«О чем бы ни говорили люди – они говорят о себе»
Диалоги дагестанцев – спокойные и на повышенных тонах, миролюбивые и конфликтные, скрытные и откровенные… Эти беседы – в новой рубрике «МНОГОГОЛОСИЕ».
Сисилианская защита
— Эй, дэвющки! Да-да, я вам, на третьем этаже. Тут рядом с вашим общежитием шахматный клуб есть?
— Не знаем, мы тут только второй день, как проживаем.
— Да? Дэвющки, а жених у вас есть?
— Нет же.
— Зайка, ты зачем с ним вообще разговариваешь?! Ему шахматный клуб нужен как телеге пятое колесо… Не понятно, что ли?
— Ой, успокойся, Гуля, мы же просто прикалываемся, он сейчас уйдет.
— Дэвющки, спускайтесь, пойдем вместе шахматный клуб поищем. Давайте я кенту позвоню, вместе двое на двое в шахматы поиграем, как в парном теннисе, бувает жи…
— Гуля, ты чего ему улыбаешься?! Он сейчас запомнит наше окно и постоянно нас доставать будет!
— Слушай, да не улыбаюсь я ЕМУ. Меня просто на ха-ха пробивает от его акцента…
— Дэвющки, а когда шахматы играть будем, вы мне ваши фигурки дадишь потрогать?
— Э, ты совсем неграмотный, да? Не дадишь, а дашь или дадите.
— Всё, я дозвонился кенту, он тоже едет играть. Только вы наши черные пешки сильно не кушайте, ладно? И та королева пусть тоже спускается, чё она тебе там шепчет?
— Всё, Гуля, я слезаю…
— Зайка, успокойся, я сказала! Я что, тут, на подоконнике, за двоих отдуваться должна?! Сиди, он прикольный, с ним хоть поугорать можно… А твой Русик что? Тупой бычара! Кстати, когда ты в кинотеатре за поп-корном уходила, он ко мне лезть начал… Чего-то про мои сиськи стал толкать, а то, говорит, у Зайки совсем крохотульки.
— Да пошли бы вы оба… Дура!
Сто «с прицепом»
— Саид, мой Коля не заходил сюда?
— Был, минут десять, как ушел.
— Ты ему налил, да?
— Да, как обычно, сто с прицепом.
— С прицепом?
— Ну, вот такой граненый стакан: в него помещается сто плюс пятьдесят граммов водки.
— Саид, ну я же просила ему не наливать! Специально в прошлый раз пришла и попросила! Ну что ты за человек?!
— А ты здесь не ори! Одному не наливай, другому, третьему… Всех запоминать в лицо не собираюсь! Дома разбирайтесь с вашей алкашней!
— А я и разбираюсь! Я его теперь дома на ключ запираю, как его с работы уволили. Сейчас пришла, и, пока на балконе прибиралась, он ушмыгнул. И деньги у меня из кошелька вытащил!
— Слушай, он мне за полтора месяца должен был. Возвращать тебе не собираюсь, даже не думай.
— Да уж ты, видно, за копейку удавишься. Еще раз Кольке нальешь, напишу на тебя жалобу, что ты людей на районе спаиваешь.
— Иди, жалуйся кому хочешь. И дверь с той стороны закрой!
— Саид, это кто такая была?
— Да живет она через дорогу, вот в той пятиэтажке. Муж у неё бухает… Разоралась тут… Я что, им водку насильно в глотку заливаю? И вообще, они думают, мне товар дарят, что ли, на продажу? А дома меня трое держат за горло: одной — новый «айфон» купи, другой – на экзамены в вузе дай, у третьего – портфель совсем порвался… А алкаши — такой народ ненадежный насчет денег. Половина тут в долг пьет!
Пассажир
— Арсик, что с тобой?! Ты что, с дерева упал?
— Да подожди, я пройду, хоть кровь смою в ванной… И дай мне до завтра новую одежду, я же домой в этой рванине не пойду…
— А что случилось вообще?
— Да, блин… На хрен мне это нужно было?! Короче, ехал в маршрутке. Она проезжала мимо остановки, там люди стояли, но никто маршрутку не тормознул. И я в последний момент руку высунул в окно и молодому мужику средний палец показал. И еще крикнул ему что-то в лицо.
— Зачем?!
— А хрен его знает, зачем. Настроение давно было кого-нибудь так неждануть проездом. Ну, типа он там стоит, мы уже уезжаем, что он сделает? А он, оказывается, грача тормознул и за нами рванул. Догнал, меня из маршрутки вытащил…
— Ошалеть! И чё, зарубились, да?
— Да какой «зарубились», этот кабан меня сразу уронил и потоптал слегка. Там грач, другие люди вмешались, а так он сильно злой был.
