Как вербовщики-экстремисты подбирают «ключики» к своим собеседникам? К юношам и девушкам из каких семей они проявляют особое внимание? Каковы новые приемы в их арсенале? Об этом в беседе с «Молодежкой» рассказал аналитик Национального центра информационного противодействия терроризму и экстремизму в образовательной сети и в интернете Сергей Венцель, неоднократно бывавший в Дагестане и не понаслышке знающий местную специфику.
— Сергей Владимирович, первый вопрос может показаться неожиданным. Представьте, вы снова в нашей республике, снова с лекцией, но в зале присутствуют не только ваши коллеги-эксперты, а и большая группа местной молодежи. Студенты, учащиеся колледжей, старших классов школ… И тема встречи — профилактика экстремизма.
Что бы вы им сказали? Какие слова постарались бы найти, чтобы аргументированно предостеречь от увлечения радикализмом? (Предположим, что в зале могут быть и такие юноши.)
— В первую очередь я бы сразу обозначил, что пришел к ним не с лекцией. Сразу бы определил для себя другой формат взаимодействия с ребятами — более дискуссионный. Например, дискуссия Джеффа.
Подобрал бы для дискуссии ряд тезисов для обсуждения и начал бы не с тематики экстремизма сразу. Например, обсудили бы, насколько в их жизни важны традиционные духовно-нравственные ценности, играют ли они какую-то роль. В процессе обсуждения мы бы определили, что они вкладывают в это понятие, насколько ценности могут защитить от деструктивного влияния.
После этого можно было бы поговорить с ними о критическом мышлении в формате обычного обсуждения, а не дискуссии Джеффа. Затем подвести диалог к тому, какие сейчас угрозы есть и как бы ребята защитили себя от вербовки в деструктивную деятельность. И в конце дал бы еще несколько советов по информационной гигиене в Сети. Такой приблизительный сюжет профилактического мероприятия, так сказать.
Важно, чтобы ребята смогли сказать что-то, выговориться. Ведь часто недопонимание идет из-за нежелания или отсутствия возможности сказать, что на душе. Нам всем нужно учиться говорить и слушать друг друга.
— В небольшом интервью-анонсе на днях мы говорили с вами о том, как целесообразнее реагировать родителям, «если вдруг…».
А вот тут уточняющий вопрос: такие дети из полных семей с папой и мамой – они тоже находятся в зоне риска? Или вербовщики-экстремисты больше интересуются «неблагополучными» юношами – сиротами, из бедных кругов и т. д. Или это не связано ни с семейным, ни с материальным положением?
— Совсем необязательно, что вербовщики охотятся только на детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Да, ребята и девушки из неполных семей, особенно если нет отца, интересуют преступников, тут гораздо больше уязвимости перед вербовкой может быть.
Но и дети из полных семей также могут оказаться жертвами вербовки, ведь полная семья не всегда означает — благополучная. И дело не только в материальном достатке. Семья может быть богатой, но между детьми и родителями может не быть нормального общения и доверия. Как результат – доверие детей может завоевать другой человек, и делать он это будет отнюдь не из благих побуждений.
Плюс семья может быть полной и общение вроде есть, но ребенок может увлечься чем-то радикальным и попасть в сеть вербовщика.
Можно сказать, что материальное положение является одним из факторов для вербовки, но отнюдь не определяющим. Тут нужно смотреть на каждый случай вербовки отдельно.
— Кто чаще попадает на крючок пропагандистов идеологии терроризма?
— Чаще всего жертвами пропагандистского воздействия становятся люди с несформировавшейся гражданской позицией, радикальным мышлением, неустойчивой психикой. У таких людей не всегда развито критическое мышление.
Наша задача – работать с такими людьми, помогать им найти свой конструктивный путь в обществе, дать им необходимые навыки и знания, помочь им сформироваться как личностям, как гражданам нашей страны.
Противники нашей страны неслучайно пытаются воздействовать на нашу молодежь, вовлекать в диверсионную, террористическую и экстремистскую деятельность. На фоне СВО мы уже столкнулись и с поджогами военкоматов, и нападением на наших военных, и подрывами гражданских объектов (как, например, подрыв кафе в Питере, где проходил творческий вечер военкора Владлена Татарского).
— Как вы полагаете, Сергей Владимирович, те агитаторы-вербовщики, которые подталкивают дагестанскую молодежь к экстремизму, — сами они находятся далеко и ничем не рискуют? Они, видимо, пребывают где-то за рубежом?
— Да, вербовщики часто находятся за пределами страны в безопасных для себя местах. Опять же, на фоне СВО за рубежом появилась организация «Форум свободных народов России» (признаны нежелательной организацией в России по решению Генпрокуратуры), цель которой – подрыв территориальной целостности нашей страны. Активисты этой организации стремятся посеять межнациональную вражду между народами России: например, внутри Дагестана между народами, между народами Дагестана и русскими и т.д.
