Ретроспективная фотовыставка Камиля Чутуева, которую очень ждали и дождались.
Бывает так, что, взглянув на старую, поблекшую фотографию из семейного альбома, сетуешь, как всё стремительно пролетает – молодость, любовь, мечты.
Вот и я легко поддаюсь магии фотографии. Забывая о реальности, взгляд мой растворяется в образе запечатлённого человека, которого, скорее всего, нет в живых, а его голос звучит совсем рядом. В минутах соприкосновения герой продолжает жить… Возможно, фотография и есть машина времени, поскольку способна принести в настоящее запах бабушкиных пирогов и звуки летящего планера с моторчиком, белые ягоды тутовника на мокрой рожице и запруду на речке. Время наполняется картинами разных лет, теплом людей, друзьями, с которыми клялся на крови, ссадинами и учащённым дыханием на стометровке в школе…
У каждого из нас свои забеги, и не нужно винить время за невзгоды, морщины и седину на висках. Безжалостным становится сам человек, когда его не трогает материя прошлого, а лишь существо настоящего, то, в котором важна денежная единица. Впрочем, кому что дано.
Время и фотография нашли друг друга. Момент, ещё момент – снято! Это уже классика ХХ века…
2012 год
Мой друг и учитель смело перешагнул из прошлого в нынешний век. Его седая голова периодически зарастает так, что он со своими бакенбардами и смуглым лицом становится похож на Пушкина. Как Александр Сергеевич остался жив, спросите вы? А когда он поёт под свою мандолину, я вспоминаю деревенского доктора Левана (А. С. Закариадзе) из фильма Георгия Данелии «Не горюй!» – ну просто бери и лепи, настолько сходны они по типажу и колориту.
Учителю давно за семьдесят, и он вполне мог бы себе лежать на диване или с утра до вечера смотреть на чужую жизнь через экран телевизора, но в такой роли Камиль Чутуев себя не представляет. Больше пятидесяти лет он смотрит на Дагестан через прицел видоискателя фотоаппарата.
Его мир открывается с вершин дагестанских гор ранним-ранним утром, там, где ночная прохлада тает в первых лучах солнца и белые отары на краю села начинают уплывать в альпийские луга, горянка растапливает печь кизяком и готовит яичницу с оранжевыми желтками; где косари, мокрые от росы, почти не видны средь высокой травы, и детишки, лениво потягиваясь, глотают из ладошки холодную родниковую воду.
Это большое счастье – быть спутником времени, видеть и запечатлевать, вытаскивать из его мимолётности вечное блаженство памяти. Сквозь громаду закрученного в спираль облака открывается земля, до боли родная, с запахом чабреца и мяты. Внизу пара быков тащит старую борону, а значит, всё на своих местах и завтра будут всходы, и будет хлеб на столах.
Камиль часто вспоминает бабушкины истории и портфель, сшитый её заботливыми руками. В его детстве мужчины возвращались с войны, женщины, не разгибая спины, работали в полях, а вместо игрушек были стеклянные фотопозитивы отца. Стёкол было сотни, и как часто в детских руках они превращались в осколки! Так было и в ту пору – поломано и искалечено. Отец, Амин Чутуев, после войны работал фотокорреспондентом ТАСС по Дагестану, и снимаемое им время было наполнено тяжёлым трудом, стремлением к просвещению и надеждой в светлое будущее детей Страны Советов.
Эпоха готовила Камилю другую роль. Он – художник ушедшего навсегда чёрно-белого времени и первый фотограф в Дагестане, перешедший на цвет. Чутуев единственный из дагестанских мастеров занимается ручной печатью, зная наверняка всю химию успеха. Он не мыслит себя без новых выставок и подходит к ним как к пуску ракеты.
Чёрно-белая жизнь
И кому сегодня нужны чёрно-белые «фотки»? Как ярко и резко снимает фотоаппарат мобильника – вот это красота! – и печатать не нужно. Цифровая форма существования пульсирует в юной руке. Экономия времени и сокращение пути до любой вершины.
Это вызов таинству инфракрасного света фотолаборатории, где мастер, колдуя как средневековый алхимик, печатал свои шедевры. Именно так, в темноте, рождались Кулинская мадонна и Ицаринская башня, портрет Гузунова и Вихлинские могильные плиты, улица с арками в Хутхуле и строители Чиркейской ГЭС, балхарские мастерицы и сотни других снимков.
