Арина, кабардинка, 35 лет. По статье 228 ч. IV (реализация наркотических средств) осуждена на 10 с половиной лет. В колонии, включая СИЗО, провела около 2 лет. Отбывает срок в Кизилюртовской женской колонии.
Родилась я в Кабардино-Балкарии, можно сказать, в большой семье, у нас две сестры и брат. Отца я потеряла, когда мне было восемь лет, нас воспитывала мама. В школе училась так, средне, окончила её с таким же результатом. Во дворе я считалась хулиганкой, а в школе была спокойной девочкой.
Маме, конечно, тяжело было нас троих поднимать, она одна работала и воспитывала нас. Сразу после школы, мне еще не было и 18 лет, я вышла замуж. Не поступила учиться, не устроилась на работу, жила с мужем, сидела дома. Родился ребенок, когда сыну было три года, мы развелись, как в таких случаях говорят, «не сошлись характерами», и я полностью отдалась сыну. Работала в магазине, заправляла и мыла машины на заправке, приходилось работать на уборке картофеля, огурцов и т. д.
И, в принципе, шла, если можно так сказать, спокойная, нормальная жизнь, сама справлялась со всеми проблемами, тем более мне помогала мама. И вот тут очень серьезно изменились обстоятельства. Мой сын (сейчас ему 15 лет) с 7 лет занимался футболом, и я решила направить его по этой линии. Я поехала в Москву, хотела устроиться там на работу, чтобы потом и его перевести туда, в школу-интернат для тех, кто параллельно с учебой занимается и спортом. Сняла квартиру, какое-то время работала в торговой палатке, потом её закрыли, и я начала искать новую работу. В объявлениях в разделе, где не нужно образование и особая подготовка, нашла номер телефона. Позвонила, и мне предложили заниматься реализацией курительных смесей. На тот момент я понятия не имела, что это такое, не знала ничего о наркотиках. И я устроилась, рядом со станцией метро стояла наша палатка, туда привозили расфасованные пакеты, я их продавала. За это получала 2,5 тыс. рублей в день. Тут же рядом ребята спокойно раздавали визитки с номерами телефонов, по которым можно было приобрести эти курительные смеси («спайс»).
Проработать там я успела только три дня. На четвертый день подошел молодой человек, очередной покупатель. Купив у меня пакет, он отошел, и тут же подошли сотрудники, показали удостоверения, взяли меня и отвезли в отделение полиции. Провели экспертизу этих смесей, установили, что они содержат наркотические средства. Ночь провела в этом отделе. Днем приехал следователь, с меня взяли показания, через день отвезли в суд, и определенные мне два месяца я сидела в СИЗО. А потом был суд, и меня осудили. Всё это было проведено в течение трех месяцев.
— Арина, 10 с половиной лет в колонии — это же кошмар.
— В какой-то степени в этом кошмаре я никого не виню, кроме себя. Прежде чем идти на такую работу, надо же было выяснить, что это такое.
— Ты рассказала поразительные вещи: в Москве возле станции метро открыто шла реклама этих смесей («спайса»), открыто раздавали открытки с адресами, где можно их приобрести…
— В Москве так оно и есть. Об этом вам скажет любой, кто каким-либо образом связан с этим. Даже на асфальте, по дороге в метро, яркой краской были написаны слова «курительные смеси», и тут же раздают эти визитки с адресами и телефонами.
— Наверняка были и хозяева этой палатки, и поставщики, но, получается, взяли только тебя. А судьба остальной цепочки?
— В деле было написано «неустановленная группа лиц», хотя у меня были их номера телефонов. Меня взяли, товар изъяли, но никого больше искать не стали.
— Если верить твоим словам, ты успела проработать только три дня, и получила такой невообразимый срок, сложно в это поверить.
— Я сама тоже в это не верила, не верила в то, что со мной такое могло случиться, что вот так легко всё это делается. Просто я не смогла доказать, что не знала, что это наркотические средства.
— До этого случая ты вообще сталкивалась с какими-либо наркотиками?
— То, что наркотики существуют, я, конечно, знала, но никогда их не потребляла и с такими людьми никогда не общалась. Даже тот сотрудник, который меня взял, прямо на суде заявил, что на такую работу обычно берут людей, которые не разбираются в наркотиках и сами их не употребляют.
