(Окончание. Начало в №41).
По пути борьбы с терроризмом
С приходом Р. Г. Абдулатипова частота КТО не уменьшилась, но количество терактов практически свелось к нулю. Так, 2014 год Дагестан провел без единого теракта. Однако новые риски «мягкого подбрюшья» России и кавказских ворот к Ближнему Востоку проявились к началу 2016 г., когда произошел теракт на посту ДПС в с. Джемикент (февраль 2016 г.), где подорвалась машина со смертником; а на цитадели Нарын-Кала древнего города была обстреляна группа отдыхающих.
Сохраняется еще внутренняя база к уходу в террористическое подполье. Также ближневосточный фактор оживил былые проблемы религиозно-политического экстремизма и связанного с ним терроризма.
И в 2015, и в 2016 годах продолжали пропадать молодые ребята. Обычно в таких случаях говорят о похищениях их сотрудниками правоохранительных органов. Однако, как говорил министр ВД РД А. М. Магомедов (на встрече Абдулатипова в Сергокале 10 ноября 2016 г.), по исчезнувшим ребятам нет информации в МВД по РД, кроме того, к ним не было каких-либо претензий у органов. То есть претензии могли возникнуть либо по причине пособничества (либо подозрений в таковом по результату оперативной информации), либо сочувствия экстремистским идеям, что выражается в посещении мечети, либо собраний ваххабитов. Сочувствие экстремистским идеям или приверженность таковым может сейчас отслеживаться и по социальным аккаунтам молодых людей. Так что любая запись в Интернете должна быть перед публикацией подвергнута самоцензуре. Очевидно, что дагестанцы не умеют пользоваться Интернетом и социальными сетями, превращая их в свободный годекан или родник, но только с тем условием, что творят они на этих виртуальных площадках то, что им заблагорассудится, пользуясь часто псевдонимом (ником), теряя «почву» и сцепку с реальностью. Три десятка лайков и комментариев создают «словесный» социальный портрет автора профиля в соцсети. Так что молодой человек должен следить «за базаром», когда разгоняется, или, как любит выражаться молодежь, «газует» в Сети. За всё придется когда-либо отвечать.
Куда исчезают ребята?
Осенью около сотни матерей, сорганизовавшихся в общественную организацию «Сердце матери», выходили на марш и пикетирование в Хасавюрте и Махачкале (также 14, 20 ноября на площадь Ленина). Протесты матерей становятся фактором ухудшения отношения к власти. Усугубляется негативное отношение и к правоохранительным органам, которые за время выполнения милицией (далее — полицией) несвойственных функций идеологической структуры и борьбы с ваххабизмом допускали серьезные перегибы в работе. В том числе пытки и незаконные методы добычи информации. Всё это озлобляет и убеждает умеренно настроенную салафитскую молодежь в невозможности диалога с властью.
Повышение авторитета полиции и осознание необходимости продолжать борьбу с экстремизмом и терроризмом, достигнутые после призыва Магомеда Нурбагандова «Работайте, братья!», обращенного к сослуживцам, в определенных социальных группах нивелируется именно после фактов исчезновений молодых людей. Родители уверяют о непричастности ни к каким преступлениям их детей. Само исчезновение подается как похищение. Хотя были факты и бегства молодых людей в подполье. Однако любая версия нуждается в проверке. Несколько месяцев родители добиваются информации, однако ее нет. На связь с женщинами со стороны дагестанского правительства выходит вице-премьер, курирующий вопросы общественных движений и безопасности, генерал Рамазан Джафаров. Кроме того, на негативное отношение к власти (кстати, традиционному как в России, так и в Дагестане) накладывается и убийство по ошибке силовиками летом 2016 г. братьев в с. Гоор-Хиндах Шамильского района.
С призывом «Работайте, братья!» вроде бы дан старт честной и мужественной работе. Нельзя воспринимать этот лозунг как повод для неправомерных методов и превышения полномочий. «Работайте, братья» — исключительно вежливо, по закону и во имя справедливости! Милосердие тоже может быть частью работы, наряду с жесткостью к беззаконию и злу. Милосердие в отношении тех, кто готов признавать закон.
Проблемой дагестанской милиции отчасти являлось и то, что не было ситуативного анализа и точечного индивидуального подхода. Нельзя всех грести под одну гребенку, под один «колпак Мюллера». Есть совершенно разные психотипы, о чем мы говорили с доктором психологических наук Анжеликой Цахаевой. Нельзя допустить, чтобы вышедший из отдела молодой человек, вина которого не установлена, озлобился и готов был «пришить» сотрудника полиции. Не допускать озлобления. Это не путь, который приведет к успеху.
Проблема исчезновений молодых людей была рассмотрена и на заседаниях Народного Собрания, а депутат Марина Котенко, заместитель председателя Комитета по межнациональным отношениям, делам общественных и религиозных объединений, взяла на контроль этот вопрос и имела по нему разговор с представителями МВД по РД. Надо полагать, вопрос серьезный, и несмотря на то, что к нему подключилась женщина, он не будет «спущен на тормозах», а расследование исчезновений молодых людей будет доведено до логического конца.
