— У тебя есть любимая комната?
— Весь дом, — отвечает журналистам воспитанник дома-интерната «Забота» Джамбулат. Он буквально теряется на наших глазах и так же неожиданно появляется. Выказывая, казалось бы, равнодушие к происходящему.
Руководство интерната сменилось. И вместе с ним – игрушки, простыни, кровати, стены. Дети чувствуют себя полноправными хозяевами всех этажей. А кто-то следит за порядком целого дома. В хорошем смысле этого слова.
«Там сейчас дети шикарные, одетые, обутые, чистые, но почему распространяются слухи, что там такие же порядки остались, я не знаю. Может быть, кто-то хочет нового директора с должности «сдвинуть» и поэтому слухи распускает? Я никогда никому не поверю, пока своими глазами не увижу», — говорит бывший воспитанник интерната Хасбулат корреспонденту «Нового дела» в интервью, опубликованном 29 октября.
Мы, журналисты местных изданий, пришли в «Заботу», чтобы увидеть всё своими глазами. С нами временно исполняющий обязанности министра труда и социального развития Дагестана Расул Ибрагимов и новый директор «Заботы» Ума Качалова, в прошлом – заместитель директора Центра социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов Махачкалы.
— Как тебя зовут? – обращаюсь к очень веселому и спешащему куда-то воспитаннику интерната. Отвечает:
— Имя забыл.
— Это журналисты пришли, – объясняет сотрудник интерната.
— Э, – махнул рукой воспитанник. И потерял ко мне всяческий интерес.
Джамбулат, или Джамбул, как называют его друзья, поет, читает стихи на конкурсах. «Песни исполнял, — вспоминает. — Про защитников Отечества».
Ёжик в тумане
На стене висит бизиборд – развивающая доска для детей. Скорее даже отвлекающая от всего, что есть в доме — розеток, проводов, шнурков, кнопочек, замочков, часов, телефонов, прищепок. Всего того, что дети не обходят стороной и всегда проверяют на прочность. Нервы взрослых. Мы с коллегой зависли на одном из бизибордов.
«Розетки – вообще больное. Один мальчик кушает только возле бизиборда».
На доске – дорожка. Пока у ёжика был важный механизм, он по дорожке ходил. А теперь плывет. Как ёжик в тумане.
И мы ходим, разглядываем помещения, где есть: тренажерный зал, специальные адаптивные стульчики для детей с нарушениями работы опорно-двигательной системы, стул-вертикализатор и другие странные предметы, с которыми мы не знаем, как обращаться. Но понимаем, что это важно.
«У всех есть прикроватные тумбочки. Кто может, кушает за столом, другие – у себя в кроватках. Это сухой бассейн, заполненный цветными пластиковыми шариками. Таких несколько. Есть нянечка и воспитатели. Группа – от 8 — 12 человек. В каждой группе 7, 8, 9 человек. Максимум 8», — рассказывает директор интерната.
«А здесь детки умственно отсталые. Когда был репортаж по Первому, эти дети как раз были на цокольном этаже. Мы их разделили по группам, сделали игровую и спальную зону. В каждой по 8 человек. Вот игровая, но тут они и кушают тоже, за этим столом. Здесь раздаточная. Это самые сложные дети, но это не значит, что с ними невозможно работать. Есть прогресс, они сидят за столом, кушают сами».
На стенах висят картинные доски, дети любят на них рисовать.
«Макет этого отделения мы взяли из похожего московского центра, нам министр организовал командировку, чтобы мы посмотрели, как живут такие дети. В апреле завершили ремонт. Решетки на веранде обеспечивают безопасность, а то невозможно было вывести детей».
«Группа девочек. Видите, она в тапочках больших? Просто сказать «Надевай другие тапочки» — невозможно. Надо поэтапно, больше недели может понадобиться. Мы говорим: «Другие лучше, красивее, подходят больше». Они не хотят что-то менять, понимаете?»
Ванная комната. На стене разноцветные стаканы. В каждой — по зубной щетке. Дети по очереди здесь умываются.
Учебная часть. Занятия проходят с прошлого года, всего обучаются 26 детей по программе восьмого вида – для детей со сниженным интеллектом. Четыре вторых и один первый класс. В классе по пять человек. Учатся по уровню развития, а не по возрасту.
«Надо учитывать, что школы здесь как таковой не было. Так бы они все были в пятых, шестых классах. У детей есть прогресс, если они раньше не могли читать буквы какие-то, то сейчас уже имена свои могут писать, научились считать, производить простейшие вычисления».
Компьютерный зал. В нем 9 компьютеров. И два игрока.
«Я должен руку держать, я обещал»
Расул Ибрагимов — это «ты красавчик», «братик мой» и потом только министр.
