— Алюсет Межмединович, давайте вначале расскажем о вас нашим читателям: где и когда вы родились, росли, где учились, работали? Хотелось бы, чтобы эти детали прозвучали не в виде сухих строчек из официальной биографии, а как воспоминания и размышления интересного рассказчика.
— Родился в далеком уже 1956 году в многодетной семье в селении Джаба Ахтынского района. Отец и мать были великими тружениками, отца уже давно нет в живых, он участник Отечественной войны, скончался в госпитале инвалидов в Махачкале 12 лет назад.
Мать здравствует, живет у младшего брата в Ахтах. Ясность ума, феноменальная память, стремление быть в курсе всего, что происходит в стране и мире, просто поразительны, несмотря на её 94 года. 15 лет, включая тяжелейшие военные и послевоенные годы, она работала бригадиром колхоза. Редко какой клочок колхозной земли, начиная от Самурской долины до альпийских лугов, оставался незасеянным. Женщины, дети — все трудились от зари до зари.
У отца были золотые руки: мосты, дороги, дома, родники — сколько всего им построено! Отец был изумительный рассказчик: он знал очень много историй, рассказывал их так, что многие писатели позавидовали бы. Он мне оставил две большие, исписанные своей рукой, общие тетради с такими историями. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся выпустить их отдельной книгой.
Вплоть до завершения учебы в Джабинской средней школе я с самых юных лет жил с бабушкой, которая прожила 104 года. За мной в детстве закрепилось прозвище «къарид хва» (буквально «сын старушки» — лезг.). В свою родную семью ходил как в гости. К отцу порой приезжали писатели, поэты, они гостили у моего отца. Мать готовила очень вкусный плов. По просьбе писателей отец рассказывал невероятно интересные истории. Я имел счастье видеть многих известных дагестанских писателей, поэтов в школьные еще годы живьем у себя в родительском доме!
А то, что я жил у бабушки, мне давало относительную свободу в детстве, я мог лазить по горам с друзьями с раннего утра до ночи! С годами, когда я уже учился в старших классах, этой свободы становилось все меньше и меньше, ответственности всё больше: нужно было много, очень много трудиться. К примеру, косить, жать, пасти овец, коров, чинить дорогу, помогать отцу в строительстве дома, школьного здания и т. д. Всё меньше оставалось времени на подготовку уроков, а о свободном времени порой и речи не было.
Даже когда Ахтынский райком комсомола вручил путевку в какой-то молодежный лагерь, отец меня не отпустил — нужно было помогать по хозяйству…
В моей трудовой книжке нет свободного места для новых записей — всё заполнено. Сейчас записи делаются в ее вкладыше.
— Часто меняли место работы?
— Да, я вообще считаю, что человек должен периодически менять место работы. Во-первых, это новые впечатления на новом месте; во-вторых, вызов самому себе — справишься ли с новыми обязанностями в новом коллективе; в-третьих, познание окружающего мира, в том числе людей, их характеров. Да и вообще нужно держать тебя в тонусе, если хочешь почувствовать вкус жизни.
— А как всякий раз складывались отношения с коллегами?
— Во всяком случае, где бы я ни работал, никто не упрекнет меня в неуживчивости, взбалмошности характера, в отсутствии профессионализма и т. д. Конечно, некоторые руководители, когда узнавали, что я хочу у них поработать, начинали бить тревогу, не отниму ли я у них кресло. Но, признаться, никогда не любил ни командовать, ни слепо подчиняться. Вообще, это не моё — «делать карьеру», всегда относился к таким людям с некоторой долей иронии и подозрением. Не ставил такой задачи и перед своими детьми.
— Их у вас двое?
— Да, сын и дочь. Сын с золотой медалью окончил школу, с отличием Даггосуниверситет, Академию народного хозяйства при Правительстве РФ, учебный центр МГТУ им. Баумана, работал в одном из научно-исследовательских институтов Москвы. Сейчас он на другой работе, где будет, надеюсь, не менее полезен и сумеет более эффективно реализовать свои знания. Живет с семьей в Москве. У дочери тоже высшее профессиональное образование, она живет с семьей в Подмосковье.
Мои «трудовые университеты»: это работа учителем (очень недолго) в своей родной школе, служба в войсках противовоздушной обороны, работа воспитателем в приемнике-распределителе для несовершеннолетних МВД РД. Почти 15 лет с начала 1990-х годов трудился на Дагестанском радио — редактором, старшим редактором, заведующим отделом информации, ведущим авторской информационно-аналитической программы. Короткое время и в некоторых других структурах. С октября 2000 года возглавляю Региональную благотворительную общественную организацию «Набат». Член Общественной палаты РД всех четырех созывов, из них последние четыре года — заместитель председателя палаты.
Пять лет возглавляю Общественно-консультативный совет при УФМС по Республике Дагестан.
