Благодаря ограблению дагестанцами (кайтагцами), банальная торговая поездка в составе одного из тысяч купеческих караванов превратилась для него в путешествие в далекие «иные миры», куда еще не ступала нога русского человека. «Хождение за три моря» Афанасия Никитина – исторический памятник, описывающий нам Индию XV века глазами русского купца-путешественника. До сих пор внимание многих ученых и исследователей приковано к этому труду, имеющему форму путевых записок, знакомящих читателя с бытом, традициями, географией и историческими фактами мусульманских стран того времени. И один из вопросов, на который так и нет однозначного ответа, – перешел ли купец из православия в ислам?
Записи Никитина изначально попали в руки православных дьяконов, затем неоднократно переписывались ими, так что самого оригинала не сохранилось. Известны три авторитетных списка (копии): «Летописный извод», «Троицкий извод» и «Сухановский извод».
Давайте обратимся к самому путешествию и последовательно проследим эволюцию духовных и религиозных взглядов Афанасия Никитина. Тверской купец, видимо, хорошо владевший тюркским и персидским языками (что также явствует из текста), он намеревался отправиться в торговое путешествие на Кавказ (Дербент, Шемаху, Баку). Для этого он присоединился со своим судном к делегации ширванского посла Хасан-бека, возвращавшегося из Москвы. Караван судов сначала был ограблен возле Астрахани. Затем в море они потерпели кораблекрушение и были выброшены на берег Каспия.
«Судно русское разбилось под Тарками, и кайтаки, придя, людей в плен взяли, а товар их разграбили». И ширваншах посла тотчас послал к шурину своему, князю кайтаков Халил-беку: «Судно мое разбилось под Тарками, и твои люди, придя, людей с него захватили и товар их разграбили; и ты, меня ради, людей ко мне пришли и товар их собери, потому что те люди посланы ко мне. А что тебе от меня нужно будет, и ты ко мне присылай, и я тебе, брату своему, ни в чем перечить не стану. А те люди ко мне шли, и ты, меня ради, отпусти их ко мне без препятствий». И Халил-бек всех людей отпустил в Дербент тотчас без препятствий, а из Дербента отослали их к ширваншаху в ставку его – койтул. Поехали мы к ширваншаху в ставку его и били ему челом, чтоб нас пожаловал (оказал материальную помощь) чем дойти до Руси. Да не дал он нам ничего: дескать, много нас. И разошлись мы, заплакав, кто куда: у кого что осталось на Руси, тот пошел на Русь; а кто был должен, тот пошел куда его очи понесли. А иные остались в Шемахе, иные же пошли в Баку работать. А я пошел в Дербент, а из Дербента в Баку, где огонь горит неугасимый»…
Так, через Дербент, Баку, персидские города и перевалочный пункт Ормуз на торговом судне Афанасий Никитин пересек Индийское море и оказался в Индии. В стране, большей частью находившейся в то время под властью мусульманской персидской династии Бахманидов, Афанасий Никитин выдает себя за мусульманского купца Юсуфа Хорасани, но втайне придерживается христианских обрядов. В индийском городе Джуннаре местный властитель, обнаружив его веру, требует от него принятия ислама и дает ему срок четыре дня.
Но, по счастливой случайности, встретив великого везиря Бахманидов – Махмуда Гавана, Афанасий Никитин просит у него помощи и получает ее. Его оставляют в покое и отпускают восвояси.
Впоследствии Афанасий Никитин начинает испытывать трудности с отправлением христианских ритуалов и праздников. Дело в том, что в мусульманском лунном календаре даты не соответствовали христианским, а все те книги и календари, по которым он бы мог определять даты, были утеряны в самом начале путешествия. Так, испытывая острую тягу к исполнению религиозных обрядов, Афанасий Никитин стал поститься в Рамадан вместе с мусульманами «по вере Мухаммеда, посланника Божья, а когда Пасха, воскресение Христово, не знаю, постился с бесерменами в их пост, с ними и разговелся».
