Прости нас, старый Гапцах!

Красивых сёл в районе много. Гапцах – самое красивое. Потому что оно моё, как глаза, как мать. А кто не любит свою мать, собственные глаза?!

В новом Гапцахе наш дом стоит у трассы «Ростов – Баку». Люблю смотреть  на дорогу в ночные часы, когда  сама она не видна, а видны только движущиеся огненные глаза машин. В такие минуты я понимаю значение слов «доброго пути»,  «пуститься в путь».

В старом Гапцахе я впервые побывала в шесть лет. Мне тогда село не понравилось. Я увидела  развалины и лишь  несколько уцелевших домов. Но панорама, которая открывалась с высоты 1400  метров, меня поразила. Я спросила тогда дедушку: «Вы не боялись играть здесь?..»

Гапцах – одно из древних поселений в Южном Дагестане. Когда-то давным-давно, спасаясь от врага, люди нашли прибежище среди скал. Но враг жаждал крови: куда могло подеваться целое селение? А оно приютилось высоко в горах. Это узкий выступ небольшой площади, как бы свисающий над рекой Cамур. Снизу село  напоминает гнездо орла. Выше него только вершины Гитин–келе.

Жил в нашем селе праведный человек, которого звали Шихсафар. Перед смертью он завещал односельчанам похоронить его  по их усмотрению: если они хотят жить в достатке, то пусть похоронят  на севере села, у подножия Гитин–келе,  а если хотят мира, уберечься от врага, то на юге села.  И он был похоронен на севере. Село действительно зажило хорошо. Пока не нависла над ним угроза нашествия  войск Надир-шаха. Половина мужского населения пала в боях с врагом. Тогда собрались старейшины села и вынесли такое решение: перезахоронить останки Шихсафара на юге, у самой дороги в село.  И каждый,  кто шел в село или покидал  его, просил у  Шихсафара благословения. После этого множество раз враги пытались совершить набеги на село, но дальше могилы праведного  Шихсафара  не смогли ступить ни шагу…

 «Святую» могилу Шихсафара – Пир-Шихсафар  – считают чудодейственной. Тут можно вылечиться от болезней, получить отпущение грехов, совершить жертвоприношение.

В  1959 году на село обрушилось стихийное бедствие: оползень размыл дороги, снес на своем пути хозяйственные объекты, дома. Это  заставило людей оставить веками обжитые  места и переселиться на равнину –  на прикутанные земли под названием «Барзу-ятах», расположенные в 6 километрах к северу от Магарамкента.

«Мы оставили  горы. А что на равнине хорошего?» —  всегда возмущался мой дедушка Наврузбег.  Он  хорошо помнил,  как уходили на равнину.

…Гапцах пустел с каждым днем. Люди уходили туда, где их ждала новая жизнь со всеми ее заботами и радостями. Дедушка  считал: именно когда было принято решение переселить село на равнину, и началась гибель старого Гапцаха. Были сорваны и увезены на равнину  двери, окна, каменные ступени. Гапцах превратился в развалины. Ради пары подгнивших бревен разбирали крышу, ради нескольких тёсаных камней – арку.  «Нам обещали денежную помощь, но не дали, — объяснял мне дедушка. – Вот мы сгоряча разбирали, хотя многое и не пригодилось».

Каждое лето мы всей семьей едем в старое село…  Вхожу в дом моего прадеда Магомедрасула . Крыши, дверей и оконных рам нет. Земляные полы в покинутом  доме поросли травой. В стенах поселились ящерицы. Брожу по комнатам, прислушиваюсь к  собственным шагам. Рядом с домом — разрушенный хьар. Здесь моя прабабушка Селем пекла хлеб. По этим узким улочкам детьми бегали мои бабушка и дедушка…

Дедушка рассказывал, что в селе был  чавуч , он становился   возле мечети, зажимал ладонями уши и выкликал, к примеру: «Э-эй, люди, из Дербента прибыл чиновник, собирайтесь возле мечети! Э-эй, возле мечети!» Сначала голос проникал в ближайший квартал (гарва), оттуда, помедлив, в следующий и так далее. Под конец глашатай склонялся над родником утолить жажду, а его голос продолжал переходить из квартала в квартал. Глашатаем был отец моей прабабушки Селем, Шихмагомед. Как бы мне хотелось  услышать этот голос!  Но он, увы, давно замолк. С какого места он прозвучал в последний раз? Не знаю.

А внизу — кладбище. Эти старые надгробья напоминают мне о том, что человек для природы как трава, как колючка или  букашки, которые копошатся в траве. Они напоминают о конечности жизни. Здесь я впервые ощутила себя звеном в цепи поколений.  Многие мои односельчане с семьями в погожий день будут навещать могилы предков. Затем обратят свои взоры на село, раскинувшееся наверху,  поднимутся туда, посмотрят с высоты и скажут: «Наконец-то, мы дома!» Да, воздух родины особенный.

Прости нас,  старый Гапцах.  Ты — наш заброшенный учебник истории. А история — не школьная доска, чтобы стирать с нее не понравившееся тебе слово.

Аделаида Гамидова,

студентка 3 курса

филологического

факультета ДГУ