В народе говорят: «У меня две новости: хорошая и плохая. С чего начать?» Сейчас и со мной то же самое: хочу сказать о том хорошем, что наблюдаю в повседневной жизни, присовокупив к нему и одно не совсем хорошее. Точно не могу сказать, с чего при таком случае люди обычно начинают: с хорошего или с плохого. Я же начну со второго, оставив первое на потом, чтобы на хорошей ноте завершить рассказ.
«А у нас во дворе…»
А у нас во дворе… Зимняя слякоть и грязь, лужи застоялой зеленой воды и перед домом не асфальтированная до сих пор дорога вдоль всего ряда гаражей. А детской площадки у нас нет вообще. На той маленькой и тоже грязной площадке, что перед нашим домом, личный транспорт стоит. Я ничего против него не имею: надо же и машины где-то поместить. А говорят, была и детская площадка сбоку от нашего дома. Но там уже стоит новый многоэтажный дом. Только не об этом разговор: заселенный жителями дом не снесешь. Разговор о том, чтобы асфальтировали узкую полоску дороги вдоль гаражей, присоединив ее к площадке у самого дома. Тогда будет место, где машины поставить и где детям играть. А народ в нашем доме хороший, дружелюбный, никогда не забудет добра.
И по поводу своего двора жители дома 57«В» по улице Лаптиева несколько раз обращались во все инстанции, вплоть до Президента Российской Федерации. Вот и последний ответ из Управления Президента РФ по работе с обращениями граждан и организаций, в котором уверяют нас, что наше обращение будет рассмотрено в Правительстве Республики Дагестан и по результатам рассмотрения в наш адрес направят ответ в срок до 09.01.2016 года. Уже февраль отсчитывает свои дни по календарю, но до сих пор нет ниоткуда, как говорится, ни привета, ни ответа.
Смотрю я на письмо, датированное 11 ноября прошлого года, за подписью С. Сафьянникова – советника Департамента письменных обращений граждан и организаций – и вспоминаю подобный случай из моей жизни.
Лет двадцать назад умер в нашем селе уважаемый человек, участник Великой Отечественной войны и орденоносец. Имам мечети попросил меня, как близкого родственника умершего и учителя сельской школы, отправить в соседнее село, к их имаму, одного учащегося, чтобы известить того о смерти. Он же часам к девяти утра должен был привести несколько мужчин для обеспечения достаточного количества читающих зикр (у мусульман молитвенный обряд в день похорон). В нашем селе за зикр обычно садятся тридцать пять человек. Если не наберут такое количество, приглашают из соседних сел.
Я же, вместо того чтобы самому послать мальчика в село Гунакари, перепоручил это другому учителю. Это получается почти то же, как поступило с обращением жильцов дома 57 «В» высокое начальство.
Пришло время садиться за чтение зикра, а народу не хватает, ибо из соседнего села никто пока не пришел. Имам и спрашивает меня, почему соседи наши не успели на зикр. Я говорю, что, мол, сказал тому-то, а он кому-то еще. Оказалось, никто не ходил в соседнее село. Гусейн (так звали нашего имама) поучительно и довольно резко сказал мне: «Хозяин поручил что-то сделать своему работнику, работник – своей собаке, а собака обернулась назад и поручила… своему хвосту». «Вот тебе и наука на будущее, дорогой Гаджимурад», — завершил свое поучение мой троюродный брат.
Отсюда нетрудно сделать вывод и по нашему обращению в высокие инстанции: никто к нам из Правительства Дагестана не явится. И придется нам сделать так, как посоветовал один очень большой начальник жителям одного довольно большого села, когда у них возникла точно такая же ситуация. Короче говоря, скинуться и самим асфальтировать дорогу с площадкой.
А теперь расскажу два–три хороших случая: только рассказав их, я мог бы назвать статью свою так, как и назвал.
Однажды в общественной бане
В последний свой приезд из Москвы домой в наш город друг мой Джабраил рассказал мне маленький случай, говорящий о том, как относится наша молодежь к тем, кто старше их, действительно ли «старикам у нас везде почет». По его словам, пошел он в один из выходных дней в общественную баню по проспекту Петра I в Редукторном поселке. Сел за отдельный стол, заказал чайник чая, а сам пошел в парную. Как вышел из парной, видит: за его столом расположилась шумная компания веселых ребят. Он поздоровался с сидящими за столом, взял свой чайник и пошел к другому столу: ему не очень удобно было бы, как он полагал, с молодежью чаи распивать.
