Список титулов, должностей, званий Магомеда Гаджиевича Магомедова совсем немал: декан строительного факультета ДГИНХ, проректор ДГИНХ по воспитательной работе, директор строительного колледжа ДГИНХ, кандидат технических наук, доцент, заслуженный учитель РД и РФ, почетный строитель России, почетный работник СПО РФ. В беседе с ним были затронуты самые разные темы.
— Недавно вам исполнилось 70. Даже трудно сказать, какая она, эта цифра… А какова она для вас? Больше грусти? Радости?
— Скажу так: это амбивалентное чувство, в котором трудно отделить грусть от радости. Чувствуешь, что ты уже прожил достаточно долгую жизнь, многое увидел, многое умудрился понять. Но каждый новый день рождения – это и приближение к неизбежному концу.
Вот в такие светло-грустные тона окрашен этот юбилей. И не могу сказать, что я большой любитель пышных торжеств. Все эти славословия, люди повторяются… Мы поступили иначе. Я провел юбилей дома, очень скромно, пригласил только самых ближайших друзей, собралось человек 15 – 20. И нам было хорошо. Они понимали меня, а я их.
— Есть известное мнение: в отличие от просто знакомых, настоящих друзей не бывает много. Вот для вас что означает это понятие – дружба, близкие друзья?
— Считаю, что друг, дружба, друзья – это очень обязывающие слова. У меня в жизни было совсем немного друзей. И люди это были замечательные, я бы сказал, выдающиеся.
Один из них – это покойный Гаджи Абашилов. Во многом он словно смотрел на мир моими глазами. Хотя Гаджи был несколько моложе меня по возрасту, но эта разница не была существенной. Мы общались и находили в этом общении большое удовольствие. И большую пользу. Могли не видеться долгое время, но в наших отношениях ничего не менялось. Увидевшись, мы вели себя так, как будто только вчера расстались.
Другой друг – Магомед Биасланов, мой земляк, мой односельчанин, выпускник филфака ДГУ. Это друг детства. Замечательный человек, он долгие годы, долгие десятилетия преподавал русский язык и литературу. Поэт. Многогранный, талантливый, высокопорядочный человек. Человек, с которым интересно и приятно общаться.
Вообще считаю, что друзьями становятся люди, имеющие много общего в своих взглядах на жизнь. И во взаимном общении они находят и радость, и удовольствие, и новые, свежие мысли. А общение стимулирует их на лучшее понимание жизни.
— А как провести между ними грань? Общие интересы могут быть добрыми, благородными, а могут и далеко не такими.
— Считаю, что если человек благороден, он благороден во всем. И это ощущается, это чувствуется, это видно. Тут трудно ошибиться, не знаю, кому как, но у меня на сей счет мощная интуиция, человеческое благородство чувствуется сразу. Лично для меня благородство – это главное качество. А неблагородные люди мне просто неинтересны.
— Чтобы завершить этот раздел: насколько в вашем восприятии человека важны его должность, материальное, социальное положение, место рождения, национальность, цвет кожи…
— Хотел бы ответить на этот вопрос однозначно. Как и для моего покойного друга Гаджи Абашилова, ни национальность, ни социальное, ни, тем более, материальное положение лично для меня не имеют ровным счетом никакого значения. Для меня чрезвычайно важным является его внутреннее понимание того, что такое хорошо и что такое плохо. Если оно совпадает с моим, то это для меня свой, независимо от всех перечисленных факторов.
Кстати, наши предки были совершенно безразличны к материальной стороне, к материальному статусу человека. И я придерживаюсь тех же взглядов.
— Возможно, что отвечать на следующий вопрос вам покажется нескромным. И тем не менее, хотел бы задать его. Про вас говорят коротко и емко: Магомед Гаджиевич — интеллигент. Согласны ли вы с такой оценкой? И как продолжение — что это означает в вашем понимании?
— Начну со второй части вопроса. В своё время в нашей газете (я давно сотрудничаю с «МД», не отделяю её от себя и рассматриваю как свою газету) была опубликована моя статья под интригующим названием «Интеллигентна ли наша интеллигенция?». Я попытался изложить в той публикации свое понимание, что такое интеллигентность и кто такой интеллигентный человек.