Находясь на чужбине, подвергаясь всевозможным трудностям и лишениям, а также искушениям, Афанасий Никитин постоянно обращается к Богу за помощью и утешением. Но вместо привычных православных молитв в его записях появляются слова: «Олло акберъ, олло керим, олло рагим!» или «Олло худо, олло акберъ, олло ты, олло керимелло», в которых без труда угадываются обращения к Аллаху на арабском и персидском языках. В «Сухановском изводе» слово «Олло» заменено на слово «Богъ» или «Боже».
Путешествуя по Индостану, Афанасий Никитин посетил цветущие и богатые города Камбей, Пали, Джуннар, столицу Бахманидов – Бидар, Гулбарга, Каллур, Дабхал… В Бидаре местный вельможа низам аль-мульк Малик Хасан Бахри раскрыл веру Никитина и предложил ему принять ислам. Примечательно, что всесильный вельможа, как явствует из текста, не приказывает чужеземцу сменить веру, а скорее ведет с ним дискуссию и убеждает в своей правоте. Из текста видно, что с Афанасием Никитиным происходит душевный надлом и, видимо, раскаяние, что он выражает словами: «Горе мне, окаянному, с пути истинного сбился и пути не знаю уже по какому пойду. Господи Боже Вседержитель, Творец неба и земли! Не отврати лица от рабища Твоего, ибо в скорби пребываю. Господи, призри меня и помилуй меня, ибо я Твое есмь создание; не отврати меня от пути истинного и наставь меня, Господи, на путь Твой правый, ибо в нужде не был я добродетелен перед Тобой, Господи Боже мой, все дни во зле прожил. Олло перводигеръ, Олло ты, керим Олло, рагим Олло, ахамдулилло!» В этих словах также присутствует традиционное мусульманское обращение к Творцу, и они могут свидетельствовать о возможном изменении вероубеждений Никитина.
Однако далее следуют слова: «Уже четыре Пасхи, как я в бесерменской стране, а христианства я не оставил», которые явно противоречат вышесказанному. Возможно, эти слова являются позднейшей вставкой переписчиков. А по мнению американской исследовательницы Г. Ленкофф, считавшей, что русский купец стал мусульманином, эти слова — просто попытка Никитина скрыть от русских читателей переход в другую веру.
В Бидаре Афанасий Никитин стал свидетелем выступления мусульманского войска во главе с Махмудом Гаваном на священную войну – джихад, против индуистского Виджаянагарского князя.
Ошеломленный видом трехсоттысячного войска, Афанасий Никитин пишет: «Такова сила султана бесерменского!» И далее: «Маметъ дени иариа», что переводится как: «А Мухаммедова вера годится», что также указывает на изменившееся отношение Никитина к исламу. Далее следует фраза на персидском: «А раст дени худо доносит – а правую веру Бог ведает. А правая вера Бога Единого знать, имя Его призывать на всяком чистом месте в чистоте».
Известно, что Единый Бог – это Аллах, призывать Его имя – это зикр, «на всяком чистом месте в чистоте» — это условие тахарата для намаза, известное всем мусульманам.
Далее в тексте Афанасий Никитин уже прямо называет Мухаммеда посланником Божьим («Маметъ – дени росоляло»).
После Бидара Афанасий Никитин решает возвратиться на Русь. Через порт Дабхол он садится на корабль, проплывает мимо Аравии, непогодой заносится к берегам Сомали, затем через Маскат и Ормуз доходит до Персии. В Персии он останавливается в городах Лар, Шираз, Йезд, Исфахан, Кум, Тебриз.
Далее он приходит в Эрзинджан в Турции, оттуда в Трабзон. Так, пройдя два моря, Каспийское и Индийское, он добирается до третьего – Черного. Попадает в Крым, оттуда в Подолию и умирает по дороге в Смоленск.
