Небольшой экскурс о событиях накануне распада СССР
Уже выросло новое поколение (в том числе и читателей «МД»), для которых 1990-е годы – это история, непосредственными очевидцами которой они не были. И, к примеру, такие фамилии, как Горбачев и Ельцин – для них персонажи книг и учебников.
И прежде чем рассказывать о приватизации 1992 года, сначала небольшой экскурс. Было такое большое государство – СССР (Союз Советских Социалистических Республик). Со столицей в Москве и с правящей коммунистической партией (КПСС). Вожди КПСС – генеральные секретари — и были политическими лидерами СССР (не считая первого председателя Совнаркома Ленина, он должность генсека партии не занимал) – Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев.
В погоне за сышыа
При последнем руководителе КПСС – Горбачеве – было решено, что государство нуждается в глубоких реформах: более богатые США (главный враг СССР) усилили гонку вооружений, а у экономики СССР не хватало денег на равных ответить Штатам. Кроме того, много средств съедала советская война в Афганистане. Тут еще упала цена на нефть – главную экспортную продукцию Советского Союза, то есть государство потеряло в доходах от ее продажи.
Что касается талонов на некоторые продукты питания (в связи с их дефицитом), то жители СССР не понаслышке знали, что это такое. Продажа по талонам означала, что по государственным (то есть назначенным правительством и относительно невысоким) ценам гражданин мог приобрести только ограниченное количество продуктов. Например, 2 кг мяса или масла в месяц. Если он хотел больше, то следовал на рынок и доставал из кошелька совсем другие деньги.
У реформ Горбачева были и косвенные обстоятельства. Далеко не все, но к 1980-м годам уже немало советских граждан «пощупали» жизнь за рубежом. Особенно это касается работников посольств, консульств и торгпредств (торговых представительств) СССР за границей, а также те, кто бывал там в командировках – писатели, научные работники, журналисты и др.
Они видели, что советская пропаганда о «загнивающем Западе» часто не соответствует реальности: зачастую там, за рубежом, жизнь и материально богаче, и веселее, и свободнее, и попросту ярче со своими неоновыми вывесками и ночной иллюминацией.
Чиновники и разные руководители из СССР, побывав на Западе, делали еще один вывод: за рубежом человек открыто может быть богатым и очень богатым (миллионером, миллиардером) – и там на это нет запрета. Такие состоятельные капиталисты могут жить в роскошных дворцах и особняках, иметь в частной собственности огромные куски собственности (банки, нефтяные компании, металлургические комбинаты и др.), выходить на морские прогулки на собственных яхтах, иметь автопарк роскошных автомобилей и т.д.
Видел всё это иной советский политик (чиновник, руководитель на производстве…) и думал: «Ни фига себе! Я тоже так хочу! И уверен, что тоже так МОГУ: у меня имеется и предпринимательская, и организаторская жилка, я тоже смогу столько заработать («сделать», сколотить, украсть и т.д.). Вот только у нас социалистический строй не предполагает, что возможен такой разрыв между богатыми и бедными. Да, плановый советский социализм – это не открытая рыночная экономика. И это проблема для моих желаний…»
Нет, полной уравниловки в СССР тоже не было. Для руководящего аппарата имелись так называемые партийные привилегии – служебный транспорт с водителями, спецпайки, государственные дачи, свои объекты здравоохранения… Даже пропагандистский лозунг в стране язвительно обыграли:
«Народ и партия – едины!… …Только различны магазины»
«Слава КПСС» и «Голос Америки»
Но всё же это не уровень зарубежных магнатов. Кому-то хотелось большего и закрепленного в качестве своей собственности (а не временно-служебной).
Также в СССР набирало обороты скрытое инакомыслие. Было как бы два режима жизни. Один – официальный: с партийными и комсомольскими собраниями, с крупными лозунгами на стенах многоэтажных зданий (типа «Слава КПСС!»), с грозными заявлениями ТАСС, с речами на съездах, с обличениями и т.д.
И при этом очень многие люди, имеющие мощные и средние радиоприемники, охотно ловили в эфире и слушали зарубежные радиостанции («Голос Америки», «Радио Свобода» и др.) – и там советские слушатели узнавали совсем другую картинку жизни и в СССР, и в мире.
