«Иногда, а с возрастом, когда читать удается всё меньше и меньше, охватывает горькое бессилие и отчаяние, что необъятное не обоймешь. Читая периодику, текучку, безграмотные рукописи настырных графоманов и – в «обязательном чтении» — очень грамотных направителей культуры, пропускаешь истинно талантливое, близкое по духу и по работе в текущей литературе».
Необъятное не обоймешь
Эти слова Виктор Астафьев дал в предисловии к рассказу Натальи Сухановой «Делос» в журнале «Новый мир», №3 за 1988 год. Как правдиво сказал он о том, как «с возрастом, когда читать удается всё меньше и меньше, охватывает горькое бессилие и отчаяние, что «необъятное не обоймешь»»! И еще о том, что «читая периодику, безграмотные рукописи настырных графоманов» и прочее, «пропускаешь истинно талантливое…» в литературе.
Как они, слова эти, говорят сегодня обо мне, работающем в газете и готовящемся, если Бог даст, разменять восьмой десяток жизни! О, сколько бы еще книг я прочитал, если бы!.. Увы! «Необъятное не обоймешь».
Астафьев пишет, что он «с большим интересом, а порой и с наслаждением» читал рассказы Натальи Сухановой, а «Делос» назвал «тонким, человечным и суровым в своей неотмолимой святой простоте». Я тоже его прочитал: удивительный рассказ!
Спустившись на дно ада
Однако сегодня я буду говорить о другом рассказе, и не Натальи Сухановой вовсе. И даже не русского писателя. Нет. Его написал известный японский писатель первой трети двадцатого века Акутагава Рюноскэ. И называется он «Паутинка». Читал его я в приложении к журналу «Литература в школе» за 2003 год. Рассказ маленький, если без иллюстраций, всего в одну журнальную страницу. И, с вашего позволения, дорогой читатель, его коротко перескажу.
Утром в раю Будда бродил по берегу пруда и вдруг в окне воды увидел всё, что творилось на дне пруда, в недрах преисподней. Там кишело великое множество грешников. Среди них Будда узнал страшного разбойника по имени Кандата, совершившего много злодеяний и однажды пощадившего маленького паучка. И за то, что он пожалел паучка, Будда захотел, если возможно, спасти грешника из бездны ада.
На глаза Будде попался райский паучок с серебряной паутиной. Будда взял паутину в руку и опустил ее конец в воду. Паутинка достигла дна ада, где грешники терпели лютые мучения на Игольной горе и в Озере крови. Вдруг Кандата увидел спускающуюся к нему серебряную нить и крепко обеими руками ухватился за нее. Он решил ускользнуть из ада и, если повезет, в рай попасть. Лезет Кандата по паутинке вверх. До рая ему надо было пройти много десятков тысяч ри (японская мера длины около четырех километров). Устал, остановился, отдохнул и опять лезет, и, когда прошел больше полпути, кричит: «Спасен! Спасен!»
Вдруг случайно посмотрел вниз и… О Боже! Другие грешники без числа и счета облепили паутинку и ползут за ним. Он испугался, что паутина не выдержит такой тяжести и лопнет. И завопил во весь голос: «Эй вы, грешники! Это моя паутинка! Кто вам позволил забираться по ней? А ну, живо слезайте. Слезайте вниз!» В тот же миг паутинка с треском лопнула как раз там, где за нее цеплялся Кандата. Вертясь волчком, великий грешник вверх тормашками полетел в самую глубь ада. «В раю время близилось к полудню», — завершает рассказ писатель.
Последние десять лет работы учителем в школе я читал этот рассказ многим своим ученикам. Правда, не весь. Каким бы маленьким он ни был, автор разделил его на три части, и только в самой маленькой, последней говорится о том, почему Будда не дал грешнику выбраться из ада.
Вот этих слов я ученикам с первого раза не читал, стараясь дать им возможность самим ответить, «почему». Они каждый по-своему, но почти все правильно отвечали на мой вопрос. И только в самом конце, обобщая всё сказанное на уроке, я читал второй абзац из третьей части рассказа. Вот они, эти слова: «Сердце Кандаты не знало сострадания, он думал лишь о том, как бы самому спастись из преисподней, и за это был наказан по заслугам: снова ввергнут в пучину ада. Каким постыдным и жалким выглядело это зрелище в глазах Будды!» А вывод, по общему мнению моих учеников, был такой: не возжелай зла другим – и всё тебе простится.