«Старых порядков здесь уже нет. Были вещи, которые для нормальных людей невообразимы. Насчет старых порядков, я не думаю, что раньше воспитанники могли запросто писать сообщения министру».
С телефонов, которые министр сам детям подарил. Правда, сохранились только два. Один воспитанник свой телефон обменял на магнитофон, другие сломали.
«Теперь у нас всё по-другому, другие люди работают. Есть те, кто остался. Были среди тех воспитателей добросовестные и добропорядочные, их видно сразу. Вы не обратили внимание, везде камеры стоят? Родители могут скачать себе программу и смотреть, как за их детьми ухаживают, в онлайн-режиме», — рассказывает Расул Ибрагимов.
Главная проблема – заработный фонд. Директор получает 15 тысяч, педагоги, на которых держится центр, – 7 — 8. Но есть добрые люди, есть инвесторы. В планах – построить на территории дома-интерната реабилитационный центр. Территория большая.
«Здесь дети просто живут. Я хочу, чтобы они жили и проходили одновременно реабилитацию. Чтобы с ними занимались врачи. Востребованность в строительстве реабилитационного центра в Дагестане есть. На территории как раз построим».
А пока видим прогулочную зону. В июне этого года появилось дневное отделение, оно на первом этаже. Всего в отделении сейчас 21 человек. А рассчитано оно на 30. В группе от 8 до 12 детей. На втором этаже есть такое же отделение. По мере поступления детишек здесь будут создаваться новые группы в следующем году. В итоге в дневное отделение «Забота» сможет принимать 50 человек каждодневно.
«Родители утром могут приводить своих детей, вечером забирать. Всё абсолютно бесплатно. Три группы у нас, и родители очень довольны. Не каждый может открыто говорить, что дома больной ребенок, полностью сдавать детей сюда тоже не каждый хочет. На работу выйти проблема, с няней – тоже».
Заходим в одно из таких отделений. А там мама за семилетним сыном, у которого детский церебральный паралич, наблюдает. Они не одни. Воспитатели кружат с детьми хоровод.
«Когда сказали, что открылся садик здесь, я не сразу решилась прийти. Впечатления о прошлом директоре сохранились. А пришла по отзыву матери, она начала рассказывать, как здесь хорошо, ребенку нравится. Познакомившись с директором, девочками, поняла, что можно доверить ребенка. Очень хорошо кормят, воспитатели бесподобные, я восхищаюсь ими. Директором вообще. Обычно директор грозный бывает, а она улыбается, всегда здоровается. Они разрешают посидеть, если есть свободное время. Могу сразу уйти, оставив ребенка. Ребенок стал спокойным, был агрессивнее. Всего у нас четверо. Он третий. Так получается, что всем детям даже не хватает внимания, я себя мучаю тоже, что не хватает. Но он особенный, по-другому никак», — говорит мама.
Всего в интернате 92 ребенка. С ними занимаются воспитатель, социальный педагог, психолог. Два месяца, как в штате работает логопед. В следующем году планируют взять дефектологов. Есть стоматолог.
«Дети, казалось бы, могут задирать друг друга, бить. Играючи. Но когда приходит стоматолог, Рома ведет Камилку, сажает. Заведующая «Милосердия» (отделение) говорит: «Рома, выходи». Он в ответ: «Нет-нет, я должен руку держать, я ей обещал», — вспоминает Ума Качалова.
Дети старше 18-ти переводятся в санаторий, расположенный в Казанище. Там живет 250 человек. Часть – дом престарелых, часть — люди с психологическими нарушениями.
«Там, как в парке, внутри, всё в цветах, дорожки. Можно даже поехать, посмотреть. Заходишь в их палаты, новое всё. В другом санатории, в Буйнакске, в «Милосердии» – 360 человек. В Казанище в три раза условия лучше, предгорье, лес. Внутри парковая зона, фонтан», — комментирует Расул Ибрагимов.
Вместе с ним поднимаемся на второй этаж. К старшей группе. И удивляемся.
— Здравствуйте.
— Расул Шапиевич, ты красавчик, — обнимает один воспитанник.
— О-о-о, привет, братик мой, – говорит другой. — Я так скучал по вам. Я, знаешь, где был, на больничном.
— А, понятно, – смеется в ответ.
— Расул, она меня любит.
— Кто?
— Вот эта директор. Показывает на Уму Качалову.
Смех.
Расул обещает воспитанникам показать лошадей.
— Расул, Расул, я лошадей боюсь.
— Не кататься, будем кормить.
— А, хорошо.
