В советское время писатели и поэты часто ездили «в люди»: группами для встречи с народом в больших аудиториях или в индивидуальные творческие командировки, краткосрочные и долгосрочные, с целью написать что-нибудь сразу же с места командировки или впоследствии под впечатлением от поездки.
Однажды в восьмидесятые годы прошлого века группа дагестанских писателей и поэтов приехала и в Каякентский район. В ней много было кумыков, ибо основное население этого района — кумыки. По словам Магомеда Рабаданова, корреспондента газеты «Замана», в этой группе были Аткай, Магомед-Султан Яхъяев, Шарип Альбериев, Изамит Асеков и другие. И, конечно же, Сулейман Рабаданов, так как в Каякентском районе есть и даргинские села.
В то время на станции Каякент проживал одноклассник и хороший друг Сулеймана Бахмуд. Я хорошо помню Бахмуда. Это был приятный на вид крепкого телосложения человек. Правда, Бахмуд, как и Сулейман, рано ушел от нас, однако в Каякентском районе его часто вспоминают добрым словом. Он был известным краснодеревщиком. И самое главное, это был очень общительный гостеприимный человек.
Да, именно гостеприимный и хлебосольный. Переходя с гор на равнину в свои молодые годы, Бахмуд взял с собой самое хорошее, что есть у горцев, и добавил к тому все лучшее, что было у кумыков – коренных степных жителей. И еще Бахмуд с женой быстро выучили кумыкский язык. Он же стал вторым родным языком для их детей. Семья Бахмуда по тем временам считалась зажиточной. Как же иначе? Труд краснодеревщика у нас ценился всегда.
Сулейман это хорошо знал и пригласил всех своих друзей к Бахмуду на обед. (Бахмуд был с ними с той самой первой минуты, как они, поэты, приехали на станцию). После хинкала с сушеным курдюком гости стали играть в карты, попивать чай. А Сулейман же… пошел по всем комнатам довольно большого дома своего друга. Казалось, что он что-то ищет, но не находит.
Вот он вернулся и говорит: «Хорошо живешь, дорогой друг. Мебель дорогая у тебя, ковры на стенах и на полу… но я не нашел во всем твоем доме ни одной книги, даже газеты нет никакой». Не знаю, что на это ответил сам хозяин: меня там не было. Но, говорят, слова Сулеймана услышал и хорошо запомнил еще один человек, присутствовавший здесь, не поэт и не писатель. Это был товарищ Сулеймана по тюрьме, и он тоже намеревался пригласить друзей Сулеймана к себе домой.
Договорившись с Сулейманом насчет ужина, он срочно куда-то ушел. Только вечером он появился в Доме культуры, где выступали приехавшие из Махачкалы гости, читая стихи, рассказывая о своих творческих планах. После того, как завершился вечер встречи писателей с народом, гости и организаторы пришли на ужин к другу Сулеймана по «не столь отдаленным местам».
Он тоже жил в собственном доме, только без ковров и дорогой мебели. Но хинкал его ничуть не уступал хинкалу Бахмуда. И еще у него на полках шкафов в гостиной комнате были рядами уложены книги в твердых красивых переплетах. И на кухонном столе красовались подшивки газет и журналов. (Вот зачем, оказывается, он отлучался после обеда у Бахмуда: он съездил в библиотеку на машине соседа и одолжил на время книги, журналы и газеты). Сулейман и Аткай посмотрели друг на друга и улыбнулись. А остальные гости стали перелистывать подшивки газет и журналов и, тоже поглядывая друг на друга, делать вид, что читают.
Поверьте: в этой истории ничего не придумано, и я передал все именно так, как мне рассказывали. Правда, после этого случая Бахмуд и тот товарищ народного поэта получили в подарок от Сулеймана годовую подписку на газету «Колхозное знамя» и литературный журнал «Дружба» на даргинском языке.
А у самого Сулеймана действительно была огромная домашняя библиотека, на все четыре стены его кабинета. Да и в других комнатах все шкафы были полны книгами и подшивками литературных журналов.
Большинство хозяев домашних библиотек не столько читают книги, а сколько любуются их рядами на полках дорогой мебели. Сулейман тоже не был исключением, но и к числу таких любителей книг не относился. Он часто переставлял книги с одной полки на другую, вытирал пыль, перелистывал. И полки у него были дешевые, как в сельских библиотеках.
Он не держал книги для красоты. Нет же. Он, конечно, и много читал. Скажем, он прочитал, наверное, столько, сколько человек за жизнь может прочесть. Это примерно две-три тысячи книг. (Читая в неделю в среднем по одной книге, за пятьдесят-шестьдесят лет можно столько прочесть).
