Один мой сосед, читавший мои «охотничьи байки», как он выразился о моих последних рассказах, на днях пригласил меня на вечернюю прогулку в парк Ак-Гёль. Мы вошли туда через главные ворота, что около автобусной остановки «Магазин "Каспий"», и свернули налево от бистро «Ак-Гёль». Идем по аллее… И сосед мой, указывая на ряд деревьев, что по правую руку от нас, говорит, что посадили их в прошлом году, они сразу принялись и радовали глаз своей зеленой хвоей. «Посмотри на них сейчас, — толкает он меня. — Они засохли все, и смотреть на них не хочется». Да, так оно и есть. Хотя не могу сказать точно, когда их посадили, но знаю: осенью и зимой они были зелеными, а вот за весну и лето пожелтели. Ведь дерево — это почти та же елка, что «зимой и летом стройною, зеленою была», как говорится в одной детской песенке.
Так почему же они пожелтели? Может быть, земля, куда их посадили, им не подходит или деревья эти у нас не растут? Или их не поливали? Все может быть. «Но только зимой, мне кажется, они зеленые были», — подумал я. А сосед, читая мои мысли, говорит: «Нет, дорогой, не кажется, а точно зелеными были».
Идем дальше по аллее до следующих ворот в парк. Слева и справа урны, полные мусора: никто их не убирает или убирают редко. Не доходя до ступенек к памятнику учительнице, сворачиваем направо и идем уже по дорожке, примыкающей к подпорной стене, назад к первым воротам. Раньше здесь были скамейки, на которых сидели люди, в основном старики и женщины с детьми. Где теперь эти скамейки? Нет ни одной.
Сосед мой, старик, который на пару с женой гулял по утрам по этим дорожкам парка прошедшей зимой и который сейчас почти не приходит сюда, ибо весной овдовел, говорит мне: «Вот об этом ты пиши, дорогой, а не о собаках своих и зайчиках». Потом он ищет глазами, где бы сесть и… не находит. «И почему никто не видит, что наступают последние дни озера Ак-Гёль и парка при нем?» — возмущается старик и, в отчаянии махнув рукой, направляется к выходу из парка. «Не придет он больше сюда», — думаю я и тоже иду к выходу.
Я спрашивал у многих, почему такими быстрыми темпами мелеет озеро Ак-Гёль. Исчерпывающего ответа ни от кого не получил. Не получил я ответа и на вопрос, как и куда вытекает вода из самого озера. И вытекает ли она вообще?
Но кое-что об уникальном по своему происхождению озере мне все же удалось узнать. Говорят, озеро Ак-Гель, или Белое озеро, образовалось из лагуны Каспийского моря. И еще говорят, что сюда втекали воды из таркинских источников. С падением уровня моря озеро начало засыхать. И чтобы предотвратить высыхание, к нему подвели часть стока от КОРа. Это было сделано в советские времена. Тогда вода в озере была чистая, и выращивали здесь сазана, карпа и других промысловых рыб.
А что делают с озером сейчас? Сейчас же, как мне сказали, озеро обильно засыпается в целях строительства. Облюбовали это место застройщики. И озеро превратилось в огромную канализационную яму, куда сбрасывается по сотни тысяч кубов сточных вод в каждом году.
А еще говорят, что кто-то из богатых купил побережье озера, хочет начать строительство и поэтому из озера спускают воду в Каспий.
И такое может быть, ибо подобных примеров у нас достаточно. Вот один из них. В прошлом году мы с друзьями ездили на охоту на уток к озерам, что расположены к югу от Каспийска. Оказалось, что самое большое здесь озеро (не знаю его названия) тоже мелеет катастрофическими темпами. Охотники рассказывали, что раньше в нем было много рыб и плавали здесь несметные стаи уток, гусей и прочей дичи. А теперь же не пускают туда воду, чтобы высушить озеро в целях продажи земли под строительство. Правда, не могу я утверждать, что дело с ним обстоит именно так, но видел своими глазами умирающее озеро.
Скоро, очень скоро не станет и озера Ак-Гёль.
Когда я стал наводить справки, почему допускается такое плевое отношение к озеру и одноименному парку при нем и кто в этом виноват, мне сказали, что это частная собственность. Может быть, пошутили? Как это целое озеро и городской парк могут быть частной собственностью? Уму непостижимо такое. Я допускаю, что частной собственностью может быть все что угодно: дом, дерево около дома, машина и автостоянка, корабль и морской берег, самолет и аэропорт и… целая библиотека. Я даже допускаю мысль, что даже озеро может быть частной собственностью, маленькое озеро где-то там в лесу, как у жителей одного из сел Дербентского района (у каждого коренного жителя этого села в лесу есть маленькое озерце, в котором он испокон веку ловит уток во время перелетов). Но как может быть частной собственностью городской парк?
