Корреспондент «МД» попробовала себя в тхэквондо
Тхэквондо – это не просто «красиво прыгать и высоко поднимать ногу», это даже не «селфи в кимоно, да еще и в раздевалке, можно больше не ходить на тренировки», тхэквондо – это спорт, это жизнь, это дзен. А я расскажу о том, как он у меня не случился.
Я падаю не разбиваясь
Мое знакомство с тхэквондо было волнительным и таким светлым, до сих пор вспоминаю. В этот день я не тренировалась. А с удовольствием наблюдала. Тренер тоже так делал. Зал белый и полный тхэквондистами, и ты — полный стремлений и желания свалить. Кого-нибудь.
— Шлем, перчатки – это всё тебе не нужно. У тебя ещё есть полгода, – объясняет мне, нелепой, тренер Саид.
— Полгода? А почему так много? – спрашиваю вечно опаздывающая я.
— Нужно освоиться, а для этого время необходимо. Ну, мы посмотрим, когда ты будешь готова и настроишься. Может, и раньше.
Спарринг. Дети разминаются, делают зарядку. Маленький смотрит на меня пристально, с вопросом, что здесь делает тетя в розовой куртке (это было в феврале еще). Я отвечаю ему телепатически, что не зря сижу и не для красоты. А рядом со мной болеют за своих детей родители, причём не только папы сидят, но и мамы. Мамы улыбаются, папы серьёзные. В спортзале не один тренер, а сразу четыре. Один главный, а другие — около. Помоложе.
— Теперь другую ногу! Не отвлекайтесь!
— Можно выйти? — умоляет мальчик, дав всем видом понять, что очень хочет. — В туалет надо.
— Иди, только быстро.
— Запир, не отступай! Бей левее! Да, да, молодец. Иди на него, Запир!
Запир — мальчик лет 6. Подходит к своему болельщику, тот бьет мальчика-тхэквондиста по плечу и хвалит. По разговору поняла, он часто падал, потому что вес большой у соперника. Но не поняла, почему.
— Почему все тренирующиеся вечно падают? — спрашиваю у тренера.
— Падать вообще нельзя. Они бьют и не успевают сориентироваться, ну они же маленькие ещё, – объясняет мне Саид.
— А когда можно понять, что время — бить? Ведь для этого время нужно.
— Они должны бить сразу, если уже готовы, важно показать настрой сопернику. (Точно не помню, что сказал, но что-то вроде этого).
А я делюсь своими впечатлениями.
— Спарринг интересный.
— Чем тренировки? – спрашивает тренер.
— Нет, вообще, на тренировках бой живее получается, что ли, чем на соревнованиях.
— А, ну да.
Во время тренировок дети искренне падали, кричали и не боялись валяться где-нибудь на обочине, пока не заметят.
— Вы на курорт, что ли, пришли? Разлеглись. Быстро собрались!
Танец воды
— Не больно, когда по шлему бьют? — спрашиваю у 10-летней Фатуны, примеряя красный и просто симпатичный шлем на свою голову.
— Не больно. И вообще, это шлем моего брата. Ему 6 лет, — заявляет мне Фатуна.
У Полинки, которая младше Фатуны на 2 года, тоже есть брат. Ему 14, и он готовит ей супы.
— Он умеет готовить? Понравился тебе его суп? — удивляется Фатуна.
— Да, понравился. Густой суп получился.
Фатуна и Полина очень разные. Первая горячая и бескомпромиссная, вторая нежная и неторопливая. Они любят друг друга, хотя бы потому, что всегда вместе выходят на спарринг, отрабатывают удары друг на дружке, делают растяжку по очереди, выступая в роли учителя, ну и меня заодно учат, а потом висят. Висеть на канате – это их любимое занятие, но скучно просто так висеть, поэтому они делают трюки, а ты, как взрослый человек, подходишь и говоришь им: «Упадете, врежетесь, сломаете». Но дети, умные, знают, что не сломаются, и продолжают висеть вниз головой друг над дружкой. «Толкни меня» — «Нет, ты меня». Я исчезаю на день, два, неделю, а потом появляюсь, в такие моменты Полина меня сразу замечает и сильно кричит «Патяяя!», а потом еще: «Фатуна, Патя пришла!» (Фатуне всё равно), и еще «Я с Патей буду стоять». «Ну, стой», — отвечает Фатуна.