— А вот сегодня, после всего того, что случилось, ты наверняка узнала, что это — такое красивое, но такое страшное слово «спайс»?
— Да, за это время много чего успела узнать. Если очень коротко — он губителен для человека. Ужасно, что его употребляют даже дети, после него они с ума сходят, с собой кончают.
— Вот допустим, что среди твоих покупателей оказался и твой сын, мать продает «спайс» своему сыну, ты можешь такое представить?
— Нет, и не хочу.
— В принципе же может быть такое?
— Надеюсь, что нет.
— Надеясь, что этого не будет, даже будучи уверенной в этом, если все-таки теоретически представить такое?
— Как это: мать продает наркотики своему сыну? Я лучше руки отрублю себе, чем это делать.
— Но среди твоих покупателей однозначно были чьи-то дети, у кого-то дома такая же мать, как и ты. Вот такую картину как ты оцениваешь?
— Я не могу оценить такую картину по очень простой причине: на тот момент я не знала, что эта смесь из себя представляет. Если бы знала, что это наркотик, я бы ни за что не пошла на это.
— После освобождения, хотя до него и слишком далеко, если бы судьба свела тебя с теми, кто привел тебя к торговле этими смесями, что бы, интересно, ты им сказала? Они-то знали, что это такое, к чему они могут привести потребителей и к какому концу подвести тебя.
— В том, что случилось со мной, прежде всего, виновата я сама. Да, они поступили плохо, но они не заставляли меня это делать. Я вообще не хотела бы, чтобы такая встреча когда-нибудь состоялась. Я человек эмоциональный и поэтому заранее не могу сказать, что бы я им сказала, если такая встреча всё-таки состоится. В принципе, как говорится, я бы поступила по ситуации.
— Как и ты в свое время, многие, в том числе и женщины, в поисках работы едут в Москву. Что бы ты им посоветовала на основе своего весьма поучительного опыта?
— Первое — чтобы они никогда и ни при каких обстоятельствах не прикасались ни к каким наркотикам, это страшное зло. Из-за них страдаем не только мы, но и наши родные, близкие.
Второе — никакие деньги не стоят того, чтобы из-за них мы находились здесь. Никакие сокровища мира не нужны человеку, когда нет свободы. Лучше в нищете, но дома, чем иметь всё и сидеть здесь.
Третье — если ты едешь в Москву на работу, нужно устраиваться на официальную работу на законных основаниях, чтобы у тебя была трудовая книжка, был обеспечен социальный пакет. Если нет такой возможности, лучше уж продавать на рынке фрукты, овощи и т. д.
Если искать, там можно найти работу по твоим способностям и потребностям. Только не надо сразу бегать за большими деньгами. Человеку хочется получить всё и сразу, а это ни к чему хорошему не приводит. И самое главное, никогда не надо лезть в сомнительные дела.
— Сыну твоему 15 лет. Хотя и понятно, каким будет ответ, но всё-таки — каково ему без тебя?
— Конечно, очень сложно, трудно, но он держится.
— А что помогает ему держаться?
— То, что у него есть я, он всегда говорит мне: не переживай, всё будет хорошо. Он знает, как всё было, и ни в чем меня не упрекает, любит такой, какая есть.
— А мать твоя, ей каково, и понимает ли она тебя?
— Понимает и ждет меня… Мать она и есть мать, какой бы ни был ребенок, что бы он ни натворил, она, конечно, простит. Для матери я всегда была хорошей дочерью, но то, что совершила такую ошибку… она простила.
— Когда выйдешь, сыну уже будет…
— Будет 24 года. Но, думаю, что смогу выйти раньше, так как у меня впереди кассационная жалоба, Верховный суд России. Очень надеюсь, что разберутся всё-таки и снимут какой-то срок.
— Шансы есть?
— Шансы и надежда всегда есть.
— А если всё-таки придется отсидеть весь срок, как говорится, от звонка до звонка, как женщина, как мать выдержишь?
— Выдержу. Понимаете, чтобы здесь выдержать, главное, чтобы там, на воле, ждали. Когда знаешь, что дома тебя любят, родные ждут, ты им нужна, ты и пытаешься держаться, ты сможешь выдержать. Если бы не родные, я бы, наверное, не смогла не то что 10 лет, которые должна отсидеть, а даже те два года, которые сижу, выдержать…
Абаш Абашилов