И сейчас остаюсь при тех же взглядах. Интеллигентность – это высокая информированность и интеллектуальность человека, органично сочетающиеся с его деликатностью и благородством. Если эти качества присутствуют в человеке, полагаю, что его можно считать интеллигентом.
Что касается части вашего вопроса обо мне, приятно слышать такое мнение, но полагаю, что я не дотягиваю до собственного понимания интеллигентности, которое я тут изложил. При том, что в некотором смысле я являюсь представителем интеллигенции. Но тут есть… Нет, я не хочу уходить от ответа, вы сами обозначили вопрос как сложный и нескромный. Действительно на него сложно отвечать. Думаю, что я отношусь к категории интеллигентов, но у меня в этом плане хватает упущений.
— Итак, ваши коллеги, друзья, люди, знающие вас с детства, считают вас интеллигентом, а сами вы полностью этой оценки не разделяете. Но если согласиться, что вы как минимум (это усечение вы сами вносите) частично соответствуете критериям интеллигентности, с чем это связываете? С родителями, воспитанием, образованием?
— В общем-то, я и хотел продолжить, отвечая на предыдущий вопрос. И сказать о своих родителях, о своих предках. О том, что они с детских лет воспитали, внушили мне, а в каком-то смысле это, возможно, и генетически передается – склонность к размышлениям, к рефлексии, стремление быть в общении с людьми обходительным и деликатным. У меня были замечательные деды с обеих сторон. Это мой дед по матери Джамалудин из Гоцатля, который вместе с Гамзатом Цадаса учился у разных устазов в различных центрах исламских наук в Дагестане. И это мой дед по отцу и, еще раньше, мой прадед по отцу, который знал многие языки, включая арабский, и был склонен к науке того времени. После подавления восстания горцев в 1877 году, когда весь наш тухум выселили в Тверскую губернию, именно он был переводчиком и проводником для всех наших односельчан в пути. Уже в то время он был весьма грамотным человеком, владея множеством языков.
— Драматические страницы из богатой и непростой истории Телетля – сожжение селения, выселение жителей после подавления восстания. Как они воспринимаются вами, и как они влияют на вас? Или это, как говорится, дела давно минувших дней и про это забыто? Наверное, я не совсем удачно сформулировал…
— Нет-нет, вы очень хорошо сформулировали, а я постараюсь четко ответить. И совершенно точно для меня это не «дела давно минувших дней». Для меня это в значительной мере суть моего народа. И это понимание чрезвычайно вдохновляет меня. Я думаю, что наш Дагестан не пропадет. При всех нынешних сложностях Дагестан — это очень крепкий орешек. Надеюсь, мы выйдем окрепшими из всех этих трудностей.
Да, грустно и печально вспоминать тяжелые события в истории родного моего Телетля. Погибло много народа, село было трижды сожжено. Но дух людей остался непоколебим. Он и сейчас достаточно крепок.
Когда я говорю о любви к землякам, это вовсе не означает, что я считаю односельчан какими-то особенными и говорю об их превосходстве над другими. Ни в коем случае. Национализмом, в том числе и в местническом варианте, я не страдаю. Просто считаю, что если у них и есть недостатки, они перекрываются мощью их духа. И этот дух словно светился в годы Кавказской войны.
Думаю, наши нынешние земляки не хуже тех, кто когда-то смог сохранить свою честь.
— Вы назвали Дагестан крепким орешком, отметив при этом, что проблем много. А как бы вы обрисовали контуры наиболее тяжелых проблем нашего края?
— По-моему, главная проблема Дагестана – та нравственная инверсия, которая произошла в нашем народе на рубеже ХХ и ХХI веков. Это меркантилизация людей, когда потребительские устремления опередили то, что превалировало ранее – дух, честь, благородство. И во что превратился рыцарский народ с его рыцарскими ценностями? На сегодня явно превалируют черты меркантильные. Мне очень больно констатировать данное обстоятельство, но думаю, что это всё же случилось.
Когда же говорю, что Дагестан – крепкий орешек, и говорю о своих надеждах на лучшее, я имею в виду, что всё же сохраняется в глубине души понимание, что главное для человека — не материальные ценности. Отсюда надежда: мы выкарабкаемся из этой ситуации. И наша задача: сделать всё зависящее от каждого из нас, тогда мы можем вернуться к подлинным ценностям.
