Тимур Магомаев
Я пробираюсь улочками домой. Центральная часть города оцеплена, на лицах правоохранителей беспокойство, маска растерянности. Ночь, город дома, но почти никто не спит. Темнота выхватывает свет телефона такого же горемыки, который спешит домой. Я почти знаю, что ему пишут. Потому что мне пишут тоже самое. Я точно знаю, что он также мониторит соцсети, и пересматривает снова и снова те видео, которые наводнили дагестанские соцсети: люди, бегущие с пляжа «Березка», перестрелка у железнодорожного вокзала, улица Мирзабекова, на которой горит машина, церковь, синагога, Дербент… 23 июня тем событиям был ровно год. После, 5 мая 2025 ода был еще один теракт – нападение на сотрудников полиции.
Как быстро нас отбросило назад и настоящее заставило вспомнить прошлое.
Снова громко заговорили о противодействии экстремизму и терроризму. Снова вспомнили про принципы работы журналистов и пресс-служб, а также о том, что не хватало единого информационного центра, который бы отвечал бы за все.
Собственно, история дагестанских СМИ нового формата, в определенном смысле история о том, как решалась проблема единого информационного кулака в борьбе с терроризмом и экстремизмом. До качественного переформатирования работы СМИ было далеко и нужно было отвечать новым реалиям – нужны были новые СМИ и медиа-проекты, нужна была встряска, новые форматы работы. Боролись-то за молодежь, за жизнь, и даже за выживание.
Фото: Умар Даниялов.
Без преувеличения, трагический и судьбоносный 1999 год, международные террористы напали на Дагестан. Вооруженное вторжение сопровождалось массированными информационными атаками на республику. Кто не помнит, как быстро распространялись новости в республике? В этот период Временный пресс-центр возглавлял Загир Арухов, который координировал деятельность СМИ по освещению событий в республике.
Позже он применит этот опыт для создания РГВК «Дагестан», глубоко уйдет в изучение причин терроризма и экстремизма, напишет такие работы как «Концепция джихада в раннем исламе», «Джихад и политика в исламской концепции правопорядка», «Ваххабизм и духовенство в политической структуре саудовского общества: проблемы взаимоотношений власти и оппозиции», «Экстремизм в современном исламе» и некоторые другие. Станет активно выступать на эти темы в СМИ, перейдет работать в министерство по национальной политике республики и… возглавит его после того, как его учителя и соратника Магомедсалиха Гусаева убили в 2003 году.
Тогда это была расстрельная должность. Некоторые называли ее «взрывной», в том числе и некоторые федеральные СМИ. Да, в то время республика боролась не только за умы молодежи, но и за позитивный имидж, за повестку, за право высказать свою позицию, тогда как федеральные СМИ всегда специфически подавали новости о Дагестане. Арухов последовательно делал из республиканского телевидения открытую площадку, как он говорил «дагестанскую Аль-Джазиру». Нужен был так называемый «вытесняющий контент». Без качественного материала, а значит и сильного журналиста, как профессионала – такой контент не создашь.
Почему должность взрывная? Это легко объяснимо.
В то время, когда нужно было действовать и опираться на опыт, была практика назначения реальных (а не «кухонных») журналистов на высокие должности.
Чиновники того времени, в прошлом журналисты, как никто понимали современное состояние молодежи, политику, вели беседы с интересными людьми, обсуждали насущные, острые проблемы и не боялись получить реакцию (иногда и физическую) за «слово». Сейчас востребован другой формат – когда чиновника просто возят по подготовленным мероприятиям, безобидным и проверенным, когда и не поговорить с живыми людьми, не получить выговор от них, не выслушать крепкое словцо. А как иначе узнать народ, которым нужно управлять? Нужно либо быть из народа, либо быть с ним, что называется, накоротке. Конечно, есть исключения (из современных функционеров), но исключения, как известно, только подтверждают правило.
Фото: Умар Даниялов.
Тогда журналистов еще назначали министрами. И они не прятались за пресс-секретарями, а выходили и комментировали боль ситуации в режиме «лайф». Лезли на амбразуру, будучи не только высокоинтеллектуальными людьми, но и учеными. Которые изучали терроризм и могли ему противостоять идейно. Кто из чиновников сейчас может идейно противопоставить что-то кроме общих речей про патриотизм, деструктивные силы и пятую колонну? Наверняка они есть. Но мне сейчас, на вскидку, вспомнить таких на вскидку сложно и твердого ответа на поставленными мною же вопрос у меня, к сожалению, пока нет.
Загир Арухов – мог. Магомедсалих Гусаев – мог. Как и Эдуард Уразаев с Гаруном Курбановым. Из них живым, «не расстрельным» и «не взрывным» остался только один. Они боролись за повестку и противодействовали внутренней и внешней угрозе на собственном примере. И та, другая сторона, видела это. Признавала авторитет, иначе не было бы ни убийств, понятия «расстрельная» должность.
Ведь взгляды журналиста (репортёра, корреспондента, обозревателя, колумниста и, тем более, редактора, или профильного министра), его система ценностей, его мировоззрение, база и творческие скиллы – имеют принципиальное значение.
Загир Арухов создал СМИ в том виде, каком мы их видим сейчас. Плюс-минус. Так сказать, диверсифицировал, и сделал их лучше. Но любая система нуждается в развитии. Кажется, что и сейчас тому же Арухову было бы что предложить, как в плане развития информационного блока, так и борьбы с экстремизмом, а значит и за умы молодежи.
Фото: Умар Даниялов.