Особенно в крупных городах получил распространение так называемый «самиздат» — когда люди тайком передавали друг другу тексты запрещенных писателей и диссидентов и дальше распространяли их – переписывали от руки, снимали копии, перепечатывали на машинках, в общем, размножали как могли. Было много «разговоров на кухне» — то есть в доверительной обстановке общения с друзьями и близкими единомышленниками, вне контроля властей.
Во всей этой атмосфере у многих людей имелось как бы два мнения: одно реальное (то, что он на самом деле думал по тем или иным вопросам), другое – готовое к озвучиванию вслух, если потребуется: например, на соответствующем официальном собрании, в беседе с руководством и т.д.
И в верхних слоях, и в низах населения уже было немало людей, готовых к реформам. Но как они пройдут? Опыта таких масштабных преобразований – от тоталитаризма и плановой экономики к бОльшей открытости (в политике, экономике, в целом в государстве) — у властей не было.
Также некоторые вопросы дискутировались среди самих партийных лидеров. Например, массовое пьянство миллионов в СССР – бороться ли с ним, и если да, то как? С одной стороны, государственная монополия на производство и продажу водки приносила в бюджет десятки миллиардов рублей. С другой, алкоголь бил по здоровью людей и по производительности труда. Горбачев решил всё же бороться против водки, а председатель Совета министров СССР Рыжков впоследствии сетовал, что на антиалкогольной кампании советский бюджет потерял 65 миллиардов «пьяных» рублей.
В целом в ходе реформ (на тот, еще горбачевско-советский, период, она получила название «перестройка») ослабла сама государственная система. В национальных республиках на местах активизировались силы за бОльшую самостоятельность от центра, даже за выход из состава СССР. Где-то обострились межнациональные конфликты.
Государственный бюджет заметно похудел. Пустели полки магазинов. Человек, получавший зарплату в 150 рублей, помнил о госцене, к примеру, на мясо – 2 рубля за килограмм. Вроде недорого. Но он также знал, что в магазине нет мяса по этой цене, его вообще там нет. Мясо можно было приобрести на рынке, но по совсем иной цене – до 10 рублей за килограмм.
Для людей с зарплатами в 150 – 200 – 250 рублей поползшие вверх цены на рынках (при пустых полках в госмагазинах) были дороговатыми. Росло недовольство. Появились такие картины вроде бы из западного мира, как забастовки советских трудящихся – например, с требованиями повысить зарплату и вообще не задерживать ее выплату.
Ельцин предлагает
На этом фоне активизировался оппозиционный политик Ельцин, сам — выходец из коммунистической партии, даже из ее верхушки (до конфликта с Горбачевым он возглавлял московский горком КПСС). Ельцин обрушивался с жесткой критикой на руководство государства, он говорил людям, что при их проблемах партийная верхушка по-прежнему чувствует себя обеспеченно, имея различные привилегии.
В своей оппозиционной книге Ельцин писал:
«Угодливость и послушание (чиновников) оплачиваются льготами, спецбольницами, спецсанаториями, прекрасной «цеков-ской» столовой и таким же замечательным столом заказов, «кремлевкой», транспортом. И чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем больше благ тебя окружает, тем больнее и обиднее их терять, тем послушнее и исполнительнее становишься. Всё продумано. Зав. сектором не имеет личной машины, но имеет право заказывать ее для себя и для инструкторов. Заместитель заведующего отделом уже имеет закрепленную «Волгу», у заведующего «Волга» уже другая, получше, со спецсвязью.
А если уж ты забрался на вершину пирамиды партийной номенклатуры, тут всё — коммунизм наступил! И оказывается, для него вовсе не надо мировой революции, высочайшей производительности труда и всеобщей гармонии. Он вполне может быть построен в отдельно взятой стране для отдельно взятых людей».
Такие тексты и устные заявления Ельцина еще больше усиливали ненависть масс к партийной верхушке, к властям, при этом росла симпатия к самому Ельцину. На лето 1991 года в РСФСР (то есть в самой крупной республике СССР) были назначены первые выборы президента России.
На этих выборах Ельцин (57%) уверенно победил своего основного соперника от коммунистических кругов – Николая Рыжкова (почти 17%). Для Жириновского (около 8%) с его третьим местом те выборы стали дебютом в политике.
Интересно, что в Дагестане тогда Ельцин получил процент больший, чем в среднем по России (около 70%).
(Продолжение в следующем номере).
Просветил Альберт Мехтиханов