Потом я подумал и смирился с этим: наверное, так оно даже будет лучше. Ведь хозяин парка будет заинтересован в том, чтобы его парк часто посещали: отсюда ему и прибыль. Тогда в срочном порядке заново проложат дорожки в парке, будут вовремя убирать мусор, охрана не даст хулиганам разбивать электрические лампочки на столбах и выкидывать скамейки в воду. Посадят здесь кустарники, цветы и новые деревья вместо засохших. И будут их вовремя поливать. И превратится наш парк в райский уголок. Но… для всех ли? Ведь за прогулку в нем деньги, наверное, будут брать.
Может быть, в самом деле, так будет лучше. Ведь есть же здесь, в ста шагах вправо от главных ворот, маленький участок земли, где стоит ресторан с названием «Perse». В конце прошедшей зимы я был свидетелем того, как благоустраивали участок, прилегающий к этому зданию. «Это точно частная собственность», — подумал я еще тогда, видя, какими темпами шли там работы по прокладке дорожек и посадке цветов и деревьев.
Помните вы главу «Четвертый сон Веры Павловны» из романа Чернышевского «Что делать?»? Этот сон рисует картину будущего социализма, при котором люди живут в светлых домах из «чугуна и стекла». Вот и это здание ресторана точно такое же, как во сне Веры Павловны. Только вместо чугуна в нем бетон.
Я сегодня специально ходил туда смотреть, что же вышло из того, что делали около ресторана в последние дни. Проходил по дорожкам, по обеим сторонам которых стоят красивые кабины летнего зала ресторана. Здесь же стоят в ряд маленькие вечнозеленые деревья. Знаю, что скоро они подрастут и разойдутся живыми зонтами над кабинами, где за вазочкой мороженого будут отдыхать женщины и дети. А в тени над водой в озере за кружкой пива будут сидеть пенсионеры. Знаю, что отсюда никто не выкинет в озеро скамейки и никто не будет разбивать здесь ночные фонари. Идите туда, дорогие мои читатели, и посмотрите на эту красоту. Вот такому хозяину не жалко отдавать и парк, и озеро.
Или вот парк аттракционов «Дракон». Там идеальный порядок, и довольно часто здесь проходят праздники и концерты. И каждый вечер тут полно народа. Это тоже, наверное, частная собственность.
Но вернемся назад, к памятнику русской учительнице. Разве здесь не проходят праздничные мероприятия и концерты? Разве не у памятника собираются ко Дню учителя сотни и тысячи людей, благодарных своим учителям — «светоча лучам» из России? Разве не здесь в Музее города проходят многочисленные творческие выставки? А что будет с Аллеей дружбы Кабардино-Балкарии и Дагестана, заложенной к 90-летию со дня рождения Расула Гамзатова? Что? Скажем: не получилась аллея, и не было никакой дружбы? Вот обо всем этом тоже нужно подумать, прежде чем осушить озеро и запустить парк.
В мои молодые годы парка «Ак-Гель» не было. В Редукторный поселок ездил старый-старый автобус с вокзала с интервалом в час. Может быть, один-два раза бывал около мясокомбината и я: ездил к товарищу, который работал там. Потому я очень мало знал тогда об озере Ак-Гёль, если честно, и не слышал такого слова. А теперь я живу здесь, и потому мне небезразлично, что будет с озером и парком.
Пишу текст и ищу в Интернете сведения о том, когда был заложен парк «Ак-Гель». Но ничего не нахожу, зато вижу комментарии относительно озера и парка. Привожу часть из них в том виде, как они написаны. Вот они: «Парк супер, особенно для маленьких деток», «Хороший парк», «Приятный парк, вид хороший», «Классный парк как для детишек, так и для взрослых», «Парк, чтобы кататься на скоростных великах», «Прекрасный вид на озеро», «Особенно вид из квартиры красивый», «Вкусное мягкое мороженое, как в детстве».
И что? Всего этого скоро не будет?
Сегодня с утра я прошу сына пойти со мной в парк, чтобы сфотографировать засохшие деревья и урны, полные мусора. «Оживи эти деревья, Всемогущий!» — молю я в сердцах о помощи.
Сын сделал несколько снимков и говорит мне: «Напишешь ты статью свою, отец, и выйдет она в газете. Думаешь, что-нибудь изменится? В прошлом году ты написал о реке нечистот, которая втекает в море из канализации в Редукторном поселке. Газета дала еще фотографию этой реки (статья «А где же сливки?» в "МД". — Автор.). А что изменилось? Река эта так же течет, как текла, и несет свои «сливки» в наше море. Так же будет с твоим парком и озером».
«Бадрик, — говорю я ему крайне возмущенный, — это не мой парк, а твой и твоего сына, а мне немного осталось в нем гулять». Сын тоже, видимо, отчаявшись, как старик-сосед, махнул рукой и говорит: «Писал бы ты, как говорится, свои «вирши», отец». «Как ты смеешь так говорить? Я виршей никогда не писал. У тебя высшее филологическое образование, и потому ты должен знать, что такое вирши», — отвечаю я. «Прости, отец. Я Некрасова вспомнил: "Опять я в деревне. Хожу на охоту, Пишу мои вирши — живется легко…"» — читает сын из Некрасова. «А вот рассказы твои про охоту, действительно, хороши», — завершает он разговор.
Гаджимурад Раджабов, фото автора