Приехав в селение, мы сразу попадаем в его центр, к той самой сгоревшей мечети. Хотя здесь развернуты масштабные строительные работы, да и израненная огнем башня вроде надежно стоит, общая картина всего действует угнетающе. А наш дом буквально в паре десятков метров от этого. И его общее состояние, запущенность, естественно, не добавляет радостных чувств. И привести его в более-менее приемлемый вид было нашей целью и задачей на неделю другую. Чем мы сразу и занялись. А заброшенных, нуждающихся в поддержке, восстановлении, да и про- сто пришедших в полную ветхость и поэтому подлежащих сносу, разбиранию и т. д. домов в селении более чем достаточно. Это, наверное, нынешняя нерадостная судьба многих горных сел, Согратль не исключение.
Вернется ли когда-нибудь картина, к примеру, моего детства, когда селение было многолюдным (практически не было пустующих, нежилых домов)? Когда здесь кипела полноценная жизнь, полнокровная работа и полновесная учеба (шутка ли, в школе тогда учились более 600 учащихся) и т. д. Очень бы этого хотелось, но это не реально. Как не вернуть ушедшую молодость, так не вернется ушедшая реальность.
Хотя в селении и очень большое количество заброшенных домов, часть которых превратилась в развалины, есть и примеры обратного характера, когда хозяевами восстанавливаются старые дома и отстраиваются новые.
Это является очень ярким, наглядным, поучительным примером для многих, в том числе и для меня. И благородным, благозвучным, добрым фактором. И одним из самых ярких таких представителей, на мой взгляд, является 78-летний Магомед Саидов. Несколько лет как Магомед, классический работяга, человек, для которого нет понятия «отдых» в его прямом смысле, всерьез взялся за дело. Расчистил микроквартал развалин на месте отцовского дома в районе села, куда нет даже нормальных подъездных дорог. Придумал и соорудил какие-то невообразимые, но очень практичные в этих условиях приспособления-агрегаты и начал строительство дома.
Благо он не новичок в этом. В свое время работал на различных должностях в проектно строительной сфере. Последняя должность на государственной работе — главный инженер проектного института «Дагагропром-проект». После ухода на пенсию в 1991 г. Занимался строительством собственного дома в Махачкале и параллельно бизнесом в области строительных материалов.
И вот за чаем, вернее, свежей сывороткой, Магомед пьет только её, я отнял у него час времени.
— Магомед, практически вся ваша жизнь прошла в городе. Семья там, дети обустроены. Могли бы и дальше жить спокойной жизнью пенсионера, а вы взялись за это непростое дело…
— Конечно, мог бы, но я не могу без конкретного дела, без живой работы просто так сидеть что там, что здесь. Второе, не иметь собственного дома в родном селении — это неправильно. И третье, моей целью всегда было восстановление дома моих предков.
— То, что здесь нет необходимых для строительства условий, доставка тех же строительных материалов — довольно серьезная проблема. Трудности не пугали?
— Трудности никогда не пугали меня, и тем более такие, как отсутствие каких-то условий, физический труд. Если коротко, за зимний период я накапливаю свою пенсию, а весной-летом пускаю накопленное на строительство.
— Размер пенсии секрет?
— Никакого секрета нет, получаю 9 тыс. рублей.
— Чтобы суметь на эту пенсию дом построить, без волшебства какого-то вряд ли обойтись…
— Тут никакого волшебства нет. Скажу больше — на это дело даже у своих детей я не взял ни одного рубля. Дело в том, что я приобретаю только стройматериалы, а все работы – от фундамента до отделки — делаю сам.
— А откуда силы, вам все-таки не 20 — 30 лет?
— Когда нужна помощь (к примеру, бетонные работы), вызываю сыновей. А так на здоровье пока не жалуюсь, к физическому труду я привык, работа меня никогда не тяготила.
— 5 лет назад вы начали подготовительные работы, а когда планируете завершить строительство?
— Учитывая сложный рельеф местности, дом спроектирован как 3-этажный в фасадной и одноэтажный в тыльной части. Полностью он будет готов, когда завершатся все работы, включая и отделочные, в следующем году.
— За эти годы вам наверняка пришлось столкнуться с массой проблем. Разочарований во всей этой затее не было?
