Мы завершаем цикл публикаций о событиях в СССР/России в 1980 — 1990-х годах.
Нет СССР – нет Горбачева
…Итак, после трехдневной попытки взять власть в свои руки ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению, конец лета 1991 года) прекратил борьбу. Противостояние продолжалось три дня без активных действий со стороны ГКЧП. Чувствуя их неуверенность, Ельцин отправил самолет в Крым за Горбачевым (на тот момент действующим президентом СССР). Горбачев на этом самолете прилетел в Москву, а члены ГКЧП устранились от попыток удержать у себя власть и были арестованы.
В той ситуации (конец лета 1991-го) происходящее выглядело как политический триумф Ельцина. Недавно победивший на президентских выборах, он теперь еще получил поддержку многих россиян в ходе схватки с ГКЧП. По объявленным соцопросам, Ельцина тогда полностью поддерживали около 70% россиян, частично – около 20%.
Подписание нового Союзного договора было отменено. В общем-то, Горбачев (как президент СССР) не нужен был Ельцину как конкурент на политическом поле. Два медведя в одной берлоге бороться друг с другом не стали. Ситуация развивалась так: нет СССР – нет должности президента СССР – нет Горбачева как руководителя СССР.
Государство, которым он руководил, перестало существовать.
Произошло это так: 8 декабря 1991 года на встрече в Беловежской пуще собрались тогдашние лидеры России, Украины и Белоруссии — Ельцин, Кравчук и Шушкевич. Они объявили о роспуске СССР и об образовании СНГ (Содружество независимых государств).
То есть это уже было не единое союзное государство (как ранее СССР или как планируемое новое государство по итогам подписания Союзного договора – по-прежнему во главе с Горбачевым). Нет, эти планы не были реализованы, бывшие советские республики отправились в самостоятельное плавание, а Горбачев остался без государства и без президентской должности.
Чуть позже к Содружеству (СНГ) присоединились остальные бывшие республики СССР – кроме стран Балтии (Латвия, Литва, Эстония) и Грузии. Самое крупное государство в мире – СССР (22 миллиона квадратных километров) перестало существовать.
Впрочем, вышедшая из его состава Российская Федерация (16 миллионов километров) оставалась и продолжает оставаться самым крупным по территории государством в мире.
Вместо танков
Уже в ельцинской России были объявлены экономические реформы. Одной из них стала либерализация цен: если в СССР цены планово назначались правительством, то теперь торговцы могли сами назначать их – как на оптовые, так и на розничные товары и услуги. Пустые полки стали постепенно заполняться, но цены заметно поползли вверх. Например, к октябрю 1992 года инфляция достигла почти 23% (в месяц).
На фоне распада СССР рвались и экономические связи между предприятиями в разных (теперь уже бывших советских) республиках. Если ранее (условно) из Ташкента и Молдавии везли детали в украинский Днепропетровск, а уже там производились двигатели для холодильников (которые, в свою очередь, выпускали в российской Перми) – то теперь вся цепочка сотрудничества прервалась. Заводы и фабрики встали, люди оставались без работы.
Свои жалобы накапливались и у оборонных предприятий.
Государство и армия прекратили размещать заказы на этих заводах. Им предлагалось, так сказать, вместо военной техники и оружия освоить выпуск чего-то другого: например, гражданской продукции, имеющей спрос на рынке – типа пылесосов и кофеварок. Причем от этих пылесосов еще требовалось конкурировать по цене и качеству с зарубежным импортом – его мало произвести, надо бы еще найти покупателя на рынке…
Возникла ситуация, когда людям сильно задерживались (или вообще не выплачивались) зарплаты, пенсии, социальные выплаты. Многим рабочим было тяжело эмоционально: они привыкли к советской плановой системе – вот тебе сырье, вот задача (план производства), вот зарплата в конце месяца. И тут вся эта, ранее стабильная, практика изменилась…
«Новые русские»
Кто-то уходил в предпринимательство и мелкую торговлю. Кто-то искал другие способы заработка. Кто-то попросту заливал депрессию водкой… Государство было слабым. Малый и средний бизнес часто курировали вооруженные группировки, которые делили друг с другом сферы контроля.