Заглядываю в комнату, где сидят мальчики и девочки. И замираю. На словах воспитателя: «Ахмед, видишь, эта девочка глаз на тебя поставила?» Ахмеды смотрят на меня и ожидают какой-то реакции. А я пытаюсь вычислить, кто из подростков Ахмед. Уточняю. Все смеются и прощают мне мою близорукость.
— Как зовут тебя?
— Меня Патя.
— Садись. Сюда садись. Подвинься, – говорит кому-то из сверстников. — Как дела?
— Нормально. У тебя как?
— Нормально.
Взяла в руки цветной карандаш и стала разукрашивать животных. Это у меня получается лучше, чем поддерживать беседу.
— Чем открываете окна, а? Зачем открываете? – спрашивает Расул Ибрагимов у детей. Один из них не сразу: «Вы знаете, чем открываем? Вот», — и вытаскивает из кармана ложку.
«Джамбул смотрящий»
«Мы на совещании сидели, — рассказывает сотрудник интерната, — о чем-то речь шла, Расул Шапиевич (исполняющий обязанности министра труда) так посмотрел на телефон, улыбнулся. «О, — говорит, — Джамбул написал». — А что пишет? – Ну, салам алейкум, как дела?»
«Он до этого тоже звонил с телефона санитарки, Расул Шапиевич оставил номер. Когда с Джамбулом знакомишься, он такое впечатление производит, — смеется Ума Качалова. — Он сказал министру при первой встрече: «Ты можешь мне свой телефон оставить?» — «Да, конечно». И продиктовал. Джамбул запомнил, память хорошая у него. Брал телефон у санитарки, ему и неудобно же. «Расул Шапиевич, ты ей деньги тоже ставь, а то я же звоню с ее телефона».
«Расул подарил ему телефон. А я — Джамбулу: «Ну, так некрасиво, где ты видел, чтоб вот так звонили часто? Если тебе что-то надо, если день рождения, праздник, звони». Он сидел, думал, думал. И говорит: «Я еще четыре раза позвоню и больше не буду. А то скажет: когда не было телефона — звонил, а теперь не звонит».
— Дети, они видят людей. С ними сложно играть, быть хорошим только на публику. И когда Расул Шапиевич приходит, вы видите, как дети с ума сходят. Наш Исмаил говорит Джамбулу ревностно: «Вот твой друг пришел, а он: «Ты тоже мой друг». Исмаил такой: «А, да?» Аж вырос на пару сантиметров. Они-то понимают, что Джамбул вне конкуренции. Он не лидер, а любимчик.
— На детей имеет влияние?
— Конечно.
«Второй этаж – взрослые дети, и первый этаж – помладше — были в одном отделении. Они говорили «Джамбул смотрящий». У него конфликт с Фазилем произошёл единственный раз, и он расплакался, не от боли, а от обиды. При этом физически они гораздо сильнее Джамбула, но в нем есть стержень. Рома, например, тоже такой, у него тоже есть стержень. Поэтому у каждого своя территория, они стараются не пересекаться».
«Любовь происходит в основном к приходящим молодым девочкам, сотрудницам. Вот у нас девочка из другого центра пришла, русая коса. Шихали, он на втором этаже, в нее влюбился. Я спрашиваю: «Шихали, а как же я?» — «И ты моя, и она — моя», — пока еще уверенно отвечает он мне, говорит Ума Качалова.
– Так не бывает, не должно быть. Надо выбрать.
— Подожди, сейчас, — бедный, так запутался, растерялся. — Тебя люблю и Марину.
– Ну, Шихали, я так не хочу.
На что он сказал:
— У тебя муж есть?»
«У нас есть кружок домоводства. Приходит учитель и говорят детям:
— Что вы будете делать?
— Мы хотим чуду из тыквы, чтоб перца много и орехов. Это наш Фазиль, он раньше жил с опекуном, поэтому он какие-то такие вещи знает. Он раскатывал тесто. По группам учитель принимает детей в разные дни. У нас мальчики очень хорошо идут готовить».
«Кружок бисероплетения. У Дагиры очень хорошо получается. Она даже мелкие-мелкие из пластилина лепит фигурки, развита моторика рук. Во всех наших социальных учреждениях это неотъемлемая часть реабилитации».
«Джамбул выходит к доске и сразу отвечает. Учительница говорит – не нужно тебе отвечать, пускай другие ответят. Одна ученица долго думает, Джамбул сидит: «Какая же она тупая. Сколько раз подсказывал, не понимает»».
«Его предводительство заключается не только в том, что он кому-то указывает. Он помогает. Когда открывали дневное отделение, Джамбул с ребятами песенку готовили. Мы подходим. Джамбул стоит впереди: «Не шумите, мы сейчас репетировать будем!»
Патя Амирбекова
