Владимир Севриновский уверен, что не надо впаривать людям нарисованный Дагестан
Продюсер, журналист, руководитель направления «Чечня, Ингушетия, Дагестан» туристической фирмы «Кавказ Эксплорер» Владимир Севриновский рассказал «МД» почему чуть не сошел с ума, работая с чиновниками, о вкусовых предпочтениях иностранцев в дагестанских горах и о проигранном баттле.
— Володя, ты был финансовым директором череды компаний. Как тебя занесло в писательство и туризм?
— Было, да. Кстати, ни за одну из этих компаний мне не стыдно. Бывая в Питере, захожу в торговый центр «Июнь». Мы заложили эту сеть, потом она распространилась на многие города. Чем хороша была та работа, так тем, что завершил проект – гуляй смело. Ну, я и выпускал пар путешествиями.
— И во время одного из них решил превратить это в свою профессию?
— Нет. Я работал с бандитами, олигархами, этническими группировками. Но с ума чуть не сошел, когда столкнулся с чиновниками. Потому что логика их есть просто нечто уникальное. В общем, нам предложили заняться очень крутым проектом в Сочи.
— Нам — это кому?
— У нас была маленькая, но очень профессиональная команда топ-менеджеров.
— Ясно. В Сочи перед Олимпиадой, я так понимаю?
— Да. Нужно было реконструировать морской порт и построить яхт-марину. По идее, это был проект, которым можно гордиться в старости. Говорить: «Я изменил береговую линию города Сочи. Она смотрелась кошмарно, а теперь здесь крутой европейский город». Это было амбициозно, это было круто. И мы с энтузиазмом приступили. А потом в один непрекрасный момент я понял, что с меня хватит, и ушел.
— Что ж чиновники такого натворили?
— Вот есть два проекта. Один из них на сто миллионов долларов и с вероятностью процентов 70, что он окупится и принесет прибыль. И второй – на 200 миллионов долларов, заведомо неприбыльный. Какой бы ты выбрала?
— Первый.
— Потому что это очевидно. И любой деловой человек выберет именно его, будь то бандит или порядочный бизнесмен. Но только не чиновник.
— Украсть из 200 миллионов можно больше?
— Даже не поэтому. Я могу сказать, что слухи про беспощадный распил в Сочи сильно преувеличены. Но не суть. Просто в первом случае остаются 30 процентов вероятности, что проект не «взлетит» и чиновник получит по шапке. Чтобы не рисковать, он выберет проект, который просто построит и забудет. Каким бы бесполезным и дорогим он ни был. Или, например, мы приглашаем очень крутого профи. Известного, признанного архитектора из Австрии. А нам говорят: «Что ж вы не взяли вон того милого мальчика, который у нас в городе недавно выиграл конкурс «Юный архитектор»?»
И когда проект из потрясающего стали превращать в нечто посредственное, я не выдержал. Решил, что тратить пару лет жизни на создание очередного уродливого параллелепипедане хочу, и уехал куда глаза глядят.
— И куда глядели твои глаза?
— В Аргентину. Я снял уютный деревянный домик в прекрасном городке Барилоче и прожил там полгода. И, как делают все люди, умотав из России, стал о ней размышлять. Даже начал книгу. С соседями подружился. Аргентинцы очень похожи на нас. Культурой в том числе. Еще в Непале я познакомился с одной аргентинкой, и мы весь вечер обсуждали Обломова. Но еще больше я удивился, когда уже в Аргентине альпинист, узнав, что я из России, решил пообщаться о Шкловском. Вообще, это какой-то обоюдный процесс. Потому что и у нас долго бредили южноамериканской литературой. Полагаю, тот же Борхес зачитывался Достоевским.
— Думаешь, это из-за схожести культур?
— Может быть. Меня в Барилоче пригласили на Рождество. Прихожу – сидят, едят оливье, шампанское пьют. Ничего себе, думаю, да это же наш Новый год. Правда, они в шампанское кладут мороженое, а оливье у них немного другой.
— И чей вкуснее?
— Наш, конечно. Я даже решил его приготовить и угостить их. Неделю бегал по всем супермаркетам в поисках соленых огурцов, но потом сдался и забил.
— Даже не стоит продолжать разговор о стране, где нельзя найти соленые огурцы. Давай к России. Почему ты вернулся? Заскучал?
— Я приехал на свадьбу подруги. Гулял с друзьями по Москве и, знаешь, чувствовал себя в ней туристом. А ведь я коренной москвич, редкий вымирающий вид, между прочим. Нас осталось-то, наверное, даже меньше, чем цахуров.
— Она так изменилась за полгода?
-В ней появился первый приличный парк. Парк Горького. И политизированнее стала, конечно. Началась вся эта оппозиционная движуха…
— Затянула?
