«Брат! Чай черный без добавок. Нет, чабрец не нужен. Просто чай, пожалуйста. Черный чай без добавок. Приступим? Кстати, о личном говорить не буду, говорю сразу». Мобильный звонит каждую минуту: через три часа играет «Анжи». Раздраженный, строгий. «Обязательно отвечать на этот вопрос?» «Не для печати!» «Еще вопросы?»
Первое наше интервью с бывшим руководителем пресс-службы «Анжи» Мурадом Латиповым так и не попало на страницы газеты, и вот, спустя чуть больше года, мы встретились, чтобы восстановить «историческую справедливость».
— Мурад, я хотела начать с вопроса, есть ли жизнь после «Анжи», но смотрю на твое умиротворенное лицо и даже боюсь затрагивать тему футбола…
— А что с моим лицом не так?
— Оно улыбается.
— Это после Китая. Влюбился в эту страну. Многое переосмыслил, переоценил. Можно сказать, вернулся другим человеком.
— А для чего ездил?
— За этим и ездил. Лечиться.
— Это клуб тебя так довел?
— В «Анжи» я провел почти два сложных, но безумно интересных года. Конечно, нервов было потрачено немало. Простившись с клубом, я даже не работал полгода. Мне звонят, предлагают взяться за что-то, а я понимаю: нет, не могу, нужен отдых. Сначала получал огромное удовольствие от этого «ничегонеделания», а потом понял, что у всего есть предел. Тем более что представилась возможность поработать над очень крутым проектом.
— Авторская программа?
— Нет. Об авторской программе я подумывал много лет назад. Пообщался сам с собой перед зеркалом и отказался от затеи. Я даже стендапы не люблю. Кстати, когда я работал на «России 2», нас штрафовали за сюжеты без них, но несколько раз не остановил даже страх потери финансов. Не понимаю я этот прикол – сказать 10 слов, щеголяя перед камерой. А, да. Над чем я сейчас работаю? В общем, это интереснейший проект, идея которого принадлежит Илье Казакову. Снимаем совместно с самим Ильей, Женей Дзичковским и Димой Зеленовым фильмы.
— Неслабый состав…
— Да. Три «монстра» журналистики и я, скромный подмастерье.
— А о чем снимаете?
— О футболе, конечно. Десять короткометражек под общим названием «Истории футбола». Планка достаточно высока. Чтобы ты понимала масштабы, уже записаны интервью Адвоката, Романцева, Гинера, Газзаева, Капелло. В середине ноября снимали в Испании Карпина. Немногим раньше Илья гостил у Хиддинка. На днях я лечу к Это`О в Лондон. В общем, проект стоящий. Люди, которые обычно неохотно идут на контакт, откровенно отвечают на все вопросы. Никакой «желтухи». Честная подача информации, серьезные интервью. Жаль только, из-за хронометража много интересного остается за кадром. К примеру, Евгения Ленноровича «писали» почти полтора часа. А фильм длится 26 минут. Ну как тут не расстроиться?
— У тебя уже есть фильм-фаворит?
— Наверное, про Аршавина.
— Звезда года. На жену жаловался?
— Немного поговорили и о бывшей семье. Правда, Андрей не очень любит эту тему.
— А тему скандала в Польше?
— Ее тоже затронули. В общем, сами все увидите.
— Долго ждать-то или наши ожидания — наши проблемы?
— Да нет. До 8 декабря. А потом в течение двух недель смотреть по одному фильму каждый день на канале «Спорт». Кстати, если кто-то пропустит, все фильмы будут транслироваться на следующий день в повторе на «России 2».
«Не знаю, смогу ли я стать для сына другом»
— Я так понимаю, что и в Махачкале ты не просто так…
— Правильно понимаешь. Рабочее название одного из фильмов — «Золотое пике «Анжи»». Приехал собрать материал.
— Собрал?
— Да. Скоро улетаю.
— К Сэму?
— К сыну.
— Правда, что папой ты стал не так давно?