Конечно же, никто из собирателей книг не стремится прочесть все книги из личной библиотеки, особенно, писатели и поэты. Когда же им писать в таком случае? (Магомед говорит, что у Сулеймана осталось неизданных стихов еще на тридцать — сорок сборников).
Я, будучи студентом филологического факультета, никогда не брал у Сулеймана книги читать, зная, как это не нравится хозяевам домашних библиотек. Не просили у него книг и другие наши односельчане, учившиеся тогда на филологов. Только один студент филологического факультета университета вошел в его доверие и мог взять у поэта любую книгу. Этот молодой человек не был не только нашим сельчанином, но даже из района нашего не был.
Тома из серии «Библиотека всемирной литературы» Сулейман часто считал по номерам и ставил на полках от первого до двухсотого номера подряд. Вот так он и определял, какой книги из этой серии не хватает. Однако в последние годы своей жизни Сулейман часто жаловался, что из его библиотеки пропадают книги, а именно — из той серии.
Сейчас же и библиотеки поэта как таковой, наверное, не осталось. Половину книг жена поэта передала нашей школьной библиотеке. Где вторая половина, я не могу знать. Может быть, кое-что перепало тому студенту из ненашего района? Не знаю.
Теперь же два–три слова еще об одном любителе книг. Конечно же, это Магомед Рабаданов.
На днях у Магомеда обокрали квартиру. Зная, что его жена и сын с невесткой уехали на свадьбу в родное село и что сам Магомед будет на работе до пяти часов вечера, воры проникли в их квартиру. Магомед говорит, что они перевернули всю квартиру верх дном, сбросили все книги с полок на пол, перебрали белье в шкафах, разбили посуду и почти ничего не взяли. «Пропало только несколько украшений невестки, — говорит он, — кольца-мольца, короче, хIяпур-чапур. Даже ноутбук не догадались взять».
Я, в свою очередь, дома рассказываю обо всем этом жене и говорю, что надо быть начеку, ибо говорят, что много воров выпустили из тюрем по амнистии. «Да что у тебя есть, — отвечает она пренебрежительно, — на что воры могут позариться?» Меня это сильно задело, и я отвечаю ей с крайним возмущением: «Как это что у меня есть? А ружье-двустволка, тоже ноутбук почти новый и книги?» — «Нужны ворам твои книги?» — махнула она рукой и отошла в сторону.
Я бы не стал писать об этой краже, если бы Магомед не сказал мне о том, как отнесся к разбросанным по полу книгам капитан полиции, пришедший разбираться в случившемся. «Зачем нужно держать дома столько книг? Это уже немодно, и места в квартире они много занимают»…
Неужели и книги приравнены к штанам и юбкам, которые могут быть короткими или длинными, широкими или узкими сообразно моде?
Однако еще два слова о Магомеде. В 1974 — 1978-е годы Магомед учился в Московском государственном институте культуры. Они, студенты МГИК, практику проходили в учреждениях культуры не только в Москве, но и в других областях и краях нашей страны. И вот однажды, когда они были на практике в Старицком районе Калининской области, Магомед в куче макулатуры во дворе одной из сельских библиотек увидел тома И. В. Сталина в красных обложках. Было здесь двенадцать томов вождя по номерам от первого по двенадцатый. Магомед возгорелся желанием во что бы то ни стало приобрести их для себя. И заведующая библиотекой взяла и подарила эти книги «джигиту».
Магомед завернул их в холстину и привез в Москву. «Один грузин давал за них тысячу рублей, я же отказался продать и держал их в общежитии в старом чемодане. Но очень скоро их у меня украли вместе с чемоданом, — сказал он. — Имей я в тот год в кармане тысячу рублей, я бы мог остаться в институте и учиться в аспирантуре при нем».
Это факт, что книгу продать Магомед не сможет. Может подарить, если у него будут два экземпляра одной и той же книги. Может подарить, если даже будет у него единственный экземпляр! Но продать? Продать книгу он не сможет. (Такой же чудак и я).
Вот потому, когда спрашивают у него, что воры взяли из его квартиры, он отвечает: «Ничего не взяли, так, мелочь, хIяпур-чапур» (что на родном языке нашем означает «барахло»).
Если бы у него взяли книги, я знаю, ходил бы он по друзьям и рассказывал, что его обокрали и взяли Пушкина, Достоевского, Гамзатова… Ходил бы он точно так же, как четверть века назад ходил его дядя Сулейман, рассказывая всем, что из его библиотеки пропадают книги.
Гаджимурад Раджабов