Принято считать, что домашнее насилие — это исключительно мужское занятие, а женщины как правило — лишь жертвы распоясавшихся мужей. Думаю, сей миф стал одним из самых вредных заблуждений человечества в XXI веке, поскольку так называемый «цивилизованный мир» уже давно в корне отличается от того, что он представлял собой еще в конце XIX века.
Далеко в прошлом остались времена, когда женщины действительно подвергались гендерной дискриминации, не имели права голоса, не участвовали в политической жизни и т. п. Надо признать, в достижении реального равноправия в обществе сыграло существенную роль движение, получившее название «феминизм» (от слова «фемина» — женщина). Социологи говорят о «трех волнах феминизма» и относят начало этого движения к концу XVIII — началу XIX века.
Отдавая должное активистам движения за равноправие женщин, приходится, тем не менее, возвращаться к вечно актуальному афоризму древних греков: «Чем ближе к крайностям, тем дальше от истины!» Вполне резонные и справедливые требования суфражисток первой волны о предоставлении женщинам политических прав наравне с мужчинами постепенно стали перерастать в крайности, плохо совместимые с обыкновенным житейским здравым смыслом. Так, например, известная феминистка Ив Кософски Седжвик выдвинула в 1990-е годы так называемую квир-теорию, согласно которой гендер (официальный пол, полоролевое поведение) и сексуальная ориентация индивида не столько определяются его биологическим полом, сколько социокультурным окружением и условиями личного воспитания. Она жестко критиковала устоявшееся представление о генетической предопределенности гендера и утверждала, что пол — это не природная данность, а в значительной мере социальная конструкция. Согласитесь, здесь уже попахивает психическим нездоровьем автора, ибо при рождении ребенка нельзя будет, следуя ее теории, фиксировать его пол, поскольку неясно, кто из него впоследствии получится… Вообще, чем больше мы вникаем в историю и теорию феминизма, тем яснее становится, что милые дамы явно заигрались, увлеклись, потеряли чувство меры и стали заложницами так называемого «красного словца», ими же озвученного.
Классическим примером магии красного словца служит лозунг революционеров, известный со времен Великой Французской революции, — «Свобода, равенство, братство!». Звучит сей лозунг фантастически привлекательно, и, на первый взгляд, кажется, что при всем старании невозможно найти логического изъяна в такой замечательной триаде. Но внимательный анализ показывает, что этими внешне красивыми, завораживающими словами французская буржуазия, желавшая захватить власть и изменить существующий феодально-аристократический строй в свою пользу, спровоцировала люмпен-пролетариев на восстание. Люмпенизированная толпа вкладывала в озвученный лозунг свой собственный смысл: под свободой толпа понимала беспредел анархии и вседозволенности, под равенством — игнорирование естественных законов природы, исключающей полное равенство уже с момента рождения человека (в силу разной природной одаренности и различных генетических факторов). Под братством французские люмпены предпочитали подразумевать ложно поднимаемую человеческую солидарность, позволяющую несостоявшимся, порочным и ленивым членам сообщества паразитировать за счет достойных и трудолюбивых.
К сожалению, словоблудие давно уже стало своего рода отмычкой к коллективному сознанию, игра пышных фраз и ярких образов способна порой сбить с толку даже тех, кто искренне считает себя носителями культуры и передовых общественно-политических идей. Более того, многие общественные деятели зомбируют сами себя, попадая в психологическую зависимость от собственных проектов и теорий. Творческие личности вообще часто поддаются очарованию словесных форм, легко очаровываются и собственными удачно сформулированными афоризмами, идут на поводу у непроверенных опытом жизни эффектных формул.