— Да, под сорок лет.
— Говорят, отцовство сильно меняет мужчин.
— Не знаю. В одном уверен — дети нужны. И чем раньше, тем лучше. Я вот думаю иногда, ну, будет моему пацану лет 20 — 25. А я — старик за шестьдесят. Что я смогу ему дать? Смогу ли быть примером? Смогу ли стать для него другом? Ведь это тот возраст, когда нужны не столько слова, сколько действия. Мой отец нас рано покинул. Мне только исполнилось восемнадцать. Частенько он бывал строг со мной. В последние месяцы жизни даже как-то очень по-взрослому стал относиться. Я благодарен ему за воспитание, которое получил. Отец старался не демонстрировать свою любовь, но я всегда ее чувствовал.
— Ты единственный сын в семье?
— Да. К сожалению, родных братьев у меня нет. Зато есть замечательные сестры. Целых три. А благодаря Мураду Абдулмукминову, и в братской любви и поддержке недостатка нет. Вот уже многие годы Мурад для меня и брат, и друг, и наставник в одном лице. Наверное, если бы не его вера в меня, не было бы в моей жизни ни телевидения, ни «Анжи», ни многого другого.
— Помню, перед прошлым интервью позвонила ему и потребовала выложить весь черный компромат на тебя. Но в итоге час слушала, какой ты хороший человек. Вам друг с другом, конечно, повезло. А какие у тебя отношения с футболистами?
— Хорошие.
— Как-то прочла в твоем блоге, что нельзя дружить с теми, о ком будешь снимать сюжеты. Наверное, «Анжи» сблизил тебя со многими игроками…
— Я цитировал Губерниева. А вообще, с «Анжи» у меня осталось больше хороших знакомых, чем друзей. Вот Шома Лахиялов — друг. Еще Алишка Гаджибеков… Все-таки больше товарищей среди игроков у меня появилось во время работы на телевидении.
— Я знаю, ты очень дорожишь Акинфеевым.
— Да. Игорь мой друг и честный человек.
— У нас его не очень любят.
— У нас вообще мало кого любят.
— Не поспоришь. Просто как-то голкипер "армейцев" написал, что никогда не видел более убогого города, чем Махачкала.
— Ну не видел, значит.
«Воздух там грязный, но свободный»
— Он не видел. А ты?
— Честно сказать, город изменился, и не в лучшую сторону. Но я люблю Махачкалу.
— А Москву?
— Не мой город. Вот Минск мой. И Амстердам мой. Что хихикаешь? Может, воздух в нем и грязный, но свободный!
— В чем это выражается?
— Во всем. Никаких предрассудков, стереотипов. Вот приходишь в ресторан, а там сидят женщины в шубах за пол-ляма, в бриллиантах с головы до ног, а за соседним столиком парни в спортивках, кедах. И никто не видит разницы.
— Мурад, ты, наверное, очень редко бываешь в Махачкале…
— Да нет, часто бываю.
— Значит, в ресторанах…
— И снова не согласен.
— Просто то, о чем ты пишешь, в Махачкале давно никого не удивляет даже в маршрутках.
— Ну, может, пример неудачный. Я не знаю, как это выразить. Там все иначе. Ты расслабляешься, отдыхаешь мозгами.
«Не ожидал увидеть там мечеть»
— Китай, Амстердам… Может, тебе Россия не подходит?
— Мне Испания не подходит. Не люблю эту страну. А в России я дома. Как дом может не подходить? Я патриот, как бы это пафосно ни звучало. И за Дагестан всегда «впрягаюсь». Даже проблемы как-то на работе были из-за этого.
— Из-за любви к Дагестану?
— Именно. Только в последнее время я его не очень узнаю. Вот на днях в мечеть ходил. Идет проповедь. Стоят два парня и бурно обсуждают курс доллара. Громко, эмоционально. К тому же они мешали входящим и выходящим. У одного взрослого мужчины лопнуло терпение, и он сделал замечание ребятам. Их реакцию надо было видеть! Боюсь подумать, что бы они сделали с бедным дяденькой, не будь вокруг людей. Наверное, момент, когда здесь появилось столько хамства, я упустил, и поэтому, мягко говоря, недоумеваю.