Хожу две недели и не пропускаю, думаете, почему? Привыкла? Ни за что, каждая тренировка – это что-то новое. Это боль, страх, слезы, кровь – без пафоса. Ладно-ладно, шучу, крови не было, ну, почти, если не считать красный след от скакалки на руке. Через скакалку надо просто прыгать, а я детство вспоминаю. «Всем расскажу, что тренер меня бьет», — говорю.
А потом быстро взрослею. Как только растяжка начинается. «Еще час остался», — считаю время. Это больно, хотите верьте, хотите нет. Но лучше верьте.
«Растягивайся, не просто делай вид, а растягивайся», — говорит тренер Камила. «Через боль делайте растяжку, это детям можно потихоньку, а взрослым через боль, по-другому не получится сесть», — говорит тренер Камила. «Патя, что с тобой, ты плачешь или смеешься?» — продолжает говорить тренер Камила.
А я плачу, потому что не люблю. Мне вот удары и приемы нравится отрабатывать, особенно, когда получается. А начинается всё с разминки.
«Бегай, чтобы давление не падало», «Ты много думаешь, а надо бить сразу», «Такое ощущение, будто ты танцуешь, нужно плавно».
Это ощущение, и да, я танцую. «Это танец воды. Он быстрый и внезапный. Все люди созданы из воды. Ты пронзаешь, вода вытекает, и они умирают», — говорил Сирио Форель Арье Старк. «Не спеши, лучше правильно бить и медленно», — говорит Камила Пате. Как Арья Старк – очень правильно и очень медленно.
Тренеру 26 лет, впрочем, как и мне. Одного почти роста и веса. С ней легко, пока не узнаешь, что трудно.
В спортзал захожу в тапочках, а надо босиком – много пропускала, забыла.
«У моей бабушки точно такие же тапочки», — шутит Фатуна. Хотя… может, и не шутит. Она у бабушки часто пропадает.
Кем ты была до того, как пришла?
Вахтерша мне в мой первый день говорит: «Вам необязательно заходить, пусть ребенок заходит, вы можете здесь подождать». Но у меня нет ребенка, и я не жду. Объясняю, а вахтерша удивляется и добавляет: «Тапочки с собой. Вам не сказали? Вы же должны знать». Теперь уже сказали.
Иду в будку, которая рядом с Дагестанским государственным центром боевых искусств стоит. Воду всегда здесь беру. Она холодная, хоть и не в холодильнике.
— Мыло есть? – спрашиваю у продавщицы.
— Да, – пока еще уверенно отвечает она.
— А мыльница?
— Мыльницы нет же, дома даже нет. С тех пор, как я мыльницу поломала, у меня ее нет.
— Хорошо, а тапочки есть? А то я не взяла их сегодня.
— Ха-ха, тапочек тоже нет.
Сижу в коридоре. Надела бахилы вместо тапочек. Тут все ожидают своего тренера. Камила придет в три, вахтерша сказала, что ее нужно дождаться, и это обязательно. Эх, надо было взять с собой тапочки. С бахилами далеко не пойдешь.
На следующий день другая вахтерша заочно знакомит меня с новенькой, которая всю жизнь мечтала заниматься тхэквондо. Ей, мечтающей всю жизнь, 26 лет. «Хорошая, общительная, да еще и рукодельница, даргинка». Я тоже даргинка. Думаю, мы найдем общий язык.
Хадижа пришла сразу. Вижу, общается с вахтершей. А потом со мной.
— Я с 7 класса хотела заниматься, брат не разрешал. А теперь я большая и мне можно, — делится она со мной.
— С 7 класса? – спрашиваю.
— Да.
— Я тебя уже боюсь.
Я маленький камень, зато я умею летать
Заниматься тхэквондо я никогда не планировала, у меня было одно на уме – каратэ, о существовании других видов боевых искусств не подозревала. Папа говорит: «Все виды спорта очень похожи, хотя бы тем, что надо систематически заниматься». Мое систематически – это три раза в неделю. Когда не пропускаю. За две недели занятий я научилась четырем приемам и, довольная, показываю папе. Он ехидно улыбается, но делает вид, что не понял.
Я продолжаю усиленно тренироваться, но уже в новом месте. У меня новый тренер и новые приемы. Я теперь словом убить могу. Журналистикадо. И после.
Патя Амирбекова
