Айшат, 33 года, Республика Дагестан. По статье 159 («Мошенничество») осуждена на 6 лет, в Кизилюртовской женской колонии (включая СИЗО) 1,5 года.
– Родилась я в г. Дербенте, в учительской семье. В школе была хорошисткой, училась не так не сяк, всегда держалась середины – не было желания учиться отлично, но и не хотела слабой учебой подводить родителей. По характеру была спокойным, стеснительным ребенком.
В 1993 году в Москве без вести пропал папа (в то время он, как и многие, занимался бизнесом), и я осталась с мамой и братом. Нам очень помогал дядя, брат отца, который тоже работал в Москве. Можно сказать, он свою жизнь посвятил нам – ни в чем не отказывал. В принципе, мы и не были избалованными детьми. Всё в меру. У меня вообще не было желания поступать, учиться на учителя, но, не желая огорчать маму и тетю, тоже педагога, остановила свой выбор на этом.
Сдавать вступительные экзамены я поехала в Махачкалу, успешно их сдала и поступила в Дербентский филиал филфака ДГУ. Училась отлично, всё было замечательно, всё получалось, и я усердно шла к цели – даже сама начала удивляться своему рвению. На третьем курсе вышла замуж, родила первого, а потом и второго ребенка. На четверки и пятерки закончила учебу, получила диплом и устроилась на работу в том же филиале.
Проработав там год, по семейным обстоятельствам пришлось переехать в Санкт-Петербург. Жили спокойной жизнью, в достатке, как нормальная семья – он работал, я воспитывала детей. Но судьба распорядилась так, что через 9 лет совместной жизни мы разошлись и я с детьми вернулась в Дербент. И тут в одной строительной фирме мне предложили хорошую работу с возможностью получения неплохих денег. Я стала работать с этими людьми, всё больше внедряться в тонкости деятельности и, соответственно, получала большие деньги. Потихоньку стала терять чувство реальности, можно сказать, деньги в таком количестве помутили мой разум. И, как говорят, «где большие деньги, там большие проблемы». В верности этих слов я убедилась потом, но слишком поздно.
А тогда я смотрела и двигалась только вперед, не оглядываясь и не думая ни о чем другом, ни о каких последствиях. Потом мы открыли фирму в Москве и переехали туда. Я купила там квартиру. В общем, развернулась, пошли большие дела, потекли немалые деньги и, соответственно, такие же проблемы. В скором времени я не по своей воле оказалась вовлечена в финансовые пирамиды строительной отрасли. И, как итог, в один момент меня задержали, осудили, и я оказалась здесь.
— Айшат, условно говоря, вчера ты вращалась внутри и вокруг очень больших денег, а сегодня оказалась в колонии…
— Теперь я поняла, не то, что поняла, это факт – ни деньги, ни имущество, ни роскошь и т. д. не стоят ничего, они совершенно не важны в жизни. Важен глоток воздуха, вольного воздуха. Это главное в жизни, но жалко, что осознаешь это, только лишившись его.
— А вообще, каково человеку, который, как принято говорить, купался в деньгах, оказаться в таких условиях?
— Это ужасно, просто ужасно. Урок, жестокий, но урок. Как прав мой брат, когда говорит – лучше жить скромно на свою зарплату, чем какое-то время жить в роскоши, а потом оказаться в притеснении.
Я, которая на воле пачками держала в руках пятитысячные купюры, вот уже полтора года, как не видела «живых» пяти рублей. С одной стороны, это и хорошо, что я отвыкну от них и, когда выйду, иншаАллах, буду стараться зарабатывать только на спокойную жизнь. Говорю вам искренне – я больше не хочу больших денег, просто хочу много улыбок своих детей, здоровья матери. На фоне этих нервов мама приобрела сахарный диабет, она попала в аварию – ни за какие деньги я уже не верну ей здоровье. Пока я здесь, у меня родился племянник, а я даже не могу просто до него дотронуться…
Полтора года не видела родного брата… Детей своих вижу только тогда, когда они приезжают на свидания… Только тем и живу, что в марте будет очередное свидание с ними…
Мне очень плохо от того, что я их редко вижу… О каких деньгах тут может идти речь, не нужны мне они. Какие деньги, когда из-за них я лишена возможности видеться с детьми, матерью… Моё единственное желание – обнять своих детей и уснуть у ног матери… (Всё это Айшат выговаривала сквозь слезы, она не могла их сдержать. — А. А.) Но поздно, слишком поздно это всё я поняла.
