По телевизору часто крутят фильмы и передачи о Великой Отечественной войне, о том, как и чем жили люди в те годы. И мне очень захотелось узнать, как встретили войну мои родные. Я обратилась к родному брату моего дедушки — любимому Курбану Курбановичу Ярбилову, ветерану труда и ВОВ.
«Помню я, что тогда мама отшлепала меня и сказала, что это не та война, о которой ты думаешь, а настоящая, Курбан», — с этими словами начал свой небольшой рассказ дядя.
Позже он понял, что весть о наступлении войны поразила всех жителей села. Более того, всего СССР. Из некоторых источников я узнала, что на фронт из Чародинского района (моей родины) были призваны 1413 его жителей, включая добровольцев, которые вовсе не достигли совершеннолетия. Одним из них был мой дед — Магомед Ярбилов. Дядя Курбан сказал, что мой дед отправился на фронт в 14 лет. На самом деле, это был очень храбрый и решительный поступок, который требовал огромной смелости. Получается, что мальчик один отправился в тяжелый путь.
«Когда сообщили, что началась война, я не верил, точнее, думал, что это что-то несерьезное… Да что я тогда мог думать, в таком возрасте? Мы еще играли в детские игры, и поэтому мне казалось все это не таким страшным. В селах сразу же начали собираться толпы людей и обсуждать, как быть дальше, что предпринимать.
К тому времени мой брат Магомед, твой дедушка, Меседо, ходил в школу. Он сказал, что я уже вырос, и брал меня с собой на занятия. Мы ходили с ним в Ирибскую среднюю школу. Было очень трудно, потому что наше селение Содаб находится вдалеке от него и добираться было не так просто. Наш путь составлял где-то 15 км. У нас не было ни общежития, ни дома… Помню, жили у человека по имени Муртазали. Сами готовили, из дома нам давали муку, дрова заготавливали, печку топили.
После учебы, окончил где-то четыре класса, я приехал обратно в село и узнал, что брат мой подал документы, призывался в армию, будучи несовершеннолетним. Тогда был комсомольский призыв. Старший брат Паридалав тоже уехал служить. Вернулся в звании капитана, а Магомед вернулся по болезни. После чего его отправили в Азербайджан, считался дезертиром. Значился как инвалид войны. К сожалению, двое моих братьев вернулись инвалидами. Отец мой также умер по болезни…
Жили мы очень скромно. Наверное, ты много слышала о голоде, холоде, болезнях, которые гуляли по деревням, — это все было. Мы мучились, голодая. В то время брали налог на овец, коров, поэтому многого мы себе позволить не могли. Особенно наши односельчане.
Я в те годы, как-то сложилась судьба, был в райцентре. Меня взяли участковым инспектором ЦСУ, где работал в 1944, 45, 46 годах. Пользовались мы тогда карточной системой. Я получал 200 г. черного хлеба. Пока шел из магазина домой, у меня уже не хватало сил, и я мог съесть его. Неделями мог не есть горячую пищу. В семье все учились, работал лишь я, и все обязанности легли на меня.
В общем, мы через многое прошли, не могу всего вспомнить, Помню, это было просто ужасное время, когда гибли тысячи человеческих душ».
Когда дядя рассказывал об этом, мне было действительно жаль. Знаете, чего? Того, что тогда был крепкий дух, патриотизм, любовь к Родине. Очень хочу, чтобы это сохранилось. Видя свое поколение, я жажду его исправления. Мы — молодость и будущее нашей страны, и обязаны воспитывать себя ради мира на земле.
«Мои братья и я все-таки получили благодарность за то время. Паридалав получил 4 большие награды. Я тоже имею медаль за активное участие в ЦСУ, орден «За доблестный труд в период Великой Отечественной войны», — продолжал дядя Курбан. — Знаешь, я даже ведь не ценил эти медали, а потом понял, что все-таки это память, и даже обратился в архив ради этого. Наверное, ты думаешь, что вот в 1945 все закончилось, прошла война. Но худшие годы еще были впереди. Для меня были сложными 1949 — 50 гг. Наше поколение называется «Дети войны», мы боролись с трудностями как могли. И я рад, что сейчас ты живешь в мире, не видишь того, что видели мы».
Меседо Ярбилова
