Вечерело. Не, не так! Смеркалось. Мы накануне дня солидарности журналистов сидели в кругу коллег по цеху, вспоминали, как переворачивал календарь Михаил Шуфутинский, было весело, все играли словами, каламбурили, дружно переживали за будущее журналистики и почти что цитировали известный стишок (говорят, журналисты сперли его у физиков) про «не влюбляйся, вина не пей и на лбу себе высеки: жизнь тебе для того дана, чтоб ее по- святить журналистике».
Как-то неожиданно разговор зашел на тему взаимодействия журналистов и прессеков – такая тема вечная, как перевернутая восьмерка, которая не раз была обсуждена и осуждена! Не мы первые, не мы последние. Даже несмотря на то, что делаем общее дело и вроде бы в одной обойме, но все-таки профессии разные. Пиарщик и журналист издания.
Чего уж греха таить, периодически журналисты и прессеки, находящиеся, по идее, на разных полюсах информационного поля, мягко говоря, не понимают друг друга и порой общаются на повышенных тонах.
В общем, разговорились. Я же ведь уже упоминал, что смеркалось? А у каждого в коробочке воспоминаний куча триггеров, которые выпускать нельзя. Но было уже поздно (в прямом и переносном смысле).
Истории полились и их оставалось только слушать. Были, к примеру, истории о том, как пресс-секретари, желая защитить шефа во что бы то ни стало, переходят на личности и угрозы, будто ведомство, в котором они временно работают, корпорация их родителей, доставшаяся им по наследству. Воспринимали критику как личное оскорбление.
Другие призывают журналиста «научиться правильно задавать вопросы», третьи отвечают: «Вы, похоже, думаете, что я ради вас только и работаю».
Не открывать сообщения в «Ватсапе», не перезванивать, футболить между ведомствами, пока инфоповод не «сгорит», и игнорить официальные запросы – для некоторых это в порядке вещей. И, конечно, жутко обижаться (и подключать связи шефа), когда журналист пишет после: «Здесь должен быть комментарий такого-то ведомства, но мы его не дождались».
«А мне, — сказала коллега, — не дали комментарий после своей же пресс-конференции, мотивировав отказ словами «сейчас я в эйфории и просто не могу вам ответить».
«Да это что, — продолжает тему другой коллега, — мне намекнули, что я не журналист, раз хочу получить ответы на пару вопросов по телефону. Сказали, что, мол, могли бы знать, что это так не делается, приезжайте (в другой город) сюда и тут поговорим».
«А мне ночью пресс-сек писала угрозы, так как им не понравилось, как было написано про руководителя их муниципалитета. Звонила и на следующий день, грозила, что мне осталось недолго и меня уволят, сиди и бойся».
«О! А меня пытались завести в темный двор охранники главы муниципалитета, заставляли удалить видеосъемку – удалили в итоге, от греха подальше. Да и не особо она была нужна».
Надо ли говорить, что таких историй было очень много?
Тут, конечно, нужно добавить, что журналисты тоже не подарок и нет какой-то идеализации одних и дьяволизации других. Просто было бы здорово соблюдать баланс и жить дружно во взаимном ува- жении. Кот Леопольд бы одобрил.
Упс Айдиднэгейнов
