Когда-нибудь моя дочка вырастет и пойдет в школу, и ей там скажут написать ко Дню матери, который отмечается в нашей стране 26 ноября, сочинение. В нем она непременно укажет, что ее растили две мамы – настоящая и няня. Но это не точно. Поэтому, на всякий случай, напишу о нашей Зуле сама.
Вообще, няню я искать начала еще до появления Ашуры. «Кажется, доживу максимум до первого дня рождения ребенка, — говорила я мужу. – Надо найти няню, чтобы ребенок привык к посторонней женщине еще до моего отхода в другой мир».
Он отвечал, что в таком случае разумнее брать сразу вторую жену. Я, в принципе, была согласна, но мы так и не смогли сойтись в предпочтениях. Ему почему-то совершенно не нравились предлагаемые мной пятидесятилетние тети с тремя детьми и весом за центнер, а мне, в свою очередь, как-то совсем не пришлись по душе молодые стройные велосипедистки.
Поэтому решили искать няню.
Взрослую.
Опытную (читать: маму и бабушку).
С педагогическим образованием.
Нашли молодую, без детей и образования. Я просто увидела ее и поняла: всё.
«Я знаю, — говорила я. – Она будет любить мою дочь. На фиг педагогику».
Но я не учла масштабы трагедии. Потому что если не углубляться во всё, что было за эти три года, единственное, что я так и не упросила делать Зулю – это не бежать обнимать Ашурку после маминого нагоняя.
«Зуля, – умоляла я холодно. — Зуля. Она должна понимать, что ее поругали за дело, а не потому, что мама — тварь. Чтобы это произошло, мы должны быть заодно. Понимаешь?»
«Да… ты права». И — «пойду сделаю #какоенибудьдело”.
10 из 10, что через 30 секунд ты застанешь, в руках у Зули Ашуру, всю расцелованную любящей няней.
— Зуля!
И Зуля сама уже в слезах: «Что мне делать, если я не могу, когда она плачет?»
И мне пришлось смириться. Потому что бесполезно спорить и призывать к логике в этом вопросе человека, который, когда начинает смотреть сериал, после первых двух серий смотрит последнюю и только потом все, что между ними. «Я не могу, — говорит Зуля. – Мне надо знать, что они будут вместе. И потом, убедившись, спокойно смотрю середину».
Но сейчас многие сериалы коварно выкладываются в сеть не целиком, а по серии в неделю. И тогда сердце Зули раскалывается от боли и отчаяния.
Она смотрит и ждет. Ждет и плачет. Будет Кемаль с Нихан или не будет? «Не может не быть, будет, — рассуждает Зуля. – Но вот в одном сериале главные герои погибли». Два года из недели в неделю… Ну, вы понимаете, что было, когда Кемаль всё-таки умер. Подорвался на мине. Зуля даже видела этот взрыв, а потому подорвалась вместе с красивым турком. Он ввысь, она — на пол со стоном и рыданиями взахлеб. И если я не удержалась от смеха, то дочка сразу смекнула, что в жизни Зульфии наступила черная полоса, и бросилась любимую няню целовать и гладить по голове.
Зуля страдала неделю, месяц, а к августу утешилась. «Будет третий сезон! Кемаль жив!» — сообщила счастливая женщина.
— Зуля, — говорю, — это не фантастика, как «Игра престолов», его не сможет оживить Красная жрица. Как может оказаться жив человек, который подорвался на мине?
— Ну, может, его отбросило в сторону, — обиженно отозвалась находчивая фанатка. – Ничего мне не говори, и так глупости какие-то несешь.
Я пожимаю плечами: «Ну, ок». Что мне до Кемаля, когда в самой няне я не чаю души? Да что там я – мы все. С соседями, родными и друзьями друзей.
А вчера дочь ей говорит: «Купи мне новую маму. Эта ругается».
— Зачем? – отвечает Зуля. – Есть же я. Давай я буду твоей мамой.
— Я всё слышу, — отзываюсь я из кухни.
Но меня игнорируют, там серьезный разговор.
— Нет, — говорит Ашурка. — Ты не мама, ты моя Зуля. Люби-и-и-имая.
Вообще, желание сменить маму я понимаю. Просто в моих прекрасных мечтах о дочери мы с ней ходили в одинаковых платьях, лепили из пластилина, рисовали, собирали башни «Лего», читали книжки и учили стихи. На деле же дочь любит гулять. И если вы думаете, что гулять — это выйти на часик во двор, вы сильно заблуждаетесь. Будь ее воля, она бы спала на шезлонгах, ела на травке и купалась только в море. А книгами и карандашами бы только разжигала костер, у которого грелась бы зимними вечерами у Ак-Гёля. И в этом они с Зулей друг друга нашли.
Не знаю, что они там делают, клянусь. Но они могут гулять пять часов. Прийти поесть, поспать и опять пойти гулять. Часа на три.
Но счастье не может длиться вечно, и для контрастов в жизни дочери существуют мама и выходные. В субботу я еще осиливаю два часа прогулки. Вру, полтора. Ну, иногда час, если есть достойная отмазка вроде «В Ленинкенте видели ласточек, летающих низко, это к дождю! Ура, домой! То есть, ой как жаль». Но это в субботу, а в воскресенье я молюсь на небо, чтобы дождь всё-таки пошел.
«Доченька, — говорю я. – Давай будем учить стих. Повторяй за мамой. Наша Таня громко плачет…
— Даша, — говорит дочь и печально смотрит в окно.
— Почему Даша?
— Я хочу Даша.
— Хорошо. Наша Даша громко плачет…
— Не плачь, Даша, найдем твой мяч, най-дем!
— Ясно. О! Давай будем искать на карте страны? Покажи маме Австралию.
— Вот.
— А покажи Тибет.
— Вот.
— Каспийское море?
— Вот!
— А Черное море?
— Нету.
— Есть, поищи, рядом с Каспийским морем.
— Нету.
— Ну вот же оно, смотри.
— Оно голубое, мама. Голубое, ты не видишь? А пойдем гулять на море?
— Завтра Зуля приедет, и вы… А давай учить буквы?
Каждый раз, когда в мире убивают журналиста, мне присылают эту новость. Или звонят и спрашивают: «Ты не хочешь поменять профессию?» Но сколько бы раз ни показывались по телику и ни описывались в газетах странные, жестокие, издевающиеся няни, меня ни разу не спросили, не хочу ли я уволить свою. И ни разу не присылали в личку такую новость. А что действительно спрашивали, и не раз: «Твоя няня не хочет перейти ко мне?»
Скоро три года, как няня живет с нами. И скоро она уходит, потому что выходит замуж. А потому можно я этой колонкой, пользуясь служебным положением, скажу ей спасибо?
С Днем матери, вторая мама моей дочери! Спасибо тебе за всё!
Кира Машрикова