— Наоборот. Мне захотелось оставить столицу с ее разборками и проехаться по России. Узнать, как живут люди «не из прессы». Решил посмотреть все регионы. А потом мне предложили писать про это для одного портала. Ну и навидался всего. От шаманов до джигитов.
— Почему не наоборот?
— Решил, что так безопасней. Писалась книга. И я построил маршрут, чтобы в Дагестан приехать в последнюю очередь. Если б меня здесь убили, книга была бы почти готова. Без одной главы, зато представляешь, с какой рекламой?
— Вот что бывает, когда топ-менеджер решает написать книгу о путешествиях. Но непредсказуемый гордый народ надежд не оправдал, да? Автора всё не убивают и не убивают?
— Да. Причем настолько, что Дагестан — это второе место после Горного Алтая, где мне захотелось остаться жить.
— Прости, пожалуйста.
— Ничего. Тем более, что у меня были неплохие шансы в совершенно других регионах.
— Как интересно…
— Ничего интересного. Вспомнил сейчас, как уговаривал питерских телеведущих съездить в Чечню. Снять фильм об одном кузнеце. А мне говорят: «Ты чего? Опасно. Нам дальше Владикавказа ехать запрещено». Я говорю: «Ребята, вы только что отсняли несколько передач в Тыве. Вы хоть в курсе, где были?» Тыва-то – лидер в рейтинге самых опасных регионов, первое место по убийствам, тяжким телесным повреждениям и изнасилованиям на душу населения. Нет, не знают. А что в намного более безопасной Чечне захватят в заложники и убьют – знают. Имидж, он такой. Сложно бороться.
Другой раз оказались с одним социологом в Дагестане. Она в первый раз, я – в очередной. Говорит: «Я слышала, что везде автостоп нормальный, кроме Дагестана». Ну, я и решил ее стереотип разрушить немедля. Поедем, говорю, автостопом. И тут нам попался милейший парень, который всю дорогу рассказывал, как продавал оружие гимринцам. «Кто бы мог подумать, что они такое учудят?» — возмущался он совершенно искренне. Удивительная простота. Ну да, покупал оружие у армии, продавал в немыслимом объеме гимринцам, но кто бы мог подумать, правда?
— А ты часто ездишь по Дагестану автостопом?
— Нечасто, конечно, поскольку я вожу туристов. Но вообще, считается, хочешь узнать регион – поезжай в нем куда-нибудь автостопом. Здесь везет на водителей. Один раз была смешная история. Подвозит какой-то высокий ранг, начальник в местной полиции. Едем, приятно общаемся. И тут он мне говорит: «Дай-ка на всякий случай проверю твои документы».Отчего бы и не дать? Протягиваю ему паспорт. Он его открывает и, посмотрев на имя, выдает: «Аха! Ты у нас, оказывается, политически активный, на партию «Яблоко» работаешь». Я сначала удивился и потом только понял, с чего он это взял. Дело в том, что парой недель раньше я был наблюдателем от этой партии на московских выборах.
— Кстати, говорят, вообще правоохранители, в отличие от обычных жителей, весьма настороженно относятся к приезжим…
— Ну, если приезжаешь в отдаленный район, первым делом вяжут менты, а как только они всё проверят и отпустят тебя, подходят местные жители и зовут в гости.
— Это когда ты ездишь один или с группой?
— Туристов я вожу в Дагестан уже 3 года – разумеется, заботясь, чтобы неприятностей с полицией не было. В гости приглашают и когда один, и когда с группой. Но во втором случае, конечно, я езжу не на ура, как журналист или путешественник, а зная, где мы будем обедать, ужинать и спать. Но тут возникает другая проблема. В Дагестане очень сложно людям заплатить. Они так часто готовы бескорыстно помогать, кормить, создавать для гостей приятную атмосферу, что многие иностранные туристы искренние порывы принимают за договоренность. То есть что я этим людям заплатил, и вот они стараются.
— Ну, ты-то им объясняй!
— Объясняю, конечно. И их это впечатляет также, как природа и еда.
В Унцукуле я познакомился с одним мастером. Очень светлый человек. Стал водить к нему туристов. Познакомить, показать изделия. Он всех кормит до отвала, а деньги брать отказывается. Ну, вот ни в какую. Мне же неудобно. Нас пятнадцать человек. В итоге я, подумав, что самый умный, нашел решение. В следующий приезд привез ему подарки. От них-то отказаться не получится. И что ты думаешь? В ответ он мне дарит две роскошные вазы. Я понял, что этот баттл проиграл.
Приходится искать людей, которые соглашаются, чтобы им заплатили.
— Ты сказал, что туристов впечатляют еще природа и еда. Давай поговорим о них.
— Давай. С чего начнем?
— С еды, конечно. Сейчас на рынке туристического бизнеса очень модны гастротуры. Ты не организовываешь их в Дагестане?
— А тут любой тур априори – гастро. Беркал, конечно же, абсолютный хит для незакомплексованных туристов.
— Незакомплексованных?