— Даже в мыслях нет. Проблем хватает везде, во всем и у всех. Но от того, что они есть, не сидеть же сложа руки. От всего этого я получаю моральное удовольствие. С такой любовью смотрю на результат своей работы. И всякого рода мелкие проблемы не являются для этого помехой.
— Ваш пример, интересно, для кого-нибудь стал образцом для подражания?
— Да, и не только для ближайших соседей, чему я искренне рад. Знаю, что многие наши земляки в городе задают себе вопрос — почему Магомед Саидов может восстановить и построить в селении дом, а я нет? Раз есть вопрос, значит будет и ответ.
— В вашей работе вам кто-нибудь мешает? И как складываются взаимоотношения с администрацией?
— Мне никто не мешал и не мешает, наоборот, я чувствую и ощущаю только помощь. В строительных вопросах, где я могу помочь в плане консультаций, составлении проектов, чертежей, я тоже помогаю односельчанам в меру своих сил и времени. А с администрацией села у меня сложились исключительно хорошие взаимоотношения, другими они и быть не должны.
— Возрождение села в архитектурно-строительном плане и возможности возвращения людей, на ваш взгляд, реально в ближайшей перспективе?
— Перспектива возрождения нашего села довольно хорошая. И сегодня проводится очень большая работа по его благоустройству, социально- бытовые условия потихоньку приближаются к городским. Но возвращение наших земляков-горожан сюда на постоянное жительство вряд ли состоится. Думаю, люди восстановят свои дома и летний период многие из них будут проводить здесь.
— Ни для кого не секрет, что в последние годы обстановка внутри села, односельчан и вокруг, мягко говоря, далеко не безоблачная. Если в нескольких словах, как вы воспринимаете это?
— Мне это очень больно, обидно, неприятно. Даже в недавние времена я представить себе не мог что подобное когда-либо произойдет с нами. Но мы стали свидетелями этому.
— Сегодня так, а завтра?
— Это всё должно пройти, и пройдет, другого пути у нас просто нет.
— Вы вложили в этот дом все силы, всю энергию и, если можно, всю душу. А вы уверены в том, что и у ваших детей будут такие же стремления и любовь и к селу, и к родному дому?
— В этом сомнений у меня нет. В летний период они однозначно будут приезжать сюда. И они, и их дети. Заброшенным этот дом, я уверен, никогда не будет. У нас здесь и родовой хутор (Хициб), в наших планах и его восстановить, проект я уже сделал.
— Я тоже из тех, кто в последнее время нечасто бывал в селении, не спешил восстанавливать отцовский дом. К нам, к этой группе односельчан, с какими бы словами вы обратились?
— На государственной работе я не любил быть средним работником. У меня был принцип – или будь впереди, или вообще не работай. Этот принцип должен действовать везде. На мой взгляд, очень многим нашим односельчанам присущ он, и поэтому отдают очень много времени и энергии госработе. Потому у многих из них не остается времени ездить в селение, заниматься здесь строительством. Когда работал, и я не мог себе этого позволить. Так что винить кого-то в том, что они не восстановили свой дом в селении, я не могу. Но, конечно, пожелаю всем не бро- сать свое селение и свой дом там и хотя бы один летний месяц проводить здесь. Кто бы что бы ни говорил, лучше отдыха в горах, в своем селении, ничего нет.
* * *
А в двух километрах от села, между автодорогой и речкой, на территории, где их предки держали мельницу, вели натуральное хозяйство, молодые ребята, братья Иса, Шамиль и Идрис, развернули свою деятельность. Не проводят время не понятно где и как, а заняты конкретным, полезным для себя и для людей делом. Как принято в таких случаях говорить, нашли себя в деле и дело для себя, т. е. открыли техстанцию. И я сегодня здесь, а мой собеседник — старший из братьев Иса.
— Иса, откуда возникла идея открытия здесь техстанции?
— Я в свое время работал в городе, но всегда было желание жить и работать в селении. Вопрос стоял в том, чем здесь заняться. С детства у меня была любовь к машинам, к технике.
Вначале, когда у меня была старая машина, всё время приходилось возиться с нею, ремонтировать, и так потихоньку научился этому делу. Когда начинали эту работу, мы думали, учитывая, что в нашем селении не очень много машин, если даже на ремонт клиентов не много будет, закупать аварийные машины, ремонтировать их и перепродавать. Но с каждым годом машин становилось все больше и больше, соответственно, и у нас работы прибавилось. Как говорится, теперь всё идет своим путем.