Через некоторое время, как друг мой сел за новый стол, ему принесли полный заварочный чайник и сахарницу, доверху полную конфетами и кусковым сахаром. Потом глазами показали, что это подарок от того стола, где сидела шумная компания. Это точно было как бы извинение молодежи перед пожилым уважаемым человеком за то, что заняли без спроса его стол. Джабраил же сказал мне, будто он не ожидал, что у нас в республике подают такой замечательный по вкусу чай. К вкусу чая, я думаю, какое-то отношение имело и то, как деликатно обошлась молодежь с рассказчиком. И ребята эти другу моему, как он мне говорил, сильно понравились. Тот случай поразил Джабраила. Он не раз его мне рассказывал: наверное, хотел, чтобы я об этом написал.
Я спрашивал Джабраила и Арсена — друзей своих, живущих в Москве, уступают ли им молодые люди сидячие места в общественном транспорте: в метро, на автобусах, в трамваях… Они ответили, что выходцы с Северного Кавказа не только им, но всем и всегда уступают места. Мне тоже в нашем городе уступают место в транспорте. Да и сам я, старый вроде бы уже человек, никогда не позволяю себе сидеть, когда рядом стоит женщина, независимо от ее возраста. Не верите – садитесь на автобус 44 «А». Может быть, увидите меня и убедитесь в достоверности моих слов. Вот так мы воспитаны.
По сюжету Абдурахмана
Сейчас расскажу о случае, который меня самого очень поразил. Подходит ко мне во время утренней прогулки по парку сосед мой Абдурахман. Все тот же Абдурахман Магомедов – известный журналист, редактор одного из отделов «Дагестанской правды». И говорит: «Один интересный случай тебе, Мурад, я хочу рассказать. Как ты знаешь, вот здесь (было это в парке Ак-Гель, рядом со входом в музей нашего города) вечерами пенсионеры играют в шахматы. Свои шахматы они не уносят домой, а оставляют на кондиционере (показывает мне старую шахматную доску на кондиционере, что висит на стене справа от входа в музей). И картонные доски, на что они садятся, когда бетон сырой, оставляют тут же. И самое удивительное здесь то, что их никто не трогает, когда за один минувший год разбили восемь градусников, которые развешивал я на том дереве, что назвал ты «деревом Абдурахмана». В этом же году я повесил градусник на другое дерево, перед входом в музей, и его никто еще не разбил».
«Сейчас скажу, к чему я это говорю, Мурад, — продолжает он после некоторой паузы. — Напиши-ка ты об этом в одном из своих рассказов».
Я, конечно, как бы ни старался, не смог бы ответить ему, почему градусники его в прошлом году разбивали, а в этом году их никто не трогает. И шахматы тоже. По его словам, пенсионеры много лет держат их на одном и том же месте. И не это меня удивляет.
Меня удивляет то, что Абдурахман Магомедов – лауреат многих литературных премий – дает мне свой сюжет, по которому он написал бы рассказ намного лучше меня. Может быть, он и в самом деле считает меня неплохим специалистом по маленьким документальным рассказам? Дай-то Бог!
«Удивительный вы человек, Мурад Аммаевич»
Я вспоминаю другой такой случай, в котором уже удивляются моему поступку. Было это в 2009 году, когда я решил принять участие во всероссийском конкурсе лучших учителей общеобразовательных школ (президентский грант). Победителю давали сто тысяч рублей. Я знал, что обязательно получу эти деньги. Кроме всего прочего, что давало мне возможность выиграть в конкурсе, к этому времени среди моих учеников были три призера республиканских олимпиад по русскому языку и литературе: они по возрастающей последовательности занимали третье, второе и первое места в Дагестане. Поверьте мне, это немало для учителя сельской средней общеобразовательной школы.
И вот однажды в районном управлении образования, когда я собирал документы для представления в комиссию конкурса, встречаю учителя Уркарахской школы-гимназии Мухтара Мятяева, тоже решившего участвовать в конкурсе. Бегло просмотрев собранные им документы, я понял, что он может и не пройти по конкурсу. Недолго думая, решил ему помочь: подробно написал на листе бумаги и рассказал в устной форме, что и как нужно собирать.
Знаете, что этот товарищ сказал мне в присутствии работников районного управления образования? Вот что: «В самом деле удивительный вы человек, Мурад Аммаевич. Вы же знаете, что я ваш противник в предстоящем конкурсе, однако помогаете мне. Я это с трудом понимаю и вряд ли когда-нибудь забуду». Мы оба стали победителями конкурса, и Мухтар много раз и после этого рассказывал о том случае.
Кто-нибудь, конечно, может подумать: «Не великое это дело — место в автобусе старику уступить, чайник чаю преподнести или подарить сюжет маленького рассказа. Подумаешь! Пушкин Гоголю подарил сюжет целой поэмы, и по нему Н. В. Гоголь «Мертвые души» написал».
Пусть думают, как хотят. Здесь главное, чтобы людей таких среди нас было много, готовых прийти на помощь другому, готовых к бескорыстному поступку… А народ у нас в самом деле неплохой.
Гаджимурад Раджабов