— Ну, для тех, кто при виде теста не начинает в панике считать калории. А, да, и не для американцев. У них всегда хит — это кока-кола и фри. В любых горах они спросят именно про них. А большинство туристов, особенно мужчины, наворачивают чуду в полном восторге. Вот к хинкалу чаще равнодушны. Если и идет хорошо, то лакский.
— А аварский не нравится?
— Вот немцам понравился. Это была единственная группа туристов, которая полностью его смолотила. Но тут такой момент: они его ели, щедро поливая малиновым вареньем.
— Не продолжай, пожалуйста. Давай лучше о географии. Ты ездишь с туристами по одному и тому же маршруту?
— Есть, конечно, базовый маршрут, но да, туры отличаются. Понятное дело, что дедушек мы не тащим на Гамсутль. Хотя летом 75-летний немец поднялся на Шалбуздаг, обогнав сорокалетних японцев.
Недавно у меня был фототур. После него Антон Агарков, один из лучших фотографов России, сказал, что половина удачных снимков была сделана в Балхаре. Жаль, мы с ним пока не добрались до селения Кусур Рутульского района. На мой взгляд, оно одно из красивейших в республике. Там до сих пор плоские крыши. Смотрятся очень колоритно.
— А искусственно ты стараешься создавать колорит? Ну, там, какие-то сценки организовывать, танцы.
— Наверное, это бы нравилось гостям, но нет. Я журналист и люблю реальность. Но когда колорит создают сами местные жители, причем качественно, я это только приветствую. Вот есть Этнодом в Балхаре. В нем национальные наряды, свадебные платья. Туристки их примеряют, фотографируются. И когда они наряжаются, местные бабушки в этом Этнодоме начинают петь. Это всегда очень красиво смотрится и происходит само собой, без всяких договоров.
— Здорово. А часто туристки надевают эти платья?
— Да всегда! Они ж такие красивые. Правда, тяжелые очень. Наденут, потом: «Ы-Ы…» А то! Думали, легко быть балхарской невестой? Терпите. Если без шуток, то остаются, конечно, в полном восторге. В целом от Дагестана, Кавказа. Приятно, когда возвращаются второй раз. Вот из Бразилии недавно еще раз приехала женщина.
Бывают и совершенно безумные моменты. Недавно в группе была бабушка. Остальные прозвали ее мистер Хайд. Днем это была милейшая женщина. А ночью с ней что-то происходило.
— Что-то?
— Сидим на ужине. За соседним столом, не имеющим к нам никакого отношения, женщина с ребенком. И он не орет даже, а просто издает характерные для маленьких детей звуки. И наша бабушка говорит мне: «Заткни этого ребенка». Я: «Э…» Объясняю, нельзя просто так взять и заткнуть младенца. Тем более, чужого. Она обиделась и выбежала из ресторана. Это был не первый случай. Она так трижды выбегала.
— Может, она не любит рестораны?
— Я думаю, там дело в здоровье. Но простились мы очень тепло.
— Вот мы так долго говорим о туристах. А как они вообще на тебя выходят?
— В последнее время я работаю не с отдельными желающими, а крупными туроператорами. Они сами собирают группу, привозят, а я уже встречаю и организовываю всё на месте. Но есть идея устроить тематические туры. Например, мистический. Обряды, ритуалы, религиозные течения. Это должно быть весьма интересно.
— Володя, недавно ты дописал свою книгу про Дагестан. Поделись с нами каким—нибудь любимым фрагментом.
— Что фрагменты, что герои у меня все реальные. Ну, давай про Гришу.
— Давай про Гришу.
— Гришу гуся.
— Это фамилия?
— Нет, это гусь.
— То есть птица? Гусь – гусь?
— Да. Гусь – гусь. Его зовут Григорий. Он живет на острове Чечень. Ну, знаешь, там же постапокалипсис. Вокруг ад, руины, песок. А посреди этого всего живет себе прекрасный счастливый гусь, который просто всех любит. Его взяли, чтобы зарезать. Как любого нормального гуся. Но не могут. Хозяин не может. Григорий, как его увидит, подбегает к нему, трется, улыбается.
— Гусь улыбается?
— Да. Даже местный грозный петух, гроза всех кур и гусей, его любит.
Только хозяйка нет-нет мужу: «Пора резать Гришку!»
— А он?
— А он: «Не трогай Григория!»
— Прекрасная история, спасибо. Я правильно понимаю, что это публицистика, а не художественная литература?
— Да, конечно. Книга даже называется «Живой Дагестан». Мне не нравится, что люди пытаются впарить дохлый, нарисованный Дагестан. Сначала он был агрессивный, с автоматами и в трениках. Карикатура сплошная. Сейчас –джигиты и покорные горянки с глазами исключительно в пол. Снова убогая фальшь. В то время как не надо ничего сочинять, Дагестан без мифов яркий, интересный. И живой.
Кира Машрикова
