, чёрт с ними, возьму на себя.
Она улыбнулась своей фирменной улыбкой и заметила: «Как в воду глядел. Это была последняя экскурсия, больше к нам оттуда, «с запада» никто не приезжал!»
Новый красненький автобус стоял возле турагентства, напротив кинотеатра «Россия». Захожу в автобус, а там, как рой пчёл, народ жужжит без передыху. Батюшки, думаю, да как их унять. Обращаюсь к ним, требую тишины и внимания – ноль эмоций. Продолжаю рассказывать: «Посмотрите налево, вы видите кинотеатр, который построили нам строители из Тулы после страшного землетрясения. Для его облицовки использовали «левашинский» камень. Чтобы придать зданию вид горской сакли, старались при шлифовке сохранить рельефный рисунок камня» (кинотеатр впоследствии претерпел реконструкцию. – C. С.).
Водитель Магомед. Он, конечно, грубый по натуре человек… Так вот, завёл автобус, и мы едем по Калинина. Продолжаю экскурсию: «Мы проезжаем мимо Медицинского училища, дальше располагается Железнодорожная больница, а ещё дальше — Мединститут. Построены они рядом, так, чтобы обучающиеся студенты имели возможность проходить здесь профессиональную практику.
Первая больница в Петровске открылась в 1910 году для железнодорожников и располагалась недалеко от станции. Справа вы видите строящееся здание Джума-мечети, проект которого подарил Дагестану турецкий меценат. К сожалению, он не успел при жизни увидеть сооружение достроенным».
Слова мне давались через силу, меня как будто не слышали. Такая обстановка в салоне была до самой верхней точки Атлыбоюнского перевала. Тогда я кричу в микрофон: «Тихо! Смотрите на меня». Тишина воцарилась на несколько минут, а дальше посыпались вопросы:
— А вы за армян или за азербайджанцев?
Отвечаю:
— Мы за себя самих.
— А почему вы не отделяетесь от России?
Пожимаю плечами, а они:
— Мы вот скоро отделимся.
— Счастливого пути, — говорю, а в ответ:
— А мы России сахар перестанем продавать.
Я тоже распаляюсь:
— А мы вам бензин не дадим, а сахар из Кубы завозить будем.
— Бачили очи, шо куповали?
— Что вы там про глаза? – вопрошаю наглую девицу.
— Да то…
Толстяк на кресле в первом ряду стал копошиться в сумке, потом встал всей своей массой, нагнулся к проходу, чтобы заглянуть под кресло. Его чуб упёрся мне в живот. Шнур от микрофона соскочил. Пока я его пришпандорила, в глубине салона начали петь.
— Но почему не отделяетесь? — не унимались туристы.
— Тихо! Тихо! Смотрите на меня! Вот скажите, я — нормальный человек?
Посыпались смешки и реплики мужчин. Продолжаю кричать в микрофон:
— Как можно в здравом уме думать об отделении? И что дальше произойдёт, такое, как в Карабахе? Нет.
А вас, бандеровцев, наверно, ждут в Европе с распростёртыми объятьями!
Опять шум, крики… В это время автобус преодолел перевал и начал спуск. Оборачиваюсь, смотрю: нет моего Магомеда, кабина водителя пуста. Батюшки! Дверь раскрыта, автобус едет, а водитель идёт по трассе рядом. Пассажиры стучат в стёкла, кричат, требуют вернуться. А Магомед идёт — руки в карманы — и ворчит. Выглядываю на улицу и умоляю: «Магомедик, дорогой, не слушай этих хохлов, зайди. Не дай Бог что случится, и автобус свалится в пропасть».
Так продолжалось минут пять. Наконец, он запрыгнул в салон, схватил у меня микрофон и выпалил:
— Будете дальше шуметь, сейчас развернусь и обратно в город повезу! И пишите потом, жалуйтесь кому угодно.
В полной тишине мы приехали на Чиркейскую плотину. Там я рассказала о гидроэлектростанции; о том, что во время землетрясения откололся скальный массив и как потом его, словно пуговицу к пиджаку, пришили тросами к горе; о том, что если бы прорвалась плотина, потоп дошёл бы до Махачкалы; и о том, что в чиркейском «море» разводят множество ценных видов рыбы…
Но меня слушало человека три. Туристы так и вернулись в Махачкалу надутые и обиженные. И пригрозили, что каждый напишет по три жалобы. Но Магомед послал их к украинской матери. Вот такой, понимаешь, скандал вышел, теперь сказали бы — «международный»…
Леолетта вновь улыбнулась, поправила «шкодный» красный шарфик и закончила:
— Ну вот и весь эпизод. Теперь лети, трезвонь, рассказывай.
— И расскажу!
*С. С. – здесь и дальше комментарии Синей Стрекозы.
Со слов Синей Стрекозы записал
Марат Гаджиев | г. Махачкала