Своими размышлениями о жизни и творчестве поэтессы Фазу Алиевой, чей 90-летний юбилей со дня рождения отмечается в этом году, с «Молодежкой» делится поэт, публицист, главный редактор журналов «Литературный Дагестан» и «Соколенок» Мурад Ахмедов.
– Один из персонажей популярного телефильма «Приключения Электроника» задумчиво повторял: «Где же у него кнопка?..» А где «кнопка» в творчестве Фазу Гамзатовны? Иными словами, в чем изюминка ее поэзии, как она включает читателя? Есть ли у поэтессы стихи, которые особенно вам запомнились и полюбились?
– Со школы запомнились «Притчи и тосты» Фазу, ее «Законы гор», которые мы учили наизусть:
Душа у горца – меч,
Когда враги придут.
Когда друзья придут,
Душа его – ковер.
Вот каковы законы наших гор —
Они не в книгах,
А в самой природе.
Законы гор не включены в тома,
Их каждый раз диктует кровь сама.
Яркие образы, чеканные формулировки, звонкая песня моего Дагестана – все это Фазу. Потом было еще много новых поэтических открытий, но детские, наверное, — самые пронзительные. Поэтесса откликалась на беду, будто бы равнозначно воспринимая и страдания далекого человека, и горе земляка, и собственную боль, а ее в жизни Фазу было немало – одна только гибель сына чего стоит!
И неизменно боль она переплавляла в живительную поэзию. Фазу, как каждый большой талант, словно формулировала наследие народа, вышивая золотыми нитями таланта и облекая в словесную форму то, что так трудно передать словами, – вековые традиции, адаты, образ мысли и поведения горцев — все, что делает дагестанцев дагестанцами и называется иностранным словом «менталитет».
Ритмы ее поэзии захватывают читателя сразу, врываясь в пространство, как свежий ветер, открывающий настежь окна мироздания. В этом смысле у Фазу есть знаковые строки одного из самых моих любимых стихотворений, посвященных, конечно же, Дагестану:
Есть зримый и незримый Дагестан.
И тот, незримый, виден лишь тому,
Кто смолоду согрет и осиян
Любовью бескорыстною к нему.
И мне такой талант от Бога дан:
Как вечное свечение зари,
Я вижу тот незримый Дагестан,
Что вечно жив у зримого внутри.
Она взяла на себя непростую миссию – выразить душу Дагестана в стихотворных строках, сделать незримое зримым, что может быть сложнее и прекраснее?! Сейчас люди научились останавливать мгновения — на фото, записывать видео и звук, печатать на принтере не только текст, но и объемные объекты, а чтобы вывести формулу души человека и народа – никакой техники не хватит, но поэзия на это способна, в том числе, конечно, поэзия Фазу.
– На ваш взгляд, насколько тяжело (если уместно это слово) было сочинять поэтессе, немалая часть творчества которой пришлась на советский период? Можно ли было тогда найти вежливые аргументы и (условно говоря) уклониться от идеологического «заказа», исходящего из властных кругов, ответив им что-то вроде «Знаете… я, пожалуй, не буду придумывать стихи «навстречу 23-му съезду КПСС», – признаться, меня не очень трогает эта тема… Вот образ гор, мимо которых я всякий раз проезжаю по пути в родной Геничутль, меня трогает больше. И печальная история любви одной из моих землячек мне тоже интересна… А партийное мероприятие – не так чтобы очень…»?
– В этом и заключалось величие наших классиков: Расула, Фазу, Хаппалаева и многих других, ставших таковыми, кстати, еще при жизни, что они, находясь в системе, позволяли себе выходить за скобки ограничений. Для многих определенные рамки тех лет были удачной ширмой, возможностью отмолчаться и быть в тени. Но не для тех, кто стал в итоге маяками в литературе Дагестана. В центре их творческих исканий был человек, его чаяния и боли, его радости и мечты.
Да, произведения тех лет порой не были лишены определенной идеологической канвы, но основным в них было — творчество. Получив звание народных поэтов в достаточно молодом возрасте, поэты той плеяды каждый раз доказывали, что это звание – их по праву, так как от народа они не отрывались: постоянно ездили на творческие встречи во все города и районы Дагестана, по стране, как депутаты и, как бы сейчас сказали, – общественники, они решали проблемы простых людей, используя всю палитру своих связей и полномочий.
В общем, не берегли свои возможности попросить властителей того времени, чтобы облегчить чью-то судьбу, не приберегали такую возможность для себя – обратиться с ходатайством к высокопоставленному лицу позже в личных интересах, а в режиме «здесь и сейчас» были полезны людям, поэтому и народ платил им тем же.
Их веское слово можно было услышать там, где другие предпочитали молчать. Конечно, определенную уверенность им придавал и особый статус писателя тех лет: даже к рядовому члену Союза писателей СССР прислушивались, уже не говоря о флагманах литературы. Однако почетные звания и депутатский статус, которые тогда были у многих творцов, становились мощным аргументом.
Да и отношение к мастерам слова было в то время особенным. Облеченные регалиями и крепко стоявшие на фундаменте таланта писатели могли себе позволить порой идти и против ветра. По большому счету, невозможно ограничить свободу творчества таланта, цензуры всех времен это доказали. Остальное – отговорки.