Много тому примеров в художественной литературе. Долго искать не приходится. Их вполне достаточно в произведениях русских писателей, изучаемых в школе. Только надо обострить на этом внимание учащихся.
Уроки милосердия
Возьмем для примера легенду «О двух великих грешниках» из поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Каким бы большим грешником ни был человек, по Некрасову, и ему простятся грехи, если он накажет другого грешника.
Великий грешник Кудеяр решил покаяться: «Совесть злодея осилила, шайку свою распустил». Живет в трущобе лесной и молит бога: «Грехи отпусти!» — думая лишь о спасении души.
Ему «в молитвенном бдении некий угодник предстал» и говорит, что спишутся все его грехи, если он ножом, «что разбойничал», и «той же рукой» срубит дуб, под навесом которого он живет. Вот Кудеяр рубит дерево в «три обхвата кругом». А «годы идут – подвигается медленно дело вперед».
В один из дней появляется перед ним жестокий и страшный «пан Глуховский на борзом коне». Кудеяр ему «тайну свою рассказал»: спать, мол, не могу, мерещатся безвинно убитые. А тот говорит: «Сколько холопов гублю, мучу, пытаю и вешаю, а поглядел бы, как сплю!»
Кудеяр «бросился к пану Глуховскому, нож ему в сердце вонзил!» И сразу «рухнуло древо громадное, эхо весь лес потрясло». Это Бог простил ему грехи за то, что он убил другого грешника.
А убийца Раскольников Достоевского? Самому есть нечего, а последние копейки оставляет на подоконнике в комнате Мармеладовых и потом еще из денег, присланных ему матерью, часть отдает Катерине Ивановне на поминки по Мармеладову. Может быть, за это ему и еще Соне Мармеладовой за то, что жертвовала собой, Бог простил все грехи.
Доктор Пирогов из рассказа А. И. Куприна помогает семье случайного знакомого. Сам лечит их дочь, дает им денег, и деньги эти спасают целое семейство от голодной смерти.
Да, примеров милосердия, проявления сочувствия и сострадания много в русской литературе. Вспомните Наташу Ростову из романа Л. Толстого «Война и мир». Перед вступлением французов в Москву по ее категоричному требованию сбрасывают с повозок семейное добро и грузят раненых.
А молодая учительница из рассказа В. Распутина «Уроки французского»? Лидия Михайловна, видя, что ученик ее голодает, собрала и отправила ему посылку, будто из деревни от матери. Потом она играла с ним в «чику», что делать категорически запрещается педагогу, и специально проигрывала, чтобы за выигранные копейки он мог покупать себе бутылку молока.
Можно привести десятки, сотни и тысячи примеров из литературы, да из жизни тоже, которые однозначно можно назвать уроками Будды.
Что ты сделал хорошего?
В старом учебнике русского языка для старших классов национальных школ РСФСР было небольшое стихотворение Людмилы Татьяничевой. Называлось оно «Что ты сделал хорошего» и дано было в учебнике как упражнение. Я так часто останавливал внимание учащихся на нем, что сам выучил наизусть. Привожу его полностью, как запомнил:
Достается недешево
Счастье трудных дорог.
Что ты сделал хорошего?
Чем ты людям помог?
Этой мерой измерятся
Все земные труды.
Может, вырастил деревце
На земле Кулунды?
Может, строишь ракету?
Гидростанцию?
Дом?
Согреваешь планету
Плавок мирным теплом?
Иль под снежной порошей
Жизнь спасаешь кому?
Делать людям хорошее –
Хорошеть самому.
Стихотворение написано в 60-е годы ушедшего века, и потому, наверное, спрашивается в нем, строили ли мы ракеты, гидростанции и доменные печи. Работаем ли спасателями. В те годы всё это называлось романтикой. Тогда у нас были другие человеческие ценности. А вот дом построить, вырастить сына и посадить дерево, как говорят у нас в горах, мы просто обязаны. И вовсе необязательно для этого ездить в Алтайское село Кулунда. Для всякого добра есть место рядом с тобой.
Сейчас у нас, может быть, другие человеческие ценности, хотя с этим я в глубине души не согласен. Но мы обязаны помнить одно: если ты не можешь «делать людям хорошее», хотя бы не делай им плохого. Вот в чем вопрос!
Гаджимурад РАДЖАБОВ