Жизнь показала, что активистки феминистического движения не являются исключением из общего правила и очень многие из них весьма активно жонглируют понятиями «равенство», «свобода», «достоинство». Появился в их лексиконе и новый термин — «сестринство» (вместо ненавистного им маскулинного «братства»). Если попытаться резюмировать все, что накопил феминизм за последние два века, в сухом остатке четко прослеживается простенькая-простенькая и потому весьма привлекательная для любителей бразильских телесериалов мысль: женщины и мужчины равны во всем, но женщины должны быть, естественно, несколько «равнее» мужчин. Идеология феминизма постепенно проникла во все слои российского общества и в несколько смягченной форме уже добралась до Дагестана. Правда, мы пока, к нашему счастью, не настолько продвинуты, как наши сограждане в центральной России, но довольно быстрыми темпами преодолеваем «отставание».
Феминизация человеческого общества практически выровняла уровни мужского и женского насилия в семье: теперь, по данным официальной статистики, в США на каждых побитых мужьями 15 жен уже приходится 8 побитых женами мужей (при этом еще столько же мужей скрывают, что их побили жены из-за страха быть осмеянными). В России физическому насилию со стороны жен подвергается примерно 10% мужчин (без учета латентного насилия, скрываемого мужьями из-за опасения насмешек). Статистики по Дагестану в этом плане пока нет, но нет сомнений, что она появится. Если направление нашего «прогресса» не изменится. Что касается центральной России, здесь насилие физическое заметно уступает психологическому террору, поскольку очень часто мужчины в российских семьях подвергаются моральному унижению, а также оскорблениям и упрекам в финансово-экономической несостоятельности. В результате такого психологического прессинга российский мужчина зачастую просто спивается и превращается в алкоголика или же зарабатывает тяжелые сердечнососудистые и нервные заболевания. Уже давно и вполне серьезно в среде профессиональных врачей-психотерапевтов ведутся разговоры о необходимости создания в России реабилитационных центров для мужчин, подвергшихся домашнему психологическому насилию. В частности, в «Российской газете» от 15.02.2013 г. психолог Евгения Подольская пишет: «В нашей стране подобные заведения просто необходимы. Мужчин просто задавили психологически. Загнали». Кстати такого рода реабилитационные центры для мужчин уже много лет функционируют во многих странах толерантной Европы и даже… в Турции, где, казалось бы, подобного насилия женщин над мужчинами не должно быть по определению.
Пожалуй, настало время задать разлюбезным нашим феминисткам целый ряд вопросов и предложить задуматься над тем, куда они толкают собственные семьи.
Во-первых, ощущаете ли вы, что в нашей стране мужчины в каждом новом поколении становится все менее мужественными, а женщины — все более жесткими и агрессивными, и какова в этом роль феминизма?
Во-вторых, вам нравится, что ваши мужья все больше смахивают на подкаблучников?
В-третьих, вас устраивает, что важнейшие семейные проблемы все чаще приходится решать вам самим?
В-четвертых, вам нравится атмосфера перманентной психологической напряженности в семье, которую в значительной мере вы создаете своими надуманными придирками к мужьям?
В-пятых, на что вы рассчитываете, унижая достоинство собственных мужей и отравляя им жизнь постоянными упреками: хотите их перевоспитать в угодном вам духе или наслаждаться самой возможностью их унижать?
В-шестых, задумываетесь ли вы о том, какими вырастут ваши собственные сыновья, изо дня в день наблюдающие немотивированную психологическую агрессию матери по отношению к отцу?
Вразумительных ответов, без сомнения, не будет. Вместо этого мне начнут в очередной раз объяснять, какие все-таки мы, мужчины, пропащие существа и каково им, несчастным женщинам, таким белым и пушистым, жить с нами, извергами, эгоистами и лентяями… Что ж, остается только посочувствовать бедолагам, затем в самое неподходящее, по мнению всех жен, время завалиться на диван и смотреть прямую трансляцию очередного футбольного матча, предложив перед этим жене не мешать серьезному делу и перенести плановую уборку квартиры на другое, свободное от важных мероприятий время.
Магомед Магомедов,
директор Строительного
колледжа ДГУНХ,
заслуженый учитель РД и РФ