– Сын Фазу Гамзатовны, Джамбулат Мусаевич, рассказывал о любопытном факте. Мама, уроженка горного села, очень прибавила в понимании (и чувствовании) русского языка в процессе и по окончании учебы в Литературном институте в Москве. Да так, что стала сама сочинять по-русски. Часть ее русскоязычных произведений – это не переводы коллег, а творчество самой Фазу Гамзатовны. Это ведь довольно редкое явление в литературе – когда автор пишет более чем на одном языке? В том числе и в прозе. К примеру, Набоков писал как по-русски, так и по-английски, да?
– Фазу Алиева, как и многие весомые дагестанские авторы тех лет, прекрасно понимала роль русского языка и русской литературы для судеб литературы дагестанской. Заботились писатели того времени об укреплении и совершенствовании переводческой школы, налаживали творческие мосты и человеческие связи, благодаря которым дагестанская литература заговорила не только на русском, но и на многих языках большого Советского Союза, а потом и на наречьях всего мира.
Кроме того, талант не может быть заперт внутри своего языка, как принято считать: талантливый человек – талантлив во всем. Поэтому каждое выступление Фазу или Расула на русском расходилось на цитаты. Языком они владели великолепно, а акцент будто добавлял специй и соли в эту насыщенную осмысленную речь. Это было поистине время ярких личностей, они формировали творческую среду того времени, поднимая до своего высокого уровня многое из того, что их окружало, во всех смыслах.
— Кстати, верно ли, что хунзахцам легче сочинять поэзию и прозу на аварском (ведь им не нужно как бы переключаться с родного диалекта на литературный язык, ведь хунзахский говор, если я правильно понимаю, и стал основой литературного аварского)?
— Что касается хунзахцев и их литературных талантов, то да, все объективно, ведь многие самоцветы аварской языковой сокровищницы разбросаны именно на хунзахском плато в силу исторических обстоятельств. Богатство языка Тажутдина Чанки, Гамзата Цадасы, Заида Гаджиева, Магомеда Сулиманова, Абасил Магомеда, наконец, Расула и Фазу – родом из народного фольклора хунзахской земли. Их традиции продолжили хунзахцы Сиражудин Хайбулаев, Магомед Патахов, Залму Батирова, Махмуд-Апанди Магомедов и многие другие.
– Вы, наверное, были знакомы лично, пересекались в том же Союзе писателей, общались… Что именно, связанное с Фазу Гамзатовной, вы вспоминаете в первую очередь?
– Прежде всего она была очень земной, народной и в то же время поэтично возвышенной. Каждый раз встречала любого гостя так, как будто только его и ждала. Мне виделась в ней радушная горская хозяйка, которая, растопив очаг и приготовив хинкал, всегда ждет гостей. Это чувство тепла живет и в каждой ее строке. Была в ней и необыкновенная стать, и чувство непоколебимого достоинства, но дистанцию она держала с теми, кто приходил с шипами, для людей, у которых не припрятано было за пазухой ничего язвительного, – холода у нее не находилось, только тепло.
Воспоминания моей юности. Союз писателей Дагестана на улице Буйнакского в Махачкале. Идет заседание правления, которое проводит в своем кабинете Расул Гамзатов. Там яблоку негде упасть. Двери открыты. Тикают огромные часы в приемной. И вот выступает Фазу Гамзатовна, сыплет поэтическими цитатами, акцентирует внимание на чем-то важном, рисуя целую картину, чинно стояла она посреди зала, как гордая скала. Тишина в паузах была пронзительной, такой, что слышно было стрелки часов. Она умела держать аудиторию, и коллеги по перу ее уважали. В стихотворении «Вопреки календарю» она пишет:
Иду со всеми год за годом
И вкривь, и вкось, и напрямик.
Я тороплюсь, как соты – медом,
Трудом наполнить каждый миг.
Мне верить хочется, что будет,
Что утвердится мир такой,
Когда земля печаль избудет
И люди обретут покой.
Так жила и творила Фазу – вопреки календарю и условностям, но благодаря таланту.
– Напоследок, Мурад, вы можете вспомнить какой-то любопытный случай из жизни Фазу Гамзатовны…
– В интервью, которое мы записали с Фазу, она как-то делилась: «Я не знаю, как для других, для меня поэзия – это самое лучшее, самое ценное, самое дорогое на свете. Мне всегда бывает жалко людей, которые прошли мимо поэзии, в жизнь которых поэзия не вошла. Если этого не дано человеку, его действительно надо пожалеть». Она была искренней, говоря о том, что человек, не познавший магию слова, не может полноценно жить. Если этот мир удивительных образов и созвучий не коснулся человеческой души, значит, она закостенела или заперта на замок. А с такой душой ничего хорошего не сотворишь. Поэтому закончу строками Фазу, считавшей, что поэзия – это светлая печаль:
Никто не знает дня, когда уйдет…
Никто его не знает и не ждет.
Быть может, в этом мудрость бытия – живи,
Пока не рвется нить твоя!
Но если б знать, о, если б знать, когда
Покинет небосвод твоя звезда,
Как мы спешили бы объять все то,
Чего нам не вернет уже никто!