— Когда именно?
— Попав в СИЗО, когда я шесть месяцев не слышала и не видела своих детей. Это хуже всего, это кошмар.
— Почему, интересно, на твой взгляд, человек начинает задумываться о таких вещах, только попав в трудную ситуацию?
— Когда у нас есть всё, мы не думаем о том, что в один день всего этого может и не быть. Когда мама говорила – Айшат, не делай это, не гонись за деньгами, я отвечала — мама, подожди, ты жила на свою учительскую зарплату и была довольна, но я этим не довольна, у меня должна быть другая жизнь. Теперь мне поздно винить себя в том, насколько я была неправа, а она права. Не зря же говорят: «Что имеем, не храним, потерявши плачем». То же самое у нас, у меня…
Наша беседа продолжилась через 15 минут.
— Айшат, нам пришлось прервать беседу – наступило время обеда и вас, женщин-осужденных, повели в столовую – роба, строй, по команде туда и таким же образом обратно… К слову сказать, каково было сегодняшнее обеденное меню?
— Борщ, каша, сосиски, хлеб и компот.
— А вот эта реальность — всё по распорядку, по команде от подъема до отхода ко сну, как она действует на женщину?
— Дисциплина, порядок, режим, с одной стороны, очень хорошо. Честно говоря, я всё делаю так, как того требуют эти условия – без выговоров, взысканий и нарушений: я очень хочу домой. А с другой стороны — нам не нравится надевать эту робу, но приходится; нам не нравится вставать в 6 утра, строем идти на завтрак, обед, ужин и т. д., но приходится это делать. И так во всем… Я, откровенно говоря, чувствую себя униженной, не оскорбленной, но униженной. Особенно тяжело было в первое время, когда пришлось надевать и эту робу, и фуфайку… думала — о Боже мой, какая я была и какая стала…
— Кого же винить в этом, кроме как саму себя, или не так?
— Именно так. Никто другой в этом не виноват, виновата я. Сама выбрала эту дорогу, случайно или преднамеренно, но сама. За мои ошибки не должен отвечать кто-то другой, я несу свою ношу.
— И еще раз вернемся к самой больной теме – ты здесь, а твои дети там…
— Мне очень тяжело. Слышать их (по таксофону) только один раз в три дня, видеть раз в три месяца на длительном и два раза на краткосрочном свиданиях и не насытиться их запахом, это очень трудно (Айшат опять не смогла сдержать слез. – А. А.)… Мне тяжело это всё говорить…
Когда даже была при больших деньгах, я никогда не оставляла семейные ценности, заботилась о семье, ценила маму. Но смотрела только вперед, не думала о последствиях своих действий. Позавчера у моего мальчика был день рождения, и мне передали сказанные им слова – «не хочу никаких подарков, не хочу ничего другого, я только хочу, чтобы мама была рядом». А мама не с ним… Я потеряла себя в деньгах, поменяла свою свободу на заточение. Как мне нужен этот глоток свежего воздуха, только там, за забором…
— Настанет день, и ты выйдешь на свободу, получишь этот долгожданный глоток. Не будет возврата к прошлым делам, опять не возьмет верх соблазн, не затянут большие деньги?
— Конечно, буду работать, продам фирму, рассчитаюсь со всеми. Я человек, привыкший к семье, была оторвана от нее, опять-таки, из-за денег. Я настрадалась вдоволь, моей черной кошкой оказались финансы. У меня было всё, я могла позволить себе многое. Но свободу не купишь ни за какие деньги, потерянное здесь не вернуть ничем. Соблазн никогда больше не возьмет верх, я не хочу возвращаться сюда…
— Может, у тебя будет что сказать в завершение нашей беседы?
— Дорогие женщины! Не дай Аллах никому из вас попасть сюда. Не наш удел сидеть в этих стенах, наш удел — создавать уют дома, воспитывать детей, смотреть за родителями.
Как перед каждым мусульманином должен быть Коран, так и перед каждой женщиной должна быть страница ценности семьи. Прежде чем делать что-то, совершить какие-то ошибки, подумайте, к каким последствиям они могут привести. Учитесь хотя бы на примере других, один из них – мой — перед вами…
Абаш Абашилов