— Упомянув о Дагестане как о крепком орешке, вы сказали, что гордитесь тем, что вы дагестанец. На ваш взгляд, что дает право человеку говорить так: я горжусь Дагестаном. И другая сторона: при каких обстоятельствах республика может сказать, что она гордится этим своим сыном или дочерью? Каким должен быть дагестанец, чтобы республика гордилась им?
— Тут вот какое дело. Произнося фразу «Я горжусь тем, что я дагестанец», я несколько рискую. В этой фразе можно узреть некое проявление преувеличенного самолюбования своим народом, своей республикой. Ни в коем случае! Я с самого начала отрекся от такого понятия, как национализм. Говоря же «Я горжусь тем, что я дагестанец», имею в виду следующее. Не то, что мы лучше всех. А то, что мы не хуже кого-либо. Дагестанцам свойственны ясный ум и твердость духа. Я лично счастлив и рад, что мы в массе своей являемся таковыми – людьми, наделенными этими качествами.
Но говоря об этом, одновременно надо быть трезвомыслящими людьми. И пользуясь данным нам умом, нужно откровенно говорить о том, что с нами случилось. И думать о том, как выбраться из этой ситуации. Осознавая, в какую беду мы попали с этой инверсией нашей нравственности.
И вот тут вторая часть вашего вопроса вполне уместна. Есть, на мой взгляд, замечательная книга Халилбека Мусаясул «Страна последних рыцарей» (в переводе Сияли Гаджиевой), я рекомендую ее прочитать каждому дагестанцу. И эта книга во многом помогает нам понять нас самих.
(Для понимания читателей поясним, что Магомед Гаджиевич говорит не о «феодально-западноевропейском» значении слова рыцарь — тяжело вооруженный конный воин, находящийся в вассальной зависимости от своего сюзерена. Нет, речь идет о распространенном втором значении: самоотверженный, отважный, благородный человек).
— Вы прямо говорите о том, что каждому дагестанцу нужно прежде всего осознать, а потом и что делать – становиться рыцарем. Являетесь ли вы рыцарем? И еще. Около 30 лет вы являетесь руководителем учебного заведения. Через ваше учебное заведение за этот период прошло не знаю точно, какое, но, думаю, очень большое количество молодых людей…
— Порядка 15 тысяч учащихся.
— Да, впечатляет. Вот сами являетесь ли вы рыцарем в определенном смысле, и смогли ли вы передать им это стремление? И получается ли это делать сегодня? И прося прощения за длинноту вопроса, уточнение: если тогда получалось, как сегодня – легче, тяжелее?
— Хотел бы отметить одно крайне важное для меня обстоятельство: с ноября 2008 года наш строительный техникум является структурным подразделением ДГИНХ, и я работаю под руководством академика Г. А. Бучаева – президента учебного заведения. Могу сказать, что мне стало неизмеримо легче претворять в жизнь собственные принципы, поскольку они полностью совпадают со взглядами большого патриота Дагестана, каковым является Г. А. Бучаев.
Скажу так: я очень старался быть полезным нашему Дагестану именно в этом плане и прививать молодым людям вот это ощущение значимости человеческого благородства и бескорыстия. Но оценивать свои старания как весьма успешные я, к сожалению, не могу. Среди моих выпускников, среди людей, которые, так сказать, «прошли через меня», очень многие. Потом, уже будучи взрослыми людьми, приезжали специально, чтобы поблагодарить нас за тот подход к их воспитанию, который мы осуществляли. Но, видимо, далеко не все наши выпускники стали теми рыцарями, о которых мы выше говорили и которыми я их хотел бы видеть.
Самого себя считать или не считать рыцарем крайне сложно, очень непросто смотреть на себя со стороны. Но могу сказать так: старания были искренними и большими, а вот результаты не были столь значимыми, как хотелось бы.
— Работа протяженностью в 30 лет охватывает и советский период. Молодые студенты тогда и сейчас – вы видите перемены, изменения между ними в плане профессионализма, отношения к процессу образования, в плане нравственных качеств?
— Вы знаете, что старики порой любят ворчать, мол, пошла не та молодежь. Я бы так не сказал. Молодежь та же. В этих людях наблюдается та же энергия, та же пассионарность, та же твердость духа, всё это есть. Но, к сожалению большому, применение этой энергии, направление ее немножко изменилось. И связано это с налетом меркантилизма, который явственно ощущается в дагестанском обществе в настоящее время. И молодым людям в первую очередь надо возвращаться к истокам, а нам, взрослым, всё сделать, стараясь вернуть их туда.