— Во времена, когда молодые люди любыми способами стремятся в город, чем можно объяснить твою такую тягу к селению?
— Я родился здесь, вырос. Родители здесь. В городе тоже, в принципе, можно было бы жить и работать.
Но не имея там собственного жилья, жить от зарплаты до зарплаты я считаю не совсем оправданным. А здесь дом, свое хозяйство, работа. Всё своё, родное.
— Вы 7 лет занимаетесь этим. А каковы были ваши первые шаги?
— Одним нашим односельча нином (Абдула Арчамов) здесь рядом был открыт пункт приема металлолома. Мы на его машине ездили по соседним селам, собирали металлолом, сдавали его и так заработали небольшой «первоначальный капитал», с него начали свое дело. Он за- метил нашу тягу к технике, показал, подсказал нам кое-какие технологии покраски и ремонта и т. д. В первое время, чтобы и самим научиться, и клиентов привлечь, мы даже за пол- цены проводили ремонтные работы.
— На сегодня какие автоуслуги вы оказываете?
— На машинах российского производства проводим практически все ремонтные работы. Раньше у нас был и покрасочный цех, скоро вернемся и к этому. В общем, мы можем обеспечить весь комплекс ремонтно- восстановительных работ.
— С заказами как обстоят дела?
— С ними проблем нет, работы хватает. Обращаются практически со всех сел Гунибского района, на покраску пригоняли машины даже из Гергебильского района.
— Всю работу делаете вы втроем?
— Пока только мы.
— Расширяться есть в планах?
— Все будет зависеть от наших возможностей, а так желание есть.
— Когда расширитесь полностью, сколько дополнительных рабочих мест сможете создать?
— Обеспечить работой 5 человек сможем уверенно. Это не считая нас троих. К этим условиям, я надеюсь, мы подойдем в следующем году.
— Очень многие молодые люди в селах, в том числе и у нас, жалуются на отсутствие работы. Ты согласен с этим?
— Нет, я с этим совершенно не согласен. Работы валом, было бы желание. Скажу прямо – многие молодые ребята просто не хотят трудиться. Некоторые живут на пенсию родителей, бабушек и дедушек. Стыдно говорить, но попадаются и такие молодые, здоровые, которые при- гоняют машины на ремонт в долг до родительской пенсии. И им не стыдно.
— И как ты к этому относишься?
— Очень плохо, так разве можно? С каким трудом наши родители зарабатывали деньги и как легко в наше время их можно заработать, и то не хотят. Я не понимаю это и не уважаю таких ребят.
— Вы обращались за какой-либо (кредиты и т. д.) помощью к государству? Оно в лице своих представителей в какой-либо форме мешает вашей работе?
— В данный момент никто ни в какой форме нам не мешает. Такого и раньше не было. Даже вначале, когда нам было довольно тяжело, мы не обращались к помощи кредитов. А сейчас, когда у нас всё более-менее налажено, тем более, думаю, такой необходимости не будет. Мы своими силами, потихоньку, но настойчиво будем идти вперед, развиваться, расширяться.
— Никогда не возникали крамольные мысли оставить всё это и уехать в город, найти там бо- лее легкую и высокооплачиваемую работу в более комфортных условиях?
— Скажу честно, возникали иногда такие мысли. Это было в период спецопераций здесь, взрывов то там, то тут и т. д. Эти дела сильно действовали на нервы, угнетали нормальных людей. Тогда тут практически остановилась работа, мало кто приезжал, даже наши постоянные клиенты из нижних сел. В той нестабильности, неясности, неуверенности и возникали такого рода мысли.
Сейчас всё стабилизировалось, вернулось на свои места.
— Вы все связываете свое будущее с нашим селением и с этой работой. А ваши дети?
— Может, они, и пойдут по нашим стопам. Если так, то я буду рад. Но если найдут себе дорогу лучше нашей, буду еще больше радоваться. Мы постараемся, чтобы они хорошо учились, получили образование, соответственно, и жизнь у них была лучше, гораздо лучше нашей. Самое
главное — чтобы они зарабатывали своим честным трудом и жили честно.
