Я давно собирался написать о милиционерах. Вот и пишу. Правда, никак не пойму, кому это из очень влиятельных людей так не понравилось слово «милиционер», что вычеркнули его из нашего лексикона. Сказал кто-то – так и сделали. А какая хорошая была «Песня о старшине милиции»:
Как-то в утро вешнее, рано спозаранку,
Старшина милиции задержал гражданку,
Старшина милиции задержал гражданку,
Ту, что не по правилам перешла Таганку.
Далее говорится, что влюбился старшина в ту «гражданку». И часто стал ходить на Таганку, надеясь встретить ее там. Наконец, задумавшись, сам «переходит улицу в запрещенном месте». Я помню, как пели эту песню.
И вместо слова «милиционер» появилось слово «полицейский», которое в нашем сознании давно и крепко засело как «вражеский», «буржуйский».
Нас же всю жизнь учили ненавидеть буржуев. «Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!» — на всю страну кричал великий пролетарский поэт В. В. Маяковский. А он знал, что делал. Ананасы сейчас доступны почти всем. А вот рябчики… Должно быть, хороша птичка, раз она доступна была только буржуям. Я рябчика живого еще не видел, хотя ходил на охоту с семнадцати лет. Рябчиков-птиц, думаю, у нас на Кавказе нет. Зато есть у нас рябчик-цветок, многих разновидностей, красивый очень.
У нас есть и буржуи. В этом вопросе поэт немного ошибся: не пришел «последний день» буржуев. Сами они пришли к нам. Они не буржуи даже, а «буржуины», как говорил пролетарский писатель Аркадий Гайдар. И одним из первых «буржуинов», вернее, «Главным Буржуином», не ошибусь, если скажу, был Егор Гайдар, прозванный в народе «Мальчишом-Плохишом» (Аркадий Гайдар «Сказка о военной тайне»).
Я же про милиционеров собирался писать. Конечно, не смогу я обо всей нашей родной милиции написать: плохо знаю милицейские структуры. Когда-то наизусть знал стихотворение С. Михалкова «Дядя Степа-милиционер». Давайте, хоть его вспомним:
По фамилии Степанов
И по имени Степан,
Из районных великанов
Самый главный великан.
И так далее…
И еще Маяковский говорил: «Моя милиция меня бережет». И берегла тогда она нас. Да, берегла. Это сейчас она не может не то что нас, а себя беречь.
Неужели уйдет в разряд архаизмов красивейшее слово «мент»? Вот что меня больше всего беспокоит. Тогда исчезнут и они навсегда, производные от него слова, как: ментовка, ментяра, ментура, ментозавр, ментхауз, ментовская и другие? Очень жаль. А мы к ним привыкли.
Хотя, может быть, и не исчезнет это прекрасное слово, потому что оно пришло в русский язык раньше слова «милиционер». Известно, что в жаргоне преступного мира России еще до революции пользовались словом «мент». А слово «милиционер» впервые появилось в нашем языке после Февральской революции. Получается, что слова «милиционер» и «мент» ничего общего не имеют, потому с исчезновением первого не исчезнет второе.
Напишу я о так называемых гаишниках. А как теперь они называются? Если слово «гаишник» произошло от ГАИ (государственная автоинспекция), то производным от ДПС (дорожно-патрульная служба) будет слово «депеэсник». Вот как раз об этих депеэсниках, то есть гаишниках, и пойдет у нас речь.
И начну с Абдулла-Бека, много лет подряд работавшего гаишником в самом северном городе нашей республики — Южносухокумске. То ли анекдоты о нем посочиняли, то ли на самом деле было то, что я о нем расскажу, я не знаю. Знаю только, что интересно будет читать.
Анекдот №1. «Ты нож – я курица, режь»
Стоит сержант милиции Абдулла-Бек на посту ГАИ главной трассы юга нашей страны. Устал он. И день был неудачный… «Ну, нет!» – обрадовался он, увидев со своей высоты огромную крытую машину-скотовоз с азербайджанскими номерами. Остановил машину, спрашивает водителя, что тот везет. «Почти пустой еду, джан, — говорит водитель, протягивая сержанту документы. – Везу же двух-трех бычков для свадьбы сына».
Сержант ГАИ сразу определит, правду говорит водитель или врет. А Мамед-заде врал. Абдулла-Бек требует открыть задние двери кузова и быстро насчитал двадцать пять бычков, едущих на убой из родного Ставрополья в солнечный Азербайджан. «По рублю с каждого бычка», — сказал, как отрубил, инспектор ГАИ. Это было не много по количеству скота и не мало, ибо это были советские деньги, в долларовом эквиваленте равные шестидесяти с чем-то копейкам за доллар.
«А что я из них дам начальнику?» — подумал сержант, как отъехал грузовик. Сел в «Жигули» и догнал его в Кочубее, взял у водителя еще червонец. Рассказывают, что он еще около Кизляра взял пять рублей. Вот тут, говорят очевидцы, водитель вышел к нему с ножом. Инспектор даже испугался (кобура была пустая): он решил, что водитель набросится на него. Тот подошел, протянул сержанту нож, положил голову на капот милицейской машины и спокойно так говорит: «Ты нож – я курица, режь». Но это уже, наверное, сказки.