Имидж под ударом
Проблема т.н. похищений подпорчивает имидж республиканской власти, пострадавшей ранее еще и от информационных натисков, ЧП и катаклизмов, связанных с отравлением горожан, вывозом мусора, потопом и чистотой источников водоснабжения. Пикеты и митинги в последнее время участились. Можно сказать, что ситуацию раскачивают некоторые силы, но от этого проблемы никуда не денутся. Депутаты и чиновники просто обязаны с удвоенной силой работать. Вот где лозунг «Работайте, братья!» имеет четкий смысл и вектор. То, что касается работы «работников» (так с советских времен называли сотрудников милиции), то их работе ничто не мешает.
Журналисты иногда «вредничают», задавая неудобные вопросы. Но, извините, тут отработать на все 100 обязана пресс-служба МВД. Не говорит пресс-служба, задаются и вредничают журналисты – практически «закон механики». И это касается не только пресс-службы МВД по РД. Всех пресс-служб, которые, как заноза, простите, в мозгу своих шефов, обязаны денно-нощно работать в нурбагандовском смысле. Работать так, чтобы дефицит информации не преподнес очередные сюрпризы для охочего до новостей демоса.
Когда говоришь о том, что на дворе информационное общество (а я об этом не раз писал и говорил), то не надо это воспринимать как бред больного аналитика и информационщика. Мы все — медиазависимые. Нам нужно это: информация должна поступать в срок, в полном объеме. Качественная. Иначе никак. Вот нет у матерей информации об их сыновьях. Что прикажете им делать? Молчать в тряпочку?! Это же не жадное алчное требование информации о политических и прочих персонах забавы или скуки ради. Информация нужна как воздух, потому что дело касается родных людей.
Профучет
Проблема «профилактического учета» — еще одна ложка дегтя в медовуху дагестанского розлива. Назвать медом ситуацию в Дагестане не могу. Не то что не могу я, не может социум. Согласно опросам, респонденты далеки от оптимистических оценок общественно-политической ситуации в республике. Возможно, оценки, инерционные, как наследие тяжелого прошлого. Но еще пару лет — и не удастся постоянно ссылаться на тяжелое прошлое. Необходимо уже творить «здесь и сейчас» и форматировать это тяжелое наследие, хотя бы в части оптимистического настроя электората.
Выборы и ряд тяжелых ситуаций, в которых сыграл свою роль человеческий фактор, не дают оснований для широкого оптимизма. Столица республики составляет здесь очень большую ложку дегтя. Но сейчас не об этом. Тема профучета волновала давно общественников и журналистов. Это некие списки лиц, сочувствующих либо приверженных экстремистским настроениям. В дагестанском воплощении – это мусульмане ваххабитского направления, ибо другого остро актуального экстремизма здесь нет.
По поводу профучета жесткий клинч произошел у известного журналиста, «друга Дагестана» Максима Шевченко с министром ВД по РД А. М. Магомедовым. Этот нелицеприятный диалог дагестанцы запомнят хорошо, где перепалка была и с вице-премьером Джафаровым. Шевченко считает профучет в том виде, в котором он действует, внеправовым актом и даже преступлением. Но здесь всегда можно сказать, что это некая аналитическая работа во имя мира и процветания дагестанского общества, «чтобы ваххабиты были на карандаше».
Вроде ничего нового здесь нет, если не лишать их конституционных прав на передвижение, выбор места жительства и прочие правовые штуки. С этим, согласно уверениям профучтенных, не совсем лады. На карандаше более 10 000 дагестанцев, которые, надо полагать, сочувствуют ваххабитам и «ИГИЛ», запрещенной в РФ террористической организации. Если не рвать им ногти, не обыскивать и не врываться в их дома посреди ночи – вроде все нормально. На карандаше – так на карандаше.
Надо полагать, что профучет должен быть эффективной мерой профилактики терроризма и выявления потенциальных пособников и даже террористов. Не знаю, совершается ли такая тонкая аналитическая работа и проводится ли связь всей этой профработы с фактами выявленных и предотвращенных терактов. Если да, то хотел бы ознакомиться с этой аналитической справкой (пожалуйста, для контакта xanjan@yandex.ru ), где такая взаимосвязь обосновывается и показана. А потом с карандаша можно и слезть – для этого действуют комиссии и центры примирения и адаптации.
* * *
Проблемы перегибов в борьбе с терроризмом нуждаются в скором информационном, дипломатическом решении и снятии со стороны властей. Иначе это создаст напряженность (что мы наблюдаем); становится темой горячего обсуждения в социальных сетях; недоверия как власти, так и силовым структурам. Таким образом, достигнутый «эффект Нурбагандова» блекнет в результате воздействия подобных фактов.
Ханжан Курбанов | г. Махачкала