* * *
В один из дней, когда мы все были увлечены уборочно-очистительными работами, к нам зашел живущий на верхней окраине села Абулмуслим Ашалов. Он, оказывается, был по каким-то вопросам в районе нашего дома, через дорогу увидел открытые ворота, услышал шум в доме и зашел пожать руку, поговорить и выразить благодарность за то, что мы приехали в родное село и приводим в порядок свой дом. Он просто рад был.
Рад тому, что еще один односельчанин приехал в свое селение и взялся за собственный, родительский дом.
С его слов, он от души рад каждому такому факту, как будто люди восстанавливают не свой собственный, а его, Абулмуслима, дом. Человек с очень богатой рабочей биографией, её частью является и 20-летний стаж чабана, 78-летний Абулмуслим знаком мне не один год. Знаю как очень доброго, душевного человека, физически и духом исключительно
выдержанного работягу и… высокого класса охотника-профессионала, на счету которого 38 (тридцать восемь) волков. Эта цифра в прямом смысле убийственная, второго такого примера, насколько мне удалось выяснить, в республике нет.
Он не стал в тот день долго отвлекать нас от работы, для спокойной беседы перед отъездом я сам зашел к нему. У него здесь небольшое хозяйство, хороший дом, но в селении живет один. Года два как на время отошел (по состоянию здоровья) от серьезных хозяйственных дел, да и от охоты на волков тоже. А созданное им основательно крепкое животноводческое хозяйство в родовом хуторе он передал сыну Мусе, который его и ведет, не бросил отцовское дело. А другой сын, Магомед, уже в другом хуторе, тоже занят делом, держит серьезное поголовье своих овец.
Хотя собственные дети, в плане их работы, не дают повода для беспокойств, но отношение в целом молодежи к труду, работе не вызывает у него восторга. Он не понимает, когда говорят работы нет. Рукой показывает окрестности села, его пустые поля, участки, заброшенные хутора – сейте, сажайте, держите скот и т. д. Кто мешает, кто запрещает? Ни- кто. Кругом такая воля, о которой и мечтать раньше не могли. Сам откармливал и продавал бычков. Вес- ной покупал телят, осенью реализовывал, вот и работа, и своим трудом заработанные деньги.
Не понимает, когда жалуются на время, говорят, что тяжелое. Когда еще у нас было такое время, такие возможности, такое изобилие, такая свобода? Никогда. Такое даже во сне не снилось. Но почему-то многие всё это не ценят по-настоящему. Да ведь не всегда же так было. «К примеру, какое детство было у моего поколения? В прямом смысле голодное, холодное. Кто мог себе позволить досыта поесть? Мало кто. Основной пищей была каша из съедобных трав, а если удавалось добавить туда щепотку муки, то это уже большое счастье. А если посчастливится в иные дни получить где-то кусочек сахара, то это уже и целый праздник».
Сегодня что? Один звонок по телефону — и тебе во двор выгрузят КамАЗ муки или сахара. Для этого ведь и деньги есть. Государство выдает пенсию. На мой вопрос, какова она и доволен ли он её размером, ответил: 16 тыс. рублей, доволен и благодарен государству – даже неудобно за то, что приносят прямо домой. Ходили же на осликах в Гергебиль, Цудахар и т. д. за мешком муки, туда же за бутылочкой керосина. Как быстро люди стали это забывать, поражается Абулмуслим. На его счету столько волчьих жизней — а не жалко их? – спросил я.
Говорит, что нет. Он зол на них, ведь волки за раз безжалостно разрывают десятки овец, при этом страдают их хозяева–бедолаги. Но стрелял ли он когда-нибудь в другую живность? Нет, никогда. Даже когда рядом про- бегали зайцы, лисы и т. д., не поднял ружье.
Он очень тяжело переживает за события последнего времени в селении. Не понимает и не представляет, кому это надо и зачем. Искренне признается, что давно уже нет нормального сна, тревожно на душе и больно. Но он всё-таки надеется и верит в то, что наше селение не постигнет судьба некоторых полностью опустевших, заброшенных сел.
В то, что здесь воцарится мир и покой, понимание и взаимопонимание.
В то, что все мы станем чуть добрее, теплее, терпимее друг к другу. Да будет так!
Абаш Абашилов