На крыше стоит огромный закопчённый чан с варевом. Из-под крышки поднимается пар. Жар от огня и делает воздух фотографии горячим. Скорее всего, готовят свадебное угощение. На переднем плане, облокотившись на стену, сидит маленькая сельская женщина в тёплой вязаной кофте. В правой кисти – что-то вроде кочерги. Припухшие от постоянной работы руки сейчас сложены на коленях. Пока готовится пища, она задумалась и, возможно, вспоминает свою свадьбу. Покрытое испариной лицо, написанное крупными мазками, уводит наш взгляд от огня, от самой свадьбы к её личной истории, к её существованию в маленьком мире села.
Из негатива плёнки вытаскивается основное, ненужное затемняется и кадрируется. Из кадра Камиля трудно что-то убрать, щелчок фотоаппарата происходит ровно тогда, когда картина собирается в объективе. Это настоящее искусство – поймать законченный кадр. Больше того, Камиль заранее выстраивает сюжеты в голове, вплоть до времени года и суток.
Снимая многие годы на плёнку, где количество кадров не больше тридцати шести, фотограф становится скуп на щелчки и верен своей интуиции. Просто преступление – истратить плёнку на один объект, если только он не сама цель поездки, и солнце ещё над головой. Автомобильный счётчик фиксирует позади сотни километров горных дорог, и возвращаться домой без удачного кадра очень тяжко. Поэтому плёнкой дорожили. А как часто он возвращался обратно из-за неподходящего света или серого дня! Небо затянуто ровной пеленой и неподвижно. Всё как на охоте! Охотник – объект – выстрел. Надежда – терпение – удача. Но самое главное – «жертва» получает бессмертие. Так кто сказал, что время работает против нас?
За полувековую работу было много неудач, и о них Камиль почти не говорит, но любую из них он никогда не променяет на одну фотосъёмку в городе. Его напрягает человеческое хамство и недружелюбие. Художник города сталкивается с агрессивной средой и вынужден играть по её правилам. Возможно, столица для иного творца – лакомый кусочек.
XXI век изменил облик приморского городка, внося свои линии в силуэты зданий и новых героев в названия улиц. Сегодня это огромный и пёстрый мегаполис, в котором близкие сердцу общие дворы вытеснены помпезными дворцами и бутиками. Махачкала – город контрастов. Пышные свадебные эскорты проносятся по городу, у которого разрушают прошлое, а историю пишут глянцевые журналы с вылизанными фотографиями на обложках. Цифровые камеры щёлкают беспрерывно, ослепляя своими вспышками и вызывая возгласы удивления. Вау! Восторг зависит от количества пикселей матрицы твоего фотоаппарата. Почему поставленные позы и отштукатуренные лица прельщают? Потому что внешность и успешность неразрывны? Интересен ли этот мир настоящему художнику! Возможно, кто-то именно на состязании блеска и нищеты найдёт массу интересных сюжетов. В таком случае, как говорит Чутуев, неважно, какая камера, важно, в чьих она руках.
Объектив моего друга ищет открытые лица, а в городе он видит сплошные маски. Город, по его словам, отвлекает от естественной красоты мира, и человек в нём искусственен и лицемерен. Ему есть с чем сравнивать, и не стоит утверждать обратное, достаточно взглянуть на снимки мастера. Камиль – романтик гор, и ему очень неспокойно от катастрофического изменения характера и быта горцев. Чистота помыслов, гостеприимство, трудолюбие, любовь к земле – всё, что влекло иноземцев в Дагестан, во многом осталось в духе его фотографий. Именно поэтому, имея за спиной десятки выставок различного уровня, сегодня ему очень важно отстоять искусство фотографии.
Апрель 2014 года
К своему юбилею в 2012 совместно с Музеем истории города Махачкалы Камиль готовил выставку фотографий разных лет, но так случилось, что она открылась через два года. Надо обладать Чутуевским терпением, чтобы согласиться с отсрочкой.
Опять он в фотолаборатории поднимает дорожные блокноты и перебирает негативы плёнок – весь в поиске. Он возвращается к чёрно-белому миру, где чистота съёмки и поворот головы объекта в Дагестане назван Чутуевским. Возможно ли больше обнажить человеческую природу? Необходима ли нам тяжесть переживаний незнакомца: поймать восторг от счастья быть рядом с любимой под одной буркой или в борьбе за мяч взлететь в небо и раствориться в палящем солнечном круге?..
Время даёт несравнимо больше, чем мы его используем. Первоначальный отбор работ для выставки скорее иррационален. Как только на столе фотохудожника остаются 200 образцов, критерии оценок сразу меняются. Камиль иногда приглашает участвовать в этом процессе, и это настоящая школа. Часто он готовит дубли снимкам с разницей во времени, ракурсе и степени приближения к объекту. Взгляд художника должен смело отбрасывать имена героев, даты, события – они на суде вторичны, основное в фотографии – свет лучезарной жизни, пойманный для вечности.
Марат Гаджиев