— Те, кто не упустил, также недоумевают. Раз уж ты заговорил про мечеть, мой коллега Альберт Мехтиханов не простит, если не спрошу, есть ли они в Китае?
— Альберту салам! Порядочный человек! А мечети есть. Встретил в 5 км от Шаолиня, в деревне Денфен. Не ожидал увидеть там мечеть. Тем более, такую огромную! Приятно.
— Во время нашего последнего разговора ты рассказывал, что первое, куда ты пошел, приехав в Африку, была месса в церкви.
— Ну не первое, но да, ходил. Часто видел в фильмах, и всегда было интересно посмотреть вживую. Все, как в кино. Люди стоят, распеваются во весь голос, покачиваясь в такт песне.
«В Африке я поборол фобию высоты»
— Круто. Интересная у тебя жизнь, Мурад. Африка, Китай, Голландия… А есть любимая страна?
— Не знаю. Многие. Бразилия очень нравится. Я люблю, когда есть колорит. Когда люди простые, радушные. В Африке, например, узнав, что мы из России, нас окружили человек 20 и засыпали вопросами о Гагарине! Африка, конечно, удивительная. Кстати, я там поборол фобию высоты.
— Тебя, как соотечественника Гагарина, отправили в импровизированный космос?
— Все реальнее. Я совершил прыжок с тарзанкой с самого высокого моста в мире. Меня трясло, колотило, ноги подкашивались, но я это сделал и был очень доволен. После этого еще раза два прыгнул с парашютом, но ощущения не сравнятся.
— Круто! Завидую тебе черной и белой завистью.
— А ты не завидуй. Поезжай и прыгай.
— Обязательно. А пока расскажи, к чему быть готовой?
— Наверное, к нищете. Даже сравнительно богатые по местным меркам деревни поражают бедностью. А еще вся Африка в портретах Нельсона Манделы.
— Как Чечня в Рамзане?
— В Чечне я практически не был, поэтому не знаю. Мандела же для африканцев — все. Он дал крышу над головой миллионам людей. Миллионам! Да, это не трехэтажные особняки. Не устрицы на завтрак. Если у тебя бетонный пол, то ты крут, чувак! Ты зажиточный человек! Но даже имея маленький соломенный уголок и лепешку на завтрак, эти люди не забывают говорить «спасибо». Благодарность Манделе здесь безгранична.
«Люблю кальян и сауны»
— Как бы цинично ни было говорить о еде после Африки, давай немного о лепешках. Сейчас кулинарные программы и блоги бьют все рекорды. Можно сказать, еда возведена в культ, и в этом большую роль сыграли путешественники. Вот у тебя есть любимая кухня, или все дороги ведут «на» хинкал?
— Я не путешественник. Во всех этих и других странах я работал.
— Это как же ты отдыхаешь, если так работаешь?
— Как все. Кальян люблю, хоть и понимаю, что неправильно. Еще сауны. И не надо смеяться!
— Просто все так начиналось — мечеть, намаз…
— Сауна, если ее использовать по назначению, прекрасное место для отдыха. К тому же она очень полезна. У наших борцов спроси, которые там «гоняют» вес перед соревнованиями. Что касается кухни, я не фанат дагестанских блюд. Все эти шашлыки, вареное тесто в воде…
— На этом месте все, кто читал интервью, сплюнули, выругались и перевернули страницу…
— Зато люблю бабушкины чудушки. Если говорить о кухне в целом, то, наверное, итальянская. Очень люблю пасту с соусом песто. Еще латте. Кстати, самое вкусное пробовал в маленькой кафешке на окраине Вены. Вообще, я люблю черный чай. Крепкий такой черный чай с медом.
— Без добавок?
— А ты откуда знаешь?
Кира Машрикова