— Арсик, ну ты постоянно влезаешь в какую-нибудь фигню…
— Да козел он! Если узнаю, кто такой, в подъезде его подкараулю – и сломаю в темноте. Ладно, дай какую-нибудь рубашку, а то холодно.
Тематическое своеобразие и идейно-художественные особенности…
— Алло, Марина. Я щас такой классный фильм смотрю – «Жестокий романс»!
— Закончился, да?
— Не, вторая серия идет. Я тебе в рекламной паузе звоню. Тут такая любовь! Его играет… ну, этот режиссер известный, который «Оскара» получил. Но «Оскар» — это позже было, а тут в «Жестоком романсе» он еще не старый.
— Да, я видела, это еще советский фильм, Никита Михалков играет Паратова.
— Слушай, Марина, он тут такой красавчик! Эта молоденькая Лариса, она прям без ума от него. И я ее понимаю: он весь такой, знаешь… Ну сразу видно: мужик! Я бы за одну ночь с таким обоих бывших мужей бы разменяла…
— Слышь, женщина, ты там не газуй особо: ты этой молоденькой Ларисе по возрасту в матери годишься, такой, как Паратов, на тебя бы и не посмотрел.
— Ну и что, всё равно я на него глаз положила! А как она в него по уши влюблена. И тут такие песни клевые, вот я попробую:
Любо-о-о-овь – весенняя страна-а-а,
Где назовут меня люби-и-и-и-имой.
— Вуха-ха! Женщина, это что сейчас было?!
— Ну чего ты ха-ха ловишь? Как умею, так и пою, у меня слуха нет. Но так бы хотелось такой роман иметь, ну вот с такими… нежными вариантами… С этими ласками, с ухаживаниями. Он там ее за руку берет и шепчет – а у меня у самой как будто… Всё, пока, кино продолжается!
* * *
— Алло, Марина, ты представляешь, да?! Этот Паратов – такое чмо оказался!
— Ну, я видела этот фильм, говорила же.
— Не, ну ты помнишь, да? Он эту Ларису к себе на собственный теплоход заманил, «Ласточка» называется. Ну там застолье, музыка, танцы, туда-сюда… А потом они к нему в каюту пошли… Марина, короче, он ночью залез на неё! Слушай, она же еще девочка была, она же думала, что он…
— Мне запомнилось, как она уже утром в лоб ему вопрос, мол, вы мне фраз не говорите, вы мне прямо скажите, жена я вам теперь или не жена?
— Да, Марина! А он такой весь трясется, как цуцик, руки дрожат, даже спичку зажечь не может… И такой стал жалкий, не то что был… Короче, он задний ход дал.
— Да он и не собирался на ней жениться. Он обручен с какой-то состоятельной невестой.
— Ну! Я же говорю: ишак буйнакский!
— Не пОняла, а при чем тут Буйнакск?
— Да у меня первый муж был оттуда, урод!
— Слушай, женщина, ты давай наш Буйнакск не трогай, а то я тебе устрою… разные увечья, вообще больше замуж не возьмут.
…сумма не меняется
— Султан, ну что, поможешь ему?
— Ситуация не поменялась. А сумму я уже обозначил.
— Но я ведь уже говорила, что у него нет таких денег! И вообще, зачем деньги?! Ты разберись, он уверен, что там всё ясно.
— Как это зачем деньги? Ты что, думаешь, вся эта сумма мне одному идет? Вопрос решается на уровне начальника управления, возможно, придется и замминистра подключать. Я назвал не такую и большую сумму.
— Так мы тебя просим разобраться в ситуации и помочь! А занести сумму и часть себе оставить – это и есть твоя помощь???
— Слушай, загляни-ка сюда в монитор. Видишь, в приемной еще люди сидят, очереди ко мне ждут. А ты, получается, задерживаешь их… Я ведь всё понятно объяснил. Денег у него, видите ли, нет. Пусть в долг возьмет, родственников, земляков потрясет. Ты сама ему, в конце концов, займи, раз так впрягаешься.
— Эх, Султан, как ты изменился в этом кресле…Открыто взятки стал вымогать… Ты только не забывай: и ты рано или поздно умрешь, и ты не бессмертен… И про Судный день тоже не забывай… и про личную ответственность за прожитую жизнь.
— Слушай, оставь эти мракобесные движения: Судный день и всё такое. Вот когда вернешься оттуда и расскажешь, что там и как – может, я еще захочу тебя выслушать на эту тему. Ты брось это всё, со мной такие номера не проходят.
— Ах, вот оно что. Так ты, оказывается, скрытый атеист. А на соболезнованиях, надо же, и руки перед собой поднимаешь, и губами шевелишь, будто мольбу читаешь… Изображаешь, значит. Наверное, просто до десяти считаешь.
— Ну, в отличие от вас, мракобесов, я хоть считать умею. А по его вопросу повторяю: без суммы пусть даже и не рассчитывает, так и передай.
Альберт Мехтиханов
