На праздник Ураза-байрам мы с сыном традиционно отправились к маме в Учкент. Поселок большой, шумный, в нем постоянно что-то происходит, жизнь кипит, бурлит.
Накануне праздника звонит мама и сообщает, что в селе запретили раздавать всякие подарки. Под запрет попали традиционные выкрашенные в отваре луковой шелухи яйца, мужские носки, всякие там полотенца, салфетки…
В общем, люди немного приуныли. Сначала все были согласны, но в последние дни всё же по инерции ринулись завоёвывать оптовые рынки всех мастей в поисках удачных покупок.
Вместо салфеток и полотенец, ночнушек и платьев решили дарить съестное.
— Три килограмма риса, столько же сахара и курица – это весь твой подарок на праздник, — заявила мама. Я молча согласилась – курицу с рисом можно отварить, с сахаром попить чай.
Кстати, чай с коробками и мешочками сахара тоже раздавали.
— Я устала нести эти мешки, приходите каждый за своим подарком, — возмущается старшая из сестер мамы, тетя Зубайнат. На самом деле, женщине за 70 лет, все эти мешки не унести – тяжело.
По пути домой я всё же купила энное количество всяких мелочей хлопчатобумажного производства, чтобы раздавать хотя бы детишкам – на них запрет пока не распространялся.
Мой старший брат решил накормить прихожан мечети; его супруга, не спавшая двое суток, наготовила еды, которой бы хватило на небольшую свадьбу.
Утро у мамы началось с традиционных поздравлений детей, в этом году они начали ходить с 5 часов утра.
-Тутгъан оразагъызны Аллагь къабул этсиииин, — нараспев выкрикивали кумыкские мальчишки.
-Ккурал к1алал къабуллъаги, — кричали аварские детишки.
«Городские» тоже стараются выучить слова поздравления, а порой просто кричат:
— С праздником!
Чуть позже, часам к семи, начали приходить мужчины.
— Ккурал к1алал къабуллъаги, — выкрикивали ахатлинцы и спешно уходили, чтобы хозяйка не успела вручить ему носки – был договор, что носки они не возьмут.
Некоторые, после уговоров мамы, всё же брали носки и пытались их спрятать в карманах. Другие соглашались зайти домой и отведать праздничное угощение. Кумыкские ребята, живущие по соседству, с радостью брали всё, что им давали. Рассказываю племяннику, возмущаясь, что носки попали под запрет.
— Правильно, — говорит он, — слова на ноги не наденешь.
Сын, ушедший поздравлять селян с рассветом вместе с племянником, принес всё собранное и насчитал 47 пар носков.
— На зиму хватит, — констатировал Салман.
Мама очень переживала, что приходит мало детей. Она 47 лет преподает в начальных классах, и обычно мы покупали подарки на 400 — 500 детей. Недавно мы переехали в новый дом, и не все еще знают, где живет мама. Взрослые ученики приходят всегда, малыши – только если случайно попадут. Мама выходит на улицу и не пропускает ни одного прохожего без подарка.
Отказники (те, что не хотят брать носки) выглядят несколько унылыми. Сбор носков был своеобразной традицией, традицией веселой, сопровождавшейся всевозможными шутками.
Хозяйки разводили руками и ахали:
— Для кого же я всё это купила!
Новые традиции не дарить и не принимать подарки пока еще плоховато приживаются. Хозяйки уже придумывают списки покупок на следующий год с учетом ошибок этого года. Запрещенные несколько упаковок носков успешно розданы, мама вздохнула с облегчением, часть оставшихся носков раздарила внукам – тут уже без вариантов, возьмут, никуда не денутся.
На ближайшем рузмане, думаю, будут сделаны оргвыводы и произведен разбор полетов.
Учкенту 47 лет, он находится между Махачкалой и Кизилюртом в равной удаленности от обоих городов. Назван так из-за того, что после землетрясения в 1970 году сюда переселили жителей трех сел Буйнакского района – Ахатлы, Капчугай и Экибулак. Вместе с вынужденными переселенцами переехали и жители села Эрпели Буйнакского района, после — цумадинцы. Самыми последними переселенцами стали уроженцы Тляратинского района.
Зайнаб Алимирзаева