— Впервые я обратил внимание на ваше журналистское творчество как раз в 1990-х годах. Если не ошибаюсь, это был период, скажем так, экономических реформ Ельцина-Гайдара. Многие предприятия встали, люди лишались привычной работы, цены регулярно росли. И ваша радиопередача была пронизана сочувствием к простым людям, переживаниями об их нуждах и заботах. Интересно, в ваш адрес тогда не было намеков, мол, на государственном радио не место критике властных структур?
— Радио я любил с детства. В селе был по тем временам достаточно мощный радиоузел, в каждом доме – своя радиоточка. Радио в ту пору было проводное, качество звука — отличное. Телевизоров в селе не было, газеты доставлялись не каждый день. Все новости о происходящем в стране, мире мы узнавали сперва по радио. Особые чувства вызывали музыка, песни. Даже будучи студентом и живя в общежитии, я продолжал слушать радио.
Сегодня мало кто вспомнит, что именно в 1990-е годы в Дагестане шла реализация федеральной программы возрождения горных районов. Практически во всех горных районах развернулось строительство социальных объектов. Мы, радийцы, ездили в районы, рассказывали о ходе ее реализации. Эта работа дала мне возможность побывать почти во всех горных районах республики. Встречаться с удивительно красивыми, умными горцами. Общение с ними доставляло огромное удовольствие. Столько в них жизнелюбия, юмора, внутреннего достоинства! Настоящий Дагестан там, высоко в горах… Здесь, в городах, мы стали другими.
Конечно, это были своеобразные годы. Хлесткие. Непредсказуемые. Какие-то дерзкие. Одно событие накатывалось на другое. Экономические и политические преобразования в центре своеобразным эхом отдавались в республике. Многие журналисты растерялись, не знали, с каких позиций отражать происходящее. Утром я шел на планерку, говорил, о каких темах пойдет речь в программах. В течение дня столько всего происходило, что планы менялись на глазах. К примеру, в один из дней из Москвы разрешить возникший между селами Ленинаул и Калининаул конфликт прилетели Рамазан Абдулатипов и Руслан Хасбулатов. Я выехал в аэропорт, интервью записал буквально под крылом самолета. Стремительно вернувшись на радио, чтобы подготовить репортаж, наспех перекусив, еду в Казбековский район. Каково было изумление нашего водителя, когда в выпуске "Республиканских известий" прозвучал только что подготовленный репортаж из аэропорта. То есть по оперативности подачи информации мы всегда опережали телевидение и газеты.
Не скрою, попадало нам, и немало, и за наше «вольнодумство». Лично у меня были случаи, когда готовую передачу снимали с эфира и вместо нее из архива ставили что-то другое. Руководители знали, что острота наших передач продиктована самыми благородными помыслами. Но в этом быстро меняющемся мире всё могло случиться, а к ответу призвали бы в первую очередь их.
Авторская программа, которую я вел и которую вы упомянули, называлась «Преодоление». Она изначально задумывалась как программа, содействующая преодолению гражданами трудностей и несправедливостей, с которыми они столкнулись в те годы. И важно было не только преодолевать эти невзгоды, но и выйти из испытаний, не потеряв человеческого достоинства.
— Вообще, насколько это реально в журналистике: говорить и писать правду, не оглядываясь на то, кто и как воспримет эту точку зрения? Понятно, что критика должна быть обоснованной и базироваться на фактах, а не на сплетнях и домыслах. Но даже при наличии таких фактов насколько сложно дать их в СМИ, не учитывая «нас не поймут», «вы что, с ума сошли», «хотите нас подставить»?
— Говорить и писать правду, невзирая ни на что, довольно трудно. Одного личного мужества здесь недостаточно. Я бы сказал, что это удел отдельных журналистов. Во-первых, такое право должно быть заработано. Скорее даже оно должно быть выстрадано, если хочешь быть услышанным.
Мне самому неловко говорить, как это удается или не удается мне, поэтому приведу вот такую цитату из текста известной журналистки, председателя Исполкома «Форумы переселенческих организаций России», члена Правительственной комиссии по миграционной политике Лидии Графовой: «Особенно радует меня в Азизханове его достоинство в общении с представителями государственной власти. Он не боится говорить им в лицо горькую правду, не прогибается, говорит всегда на равных, но врожденная доброжелательность помогает ему «достучаться» до обычно глухих ушей, быть услышанным, не наживая себе врагов».
Приношу извинения читателям, что снова как бы о себе, но здесь уважаемая Лидия Ивановна (кстати, по ее книгам изучают журналистику студенты), вообще говорит о формуле взаимоотношений журналистов и власти.
Я не сторонник безрассудной и оголтелой критики кого бы то ни было. Это сегодня в моде трусливо скрываться за «никами», обливая грязью с головы до ног кого бы то ни было, зачастую выполняя чей-то заказ. Критикуйте конструктивно, и вас, возможно, поймут, только будьте готовы отстоять свою правоту, вооружившись проверенными фактами, а не досужими слухами.
Беседовал Альберт Мехтиханов