Или еще пример – когда была объявлена частичная военная мобилизация, появилось много телеграм-каналов, раскручивающих протесты. Одним из них оказалось «Утро Дагестана», модераторы которого сидели в Киеве.
— Есть ли новые приемы, ходы в их арсенале, которых не было еще пять-десять лет назад?
— Если говорить про методы работы, то, с одной стороны, они остались те же: поиск наиболее уязвимых перед вербовкой, их обработка и т.д. Тот же случай террористки Дарьи Треповой.
С другой стороны, такие организации в современных условиях стали активно использовать технологии сведения с ума, нанося когнитивные удары по людям. Цель – убрать в цепочке «принятие информации – осмысление – действие» звено «осмысление». Грубо говоря, «подожги военкомат», «беги из России», «нападай на военных» и т.д.
— Верно ли, что некоторые вербовщики сначала тщательно изучают объект будущей вербовки – внимательно читают его соцсети, стараются понять, чем он дышит, какой у него характер, интересы… Короче, анализируют, какие ключики подобрать к нему, чтобы склонить к сотрудничеству.
— Да, все верно. Им нужно понять, где у жертвы есть слабые места, какие есть увлечения, надежды и мечты. Те же вербовщики из «ИГИЛ» (террористическая организация, запрещена в России) в вербовке учитывали разные характеристики: отдельно подбирали ключи к женщинам, особенно одиноким, например.
— Вы уже лично не раз бывали в Дагестане, общались с местными коллегами. Какое общее впечатление у вас осталось? Какие проблемы носят индивидуальный характер? А какие совпадают с другими российскими регионами? Есть ли местная специфика?
— Я был в Дагестане уже три раза, в основном это были конференции и форумы. Удалось пообщаться с коллегами из министерств и правоохранительных органов.
Общее впечатление – много толковых специалистов, немало встречал ребят, у которых глаза горят, они хотят сделать лучше для региона и страны.
Конечно, есть и проблемы, но они свойственны и другим регионам страны: специалисты по профилактике сильно перегружены, не так много есть качественных программ подготовки специалистов, и не всегда получается отслеживать новые тенденции в развитии угроз и в проведении профилактики.
— С какими общими рекомендациями вы бы обратились к родителям? К самим юношам?
— Есть несколько советов для родителей: старайтесь установить доверительные отношения с детьми, старайтесь их поддерживать не только в трудные минуты. Также старайтесь изучать актуальные явления, в том числе в интернете. Важно держать руку на пульсе.
К самим ребятам хотел бы обратиться с такой мыслью: в каждом из нас есть свой потенциал. Ищите, что вам больше нравится, изучайте новое, ищите себя. Важно только делать все в рамках закона.
— В ходе своего выступления в Каспийске в прошлом году вы упомянули механизмы противодействия (три уровня профилактики: индивидуальная, адресная и общая), а также поделились рекомендациями, как сделать профилактику интересной для молодежи. Не могли бы сейчас вкратце затронуть эту тему, как раз ориентируясь на наших молодых читателей?
— Идея нашего центра, НЦПТИ, как раз заключается в изменении профилактики в лучшую сторону: отход от лекций в пользу интерактивных форматов (викторины, дискуссии, деловые игры, кинопоказы с обсуждением), наполнение позитивным смыслом, учет мнения самой молодежи в проведении профилактики, разговор с молодежью на равных, спокойное и взвешенное обсуждение самых разных тем.
— Напоследок один вопрос вне основной темы нашего интервью. Интересны ваши впечатления о Дагестане — не лакированные, нет, а именно по факту. Что вызвало у вас позитивную реакцию? Что оставляет желать лучшего?
— Во-первых, неповторимая природа, невероятные виды. Это очень вдохновляет, мне очень нравятся такие пейзажи, поскольку часть своего детства провел в Пятигорске.
Во-вторых, интересные люди, интересный колорит. В Дагестане, в той же Махачкале, удивительно соприкасаются и сосуществуют и светский, и религиозный образы жизни, это видно и по той же одежде, например.
Как и в любом другом месте, есть свои точки роста. У Дагестана колоссальный потенциал для развития туризма, поэтому, на мой взгляд, очень важно продолжать развивать туристический сервис.
Из личного архива.
Сергей Венцель. Коротко о себе
Cам из Ростова-на-Дону, здесь родился, вырос и сейчас продолжаю жить. Учился в Южном федеральном университете на политолога-регионоведа: от бакалавриата до аспирантуры. Планирую в следующем году защитить диссертацию по противодействию экстремизму.
Сейчас работаю в Национальном центре противодействия терроризму и экстремизму в образовательной среде и сети Интернет (НЦПТИ). Пришел в 2019 году на должность лаборанта, сейчас являюсь начальником отдела аналитической и образовательной деятельности.