Анекдот №2 «Ты что, меня до Москвы, что ли, провожать будешь?»
Иногда Абдулла-Бек брал с собой на пост кого-нибудь из друзей: и безопасней, и скучно не будет. Конечно, с шабашки он должен будет угостить того пивом. Вот стоят они с Ахмедом, с другом своим, уже полдня. И обедать пора.
И, наконец, едет уже другой Мамед-заде, на этот раз из солнечного Азербайджана на Север нашей страны. И везет он полную машину гранатов, очень полезных южных плодов. Его еще называют королем фруктов. Взял у водителя наш сержант только десять рублей: двоим на обед и пиво хватит. Через некоторое время едут они в город Нефтекумск выпить свежего пива. И в поселке Затеречный догоняют того азербайджанца. Тот сам остановился, держит пять рублей в протянутой руке и говорит: «Ты что, меня до Москвы, что ли, провожать будешь?»
Опять же повторяю, что не знаю, на самом ли деле так было или нет. В любом случае, не считаю я, что они много брали при тогдашней мизерной зарплате милиционера (меньше, чем у учителя). Зато сейчас, говорят, у ментов хорошие зарплаты (а у учителей все те же), и они, менты, сейчас, говорят, шабашку не берут. Не знаю: не привык считать чужие деньги.
Быль №1.
Гаишник дает сдачу с трех рублей
Повторяю я еще раз: и тогда они много не брали. Вот вам один живой пример. В 60 – 70–е годы служил в Юждаге один мент по фамилии Ашуров. Он был гаишником и каждый божий день стоял на Маджалисском повороте трассы «Ростов-Баку». Сержант Ашуров останавливал машины и брал с водителей по одному рублю, ни больше ни меньше. Мой сосед Абдуллагаджи, колхозный шофер с огромным стажем, рассказывает, что Ашуров вернул ему с трех рублей сдачу в два рубля.
Говорят, гаишник тот рассуждал примерно так: кормят и поят его друзья-товарищи из водителей, одеждой обеспечивает государство, зарплату получает жена, и, наконец, какой шофер пойдет жаловаться на гаишника за то, что тот взял с него один рубль. Его же высмеют. Выходит: умнейший человек был тот сержант и вполне заслуживал звания старшины.
Быль №2. «Возьми сына батраком»
Сейчас же я собираюсь рассказать еще об одном случае из жизни Абдулла-Бека. Случай этот точно имел место в жизни. Абдулла-Бека из ГАИ перевели в постовые милиционеры. И работал он в Кизляре. И жил там же. Иногда в свободное от службы время приезжал домой в Сухокумск.
Вот едет он однажды из Кизляра домой, как с поворота из какого-то кутана на трассу выехал трактор «Беларус» с прицепом и встал поперек дороги. Абдулла-Бек ударился в середину между прицепом и трактором. Виноват был тракторист. Он спорить не стал и сказал, что задумался и не заметил машину. И обещал починить ее, т. е. оплатить расходы за ремонт.
Сержант, довольный уже тем, что оба они остались живы, погрузил свои «Жигули» на грузовик и уехал домой. Прошло уже довольно времени, как он на попутке ездит на работу. Представляете, что это значит человеку, почти всю жизнь проработавшему в ГАИ, ездить на дежурства на попутке? А тот, виновник, на своем кутане молчит.
Поехали Абдулла-Бек и Ахмед на тот кутан. Вышли им навстречу сам тракторист, его жена и полдюжины детей. «Самому старшему было примерно пятнадцать лет», — сказал мне недавно Абдулла-Бек, когда я попросил его рассказать про тот случай. И такое убогое, по его словам, было их хозяйство, что он толкнул незаметно ногой Ахмеда и сказал: «Нет у них ничего. Давай уйдем». Однако Ахмед настоял на своем, и завели они разговор о том, когда и как собирается тот сделать ремонт машины.
У хозяина кутана денег не было. Он предложил им корову и тюки сена. Старая корова паслась около скирды. Они отказались: не будет же милиционер держать корову в городской квартире (бывший гаишник жил в двухкомнатной квартире многоэтажного дома). И еще, та корова, наверное, и была единственной кормилицей семьи. Тогда хозяин (не спросил я, как того звали) говорит Абдулла-Беку: «Возьми любого сына на время батраком. Он будет работать на тебя, пока не отработает деньги, которые я тебе должен».
«Как услышал я эти слова, у меня в горле встал ком с кулак, на глаза навернулись слезы, и слова не могу сказать, — говорит мне огромный мужчина весом за сто двадцать килограммов. — Увидев такое положение, Ахмед потянул меня за руку и говорит: "Пошли"».
На днях Абдулла-Бек по моей просьбе еще раз рассказал тот случай и завершил словами: «Я до сих пор жалею, что не оставил тогда у них на столе свою месячную милицейскую зарплату…»
Гаджимурад Раджабов