Символом 1990-х годов стала коммерческая реклама, обильно заполнившая телеэкраны (эта практика была незнакома советскому телезрителю), и образ «новых русских» в малиновых пиджаках – новых банкиров, бизнесменов, а также тех самых группировок, курировавших бизнес.
Рейтинг еще очень популярного в начале 1990-х годов Ельцина стал заметно падать.
По некоторым сообщениям, уменьшалось производство промышленной и сельскохозяйственной продукции. В частности, сообщается о сокращении поголовья скота, о падении экспорта высокотехнологичной продукции в 7 раз, об уменьшении объемов производства в легкой промышленности на 90%.
Стало заметно сокращаться само российское население: смертность превышала рождаемость. Средняя продолжительность жизни российского мужчины упала до 56 лет (то есть ниже пенсионного возраста). Заболеваемость сифилисом выросла в 25 раз, СПИДом – в 60 раз.
Выглядело многое так, словно людей долгие годы держали в зверинце, а сейчас их выпустили на свободу и они принялись отрываться по полной. И многие в первую очередь ринулись удовлетворять свои слабости и пороки.
«Давай, дружище, наливай»
Страна всё больше слышала о вредной привычке самого президента. То он упал с моста в реку. То – в ходе визита в Германию – отобрал палочку у дирижера и попробовал сам управлять оркестром под хохот очевидцев (начальник охраны президента Александр Коржаков: «Во время обеда он выпил много сухого красного вина — немецкий официант не успевал подливать. Ельцин резвился: гоготал сочным баритоном, раскованно жестикулировал и нес откровенную ахинею. Когда подъехали к мэрии, Ельцин вышел из «Мерседеса» и подошёл к оркестру полиции Берлина. И вдруг выхватил у обалдевшего дирижера палочку и обосновался за пультом. Стал размахивать руками.
Зрители, корреспонденты и музыканты тоже сильно развеселились»).
Другой случай произошел в сентябре 1994 года – при возвращении Ельцина из США в Москву через ирландский Шеннон. Рассказывает Коржаков:
«В тот сентябрьский день 94-го между президентами России и США шли обычные в рамках визита переговоры. Встречу решили устроить в парке, перед музеем Рузвельта под Вашингтоном.
Завтрак накрыли в столовой. Я всегда чувствовал, когда радостное настроение Ельцина перерастает в неуправляемое им самим вульгарное веселье. Во время завтрака Борис Николаевич съел крохотный кусочек мяса и опустошил несколько бокалов. Клинтон еще на аперитиве сообразил, что с коллегой происходит нечто странное, но делал вид, будто все о’кей.
Из-за стола шеф вышел, слегка пошатываясь. Я от злости стиснул зубы. Вино ударило в голову российскому президенту, и он начал отчаянно шутить. Мне все эти остроты казались до неприличия плоскими, а хохот — гомерическим. Переводчик с трудом подыскивал слова, стремясь корректно, но смешно перевести на английский произносимые сальности. Клинтон поддерживал веселье, но уже не так раскованно, как вначале — почувствовал, видимо, что если завтрак закончится некрасивой выходкой, то он тоже станет ее невольным участником.
Облегченно я вздохнул только в аэропорту, когда без инцидентов мы добрались до самолета. Вдруг сквозь сон слышу панический шепот Наины Иосифовны:
— Александр Васильевич, Александр Васильевич… Борис Николаевич встал, наверное, в туалет хотел… Но упал, описался и лежит без движения. Может, у него инфаркт?