Записи свои, находясь уже на Руси, он заканчивает молитвой, которая укрепляет в мысли о том, что тверской купец Афанасий Никитин всё же сменил прежнее вероубеждение. Удивительно, Никитин в последние часы упоминает фразы, которые повторял бы перед смертью праведный мусульманин. Заключительная молитва в «Хожении» Афанасия Никитина состоит из трех частей: 1) общего прославления Бога, 2) искаженного написанием прославления Аллаха по 22 — 23 аятам 59-й суры Корана, 3) безошибочного по порядку и довольно точного по написанию перечня эпитетов Аллаха, начиная с 4-го по 31-е из 99-ти Его имен.
Вот она (приведена в соответствие с «Троицким изводом»):
«Олло перводигырь! Милостью же божиею проеидох (прошел) же три моря. Дигырь худо доно, олло перводигирь доно. Амин! Смилна рахмамъ рагымъ. Олло акберь, акши худо, иллелло акши ходо. Иса — рухолло, аликсолом. Олло акберъ. Ла илягиля илл Олло. Олло перводигерь. Ахамду лилло, шукуръ худо афатад. Бисмилнаги рахмам ррагым. Хуво мугу ллязи, ля иляга ильля гуя алимул гяиби ва шагадати. Хуа рахману рагыму, хуво могу лязи. Ля иляга ильля гуа. Альмелику, алькудосу, асалому, альмумину, альмугамину, альазазу, альчебару, альмутаанъбиру, альхалику, альбариюу, альмусавирю, алькафару, алькахару, альвахаду, альразаку, альфаиагу, альалиму, алькабиру, альбасуту, альхафизу, альъррафию, альмавифу, альмузилю, альсемию, альвасирю, альакаму, альадьюлю, альятуфу!»
[Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного! Аллах велик, Боже благой. Иисус – дух от Аллаха, мир ему. Аллах велик. Нет Бога, кроме Аллаха. Господь-промыслитель. Хвала Аллаху, благодарение Богу Всепобеждающему. Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. Он Бог, кроме которого нет Бога, знающий все скрытое и явное. Он милостивый, милосердный. Он не имеет себе подобных. Нет Бога, кроме Него. Он Властитель, Святость, Мир, Хранитель, Оценивающий добро и зло, Всемогущий, Исцеляющий, Возвеличивающий, Творец, Создатель, Изобразитель, Он Разрешитель от грехов, Каратель, Разрешающий все затруднения, Питающий, Победоносный, Всесведущий, Карающий, Исправляющий, Сохраняющий, Возвышающий, Прощающий, Низвергающий, Всеслышащий, Всевидящий, Правый, Справедливый, Благой].
Еще более удивительно то, что Никитин называет Иисуса – посланник и дух от Аллаха, что, мягко говоря, не совсем согласуется с христианским учением о троице. Содержащееся в 1-й части молитвы упоминание Иисуса Христа: «Иса рухоало» («Иисус дух Божий») — не является отражением каких-то специфических антитринитарных (выступающих против догматического учения церкви о «святой троице») воззрений Афанасия Никитина, как предполагали некоторые авторы (Клибанов А. И. Реформационные движения в России в XIV — первой половине XVI вв. М., 1960, с. 185), а соответствует Корану: «Ведь Мессия, Иса, сын Марйам – только посланник Аллаха и его слово…, и дух его» (Коран. Перевод и комментарии И. Ю. Крачковского. М., 1903. Сура 4. Женщины, стих 169 (171); ср. Сура 2. Корова, стих 81/87; Сура 5. Трапеза, стих 109 (110)). Очевидно, Афанасий Никитин здесь, как и в остальных случаях, просто повторяет текст известной ему мусульманской молитвы.
Мы не можем с абсолютной уверенностью утверждать, что А. Никитин – мусульманин, однако многие его слова дают нам повод обоснованно предполагать это. А истину знает Аллах, ведающий тайное и явное!
Зураб Гаджиев
