На прошлой неделе историк Патимат Тахнаева презентовала второе издание своей книги «Аргвани. Мир ушедших столетий». Первый раз она вышла в 2012 году и была мгновенно раскуплена. К слову, книга хранится даже в библиотеке Конгресса США. По словам автора, спустя 10 лет она стала замечать недостатки этой работы. Понимание, что именно надо доделать, появилось у нее после написания книг про имама Газимухамада, наиба Хаджимурада, а также о последнем сражении имама Шамиля в Гунибе. В итоге получилось дополненное издание объемом в 600 страниц, которое автор и представила 17 апреля читателям в Национальной библиотеке Дагестана.
Презентация прошла довольно живо. В зале сидели самые разные люди: от артиста Курбана Кулизанова до депутата Народного собрания от КПРФ Абдулвахида Лабазанова. Очень искренним получилось выступление самой Тахнаевой, которая из-за нахлынувших эмоций была вынуждена сделать две заметные паузы. Еще одна деталь: несмотря на немаленькую стоимость книги (1500 рублей), были раскуплены все 70 экземпляров, выставленные на презентации. Как метко заметил один из выступавших, прежние работы Тахнаевой никого не оставили равнодушным: одни ее почитают, другие – ругают. Не исключено, что «Аргвани…» вызовет еще более бурную реакцию, ведь Тахнаева назвала ее самой важной своей книгой, а работу над ней сравнила с препарированием живого тела:
«Если бы вы прошли через то, что я прошла с этой книгой! Моя преподавательница по новой истории говорила: «Препарировать можно только мертвое». То есть вот у тебя ланцет, ты режешь эти мышцы, сухожилия. А я резала по живому… Надеюсь, что чтение этой книги у вас не вызовет таких посттравматических шоков, через которые я прошла. Я, правда, тяжело писала эту книгу. Вы знаете, можно было легко написать, но я понимала ответственность перед теми, которые были до нас».
Аргвани – это село в Гумбетовском районе. В 1839 году здесь произошло одно из кровопролитных сражений Кавказской войны, которое стало предтечей Ахульго. Отсюда был Абакар-Дибир – одно из первых лиц в имамате Шамиля. Выходцы из Аргвани в свое время основали два крупных села: Капчугай (упраздненное село в Буйнакском районе) и Кутиша (село в Левашинском районе). Кроме того, чеченский тейп Арганой также имеет аргванинские корни. Словом, Аргвани и аргванинцы всегда вовлекались в ключевые региональные события. Неспроста название книги сопровождает подпись «Дагестан в историческом портрете селения».
Как отметила автор, уникальность книги в том, что проблемные вопросы истории Дагестана в ней впервые рассматриваются вне идеологического фокуса советской и постсоветской историографии. Речь идет о Кавказской войне, Гражданской войне, а также о процессах советизации, деисламизации региона. По словам Тахнаевой, в книге она ломает многие устоявшиеся за последние сто лет «окаменевшие концепции, стереотипы и героические образы», объясняя это так:
«С 1920 года, когда была объявлена советская автономия, мы питаем нашу историческую память именно идеологическим продуктом. Вопрос не стоит, хорошо это или плохо. Дело в том, что это неправда. Мы все – люди с искаженным историческим сознанием. Мы не знаем своего прошлого».
Здесь Тахнаева привела любопытное сравнение с мамонтенком Элли из мультфильма «Ледниковый период». Если коротко, то она очень рано осталась без родителей, и её удочерила семья опоссумов. В результате Элли привыкла считать себя опоссумом и переняла все их повадки. В дальнейшем, встретив других мамонтов, она долго отказывалась признать себя одной из них.
Автор говорит, что в 1920-е в Дагестане большевиками был уничтожен «сельский джамаат» – уникальная социальная структура, которая последние 500 лет работала в Дагестане как швейцарские часы, а потом была заменена «колхозной общиной». Сельский джамаат сам решал свои внутренние дела, был хозяином своей земли. Тахнаева привела два ярких примера. Это история ветерана войны с Японией из аула Чох, которого в свое время джамаат выслал из села за убийство. Апеллируя к боевым заслугам и сроку давности, он просил генерал-губернатора Дагестанской области разрешить ему вернуться в родное селение. Наместник, хоть и был властен принимать решение единолично, оставил его на суд чохского джамаата, который в итоге отказал изгнаннику в возвращении.
Второй пример – это когда незадолго до революции одна влиятельная персона самовольно захватила земельный участок в границах села Аргвани и начала его застройку под аргументы уровня: «Вся земля принадлежит царю, а эту он мне подарил за заслуги». Представители сельского джамаата пришли и разрушили все постройки, а наглецу объявили: «Земля принадлежит не начальнику округа и не царю, а аргванинскому сельскому джамаату». Это прямая цитата из материалов архивного дела, которое было заведено после этого инцидента. Тахнаева говорит, что уже к концу 1920-х от всего этого не осталось и следа, поскольку в колхозных общинах никто ничем не владел, никто ничего не решал.
Было много сказано о Кавказской войне, о восстании 1877 года в Дагестане и Чечне, о движении Нажмудина Гоцинского и Узун-Хаджи, а также о мятежах, которыми сопровождались первые десять лет советской власти в Дагестане. Тахнаева пришла к заключению, что будущего у этих политических проектов не было:
«Когда меня спрашивают, а вот если бы Акушинский не противостоял Гоцинскому, я отвечаю, что шансов не было, даже если бы все лидеры объединились. По имамату, например, мы должны понимать, если нет внешней политической поддержки, нет ресурсов, то ничего не выйдет. Очевидцы писали, какие адские деньги большевики из Москвы бросали в Дагестан. Никакие идеи не могли противостоять этим деньгам. Этот драматизм, мне кажется, удалось выразить в книге».
Как отметила автор, работая над книгой, ей удалось «вернуть к жизни многих известных людей, которых стерли из памяти». Это фигуранты «Аваро-андийского дела гоциновщиков и кулацко-мульских банд», дела «Цепь» о чечено-дагестанском повстанческом подполье, дела о лакской контрреволюционной деятельности «Урватул Вуска» и других сфабрикованных дел 1920-30-х.
Особняком в этом ряду стоит фигура ученого-лингвиста, просветителя Абдулатипа Шамхалова. Кстати, уроженца Аргвани. Выпускник Института востоковедения, он едва ли не первым изучил и собрал творчество ряда классиков дагестанской литературы, стал соавтором проекта латинизированных дагестанских алфавитов и, оказывается, даже перевел на аварский язык повесть Льва Толстого «Хаджи-Мурат» вместе со своим кузеном Бадрутдином Халидовым из селения Карата. К сожалению, они оба были репрессированы в 1930-е годы по сфабрикованным обвинениям. Не последнюю роль в расправе над Шамхаловым сыграли доносы завистников, один из которых впоследствии даже присвоил себе его труды.
Завершая выступление, Тахнаева сказала:
«Историю пишут победители. Весь XX век они чеканили свою звонкую идеологическую монету, которая со временем превратилась в черепки. Вспомните имама Шамиля, сколько раз к нему меняли отношение. Но другой родины у нас с вами нет. И мы не опоссумы».
Шамиль Ибрагимов