Врачей из-за щекотливости ситуации она еще не будила, сразу прибежала ко мне. В бригаде медиков были собраны практически все необходимые специалисты: реаниматор, терапевт, невропатолог, нейрохирург, медсестры, и я крикнул Наине:
— Бегом к врачам!
А сам вошел в комнату президента. Он лежал на полу неподвижно, с бледным, безжизненным лицом. Попытался его поднять. Но в расслабленном состоянии сто десять килограммов веса Бориса Николаевича показались мне тонной. Тогда я приподнял его, обхватил под мышки и подлез снизу. Упираясь ногами в пол, вместе с телом заполз на кровать.
Когда пришли врачи, президент лежал на кровати в нормальном виде. Начали работать. Была глубокая ночь. В иллюминаторы не видно ни зги, под ногами океан. Через три часа у нас запланирована встреча в Шенноне.
Доктора тем временем поставили диагноз: либо сильный сердечный приступ, либо микроинсульт. В этом состоянии не только по самолету расхаживать нельзя — просто шевелиться опасно.
Необходим полный покой.
Приближается время посадки, и тут нам доктора сообщают:
— Президент желает идти сам.
— Как сам? — я оторопел.
Захожу в его комнату и вижу душераздирающую картину. Борис Николаевич пытается самостоятельно сесть, но приступы боли и слабость мешают ему — он падает на подушку. Увидел меня и говорит:
— Оденьте меня, я сам пойду.
Наина, хоть и возражала против встречи, но сорочку подала сразу. Он ее натянул, а пуговицы застегнуть сил не хватает. Сидит в таком жалком виде и пугает нас:
— Пойду на переговоры, пойду на переговоры, иначе выйдет скандал на весь мир.
Врачи уже боятся к нему подступиться, а Борис Николаевич требует:
— Сделайте меня нормальным, здоровым. Не можете, идите к черту…
Приземлились. Прошло минут десять, а из нашего самолета никто не выходит. Посмотрели в иллюминатор — почетный караул стоит. Ирландский премьер-министр тоже стоит. Заметно, что нервничает. Первый вице-премьер Сосковец стоит на кухне, в двух шагах от выхода, и не знает, что делать. Ельцин:
— Я приказываю вам сидеть в самолете, я пойду сам.
(Ельцин) кричит так, что, наверное, на улице слышно, потому что дверь салона уже открыли. А сам идти не может. Встает и падает. Как же он с трапа сойдет? Ведь расшибется насмерть.
Тогда принимаю волевое решение, благо, что Барсуков рядом и меня поддерживает:
— Олег Николаевич, выходи! Мы уже и так стоим после приземления минут двадцать. Иди, я тебе клянусь, я его не выпущу.
И Сосковец решился. Вышел, улыбается, будто всё замечательно. Когда он спустился по трапу, я запер дверь и сказал:
— Всё, Борис Николаевич, можете меня выгонять с работы, сажать в тюрьму, но из самолета я вас не выпущу. Олег Николаевич уже руки жмет, посмотрите в окно. И почетный караул уходит.
Борис Николаевич сел на пуфик и заплакал. В трусах да рубашке. Причем свежая сорочка уже испачкалась кровью от уколов. Ельцин начал причитать:
— Вы меня на весь мир опозорили, что вы сделали.
Я возразил:
— Это вы чуть не опозорили всю Россию и себя заодно.
Врачи его уложили в постель, вкололи успокоительное, и президент заснул.
* * *
К началу 1996 года рейтинг популярности Ельцина упал до 3%. Год был выборным: летом предстояли президентские выборы. В первом туре победитель не был выявлен: Ельцин – 35%, Зюганов – 32%, а финишировавший третьим Лебедь (около 15%) заявил о своем присоединении к команде Ельцина. Во втором туре действующий президент сохранил свой пост.
Есть множество мнений о фальсификации итогов тех выборов. Но, так или иначе, Ельцин продолжал возглавлять Россию вплоть до 1999 года включительно.
Альберт Мехтиханов