И что-то мне подсказывает, что это возможно. Более того, у меня есть чувство, что мы в каком-то смысле начали поворот в эту сторону. Последнюю пару лет у меня появилось такое ощущение. И когда я на центральной площади Махачкалы увидел сотни людей в черкесках, в традиционной национальной одежде, обратил внимание на их лица… Они были словно освещены каким-то новым светом.
Казалось бы, ну что такое, чисто внешняя вещь, атрибутика, форма… Нет, вы знаете, я сам был в черкеске, и когда меня останавливали женщины с детьми и эти дети просили разрешения пощупать эту одежду, газыри, потрогать кинжал, я почувствовал, что мы, кажется, встряхнулись.
— От этого слова – «встряхнулись» — я бы хотел провести линию к следующей теме, связанной с вашей профессией инженера-строителя. Трясет, тряхнуло… Архитектурный облик нашего города и качество строительства растущих как грибы новостроек – интересно мнение профессионала. С учетом оценки нашего региона как сейсмичного, и в 1970-х годах в наших краях произошло сильное землетрясение…
— Архитектурный облик Махачкалы обезображен. И то, что творится в эстетическом пространстве нашего города, можно назвать очень емко и кратко как взбесившуюся эклектику. Это безобразие. Как говорится, смешались кони, люди… Всё смешалось. В нашем городе обнаружить сейчас какую-либо гармонию цветов, стилей, форм, пластики крайне сложно. Город превратился в некую хаотическую застройку. Более того, в Махачкале игнорируются градостроительные нормы, которые разработаны не просто так, а для того, чтобы жизнь в этом городе была удобной и комфортной. А у нас словно бы нарушено всё, что только можно в этом плане нарушить. И мы ежедневно пропадаем в пробках, и после каждого дождя у нас текут реки по улицам.
Что касается технической стороны, связанной с сейсмикой. Печальные реалии нашего города таковы, что в случае серьезного землетрясения нам всем, видимо, мало не покажется. Несколько лет тому назад, примерно в 2007 или в 2008 году, в нашей же газете опубликовал материал на эту тему – «Будущие могилы», где я назвал так многие многоэтажные новостройки.
— Вопрос элементарный: почему? Вроде бы, есть и специалисты-профессионалы, в соответствующих учебных заведениях готовят выпускников по профилю, имеется материально-техническая база…
— Проблема опять-таки в инверсии нравственности, которая произошла в дагестанском обществе. Меркантилизация нашего общества. И, в частности, многие строители, возводящие дома, в первую очередь стали думать о прибыли.
— Мы беседуем в стенах редакции газеты «Молодежь Дагестана». Я-то вас и гостем назвать не могу, вы свой здесь. Что бы вы сказали о еженедельнике?
— Приличные люди любят свои семьи, своих близких. «Молодежь Дагестана» — это моя семья, я эту газету люблю. Наверное, в ней есть недостатки, но она мне нравится, я её читаю, считаю достойным средством массовой информации. И желаю, чтобы мы могли в будущем отметить 100-летие «МД». Сколько ей лет?
— Газета издается с 1921 года.
— Вот, если нам суждено дожить до 2021 года… Надеюсь, что к тому времени газета обретет новое дыхание и будет достойным проводником идей, о которых мы здесь говорили.
Напоследок добавлю. Я чувствую некоторую непоследовательность в собственном утверждении, что Дагестан стал меркантильным, но, в то же время, он имеет шансы духовно возродиться и уйти от меркантилизма. Хотел бы внести ясность: речь идет именно о том, что Дагестан уверенно прошел через различные перипетии в своей истории, и всякий раз в нем появлялись люди, с которыми возрождался дух народа, они способствовали очищению Дагестана от всего наносного, негативного. И как говорил Расул Гамзатов, во все времена в Дагестане были люди, есть люди и будут люди. В разные времена и в разных местах, но они появлялись в наших краях. Так что, надеюсь, не пропадем, ребята!
Беседовали
Абаш АБАШИЛОВ,
Альберт МЕХТИХАНОВ