Асият, 50 лет, аварка. По статье 159 ("Мошенничество") осуждена на 3 года, в Кизилюртовской женской колонии 1,5 года.
Родилась я в многодетной семье, нас было семеро – 6 сестер и 1 брат. Маму я не знаю, она умерла при родах. Отец был простым работягой, землепашцем. Он был очень добрым, порядочным человеком, и я гордилась этим. В школе училась очень хорошо, налету схватывала знания и поэтому могла запросто, со знанием предмета, спорить с учителями. И закончила её хорошо. По поведению, скажу честно, врать я не люблю и не умею, была скромной, но чуть-чуть хулиганистой. В одно время была даже старостой класса. Любила спортом заниматься, на лошадях кататься. Любила петь, танцевать. В общем, была такой вот активной во всем, живой, общественницей. Сразу после школы, даже не спросив меня и в отсутствие отца (он был на кутане), меня выдали замуж (выдала мачеха) за совершенно не знакомого мне человека, и он оказался психически нездоровым. У нас было восемь детей, из них шестеро умерли, остались двойняшки, они тоже инвалиды с детства, им сейчас по 24 года. После замужества я нигде не училась, работала на заводе. Проработав там 15 лет, попала под сокращение.
Работы нет, муж инвалид, дети больные, а жить надо… И тут пошло… Даже не знаю, почему, но люди всегда просили помощи у меня (хотя я сама всегда нуждалась в ней), так сложилось с детства. И вот ко мне обратилась моя подруга. Её замужняя дочь была в Германии, родила ребенка, а потом с мужем у неё там начались какие-то неполадки и ей надо было выехать с ребенком домой. Но у ребенка не было российского свидетельства, а без него выезд невозможен. И я через свои каналы, знакомых сделала ей это свидетельство о рождении. С этого всё и началось. Ко мне обращались за помощью, и я помогала. Когда плачут, просят о помощи, я страдаю вместе с ними и просто не могу не помочь. Они обращались ко мне через моих хороших знакомых, которым я доверяла. И если было в моих силах, никогда не отказывала. Я помогала разведенным женщинам с одним ребенком — доставала справки о том, что у них есть второй ребенок, чтобы на основании этого они могли получить материнский капитал. А если разведенная женщина не имела ни одного ребенка, доставала ей справку о том, что у неё двойняшки.
— А чем была обусловлена такая избирательность помощи — только разведенным женщинам?
— Всё очень просто. В полной семье женщине есть на кого опереться. Если муж порядочный, достойный мужчина, он всегда будет опорой для жены и семьи. А разведенной женщине, когда всё ложится на её плечи, очень тяжело, особенно в городе.
— Ты помогала, доставала справки, они получали материнский капитал, а твой интерес при этом в чём был?
— С каждой справки я получала 5 тыс. рублей.
— Вот таким образом много женщин прошло через тебя?
— Честно говоря, не очень много, но и не мало. Вначале меня поймали на одном сертификате и дали условный срок. Потом нашли еще один, дальше установили еще один факт, и тут уже, после долгого судебного процесса, дали реальный срок. Если честно, в день суда я могла решить этот вопрос, но не решила.
— Какой вопрос?
— Чтобы не посадили, а дали условный срок.
— Каким образом?
— Деньгами.
— Почему не решила, денег не хватило?
— Дело не в деньгах, они у меня были, в моём кармане было 60 тыс. рублей, а вопрос решался за 50 тыс. Я решила остановиться, пусть посадят, может, я исправлюсь. В то время я уже перестала чувствовать реальность, чрезмерно увлеклась, мне надо было остановиться, остыть.
— С твоих слов, этих женщин ты специально не искала, они сами находили и выходили на тебя. Почему, интересно?
— Вот не знаю, сама никак не пойму, почему. Бывало, встану утром, а на улице уже выстроилась очередь ко мне за всевозможными справками. Я доставала любые справки, иногда и сама подписывала их.
— Но у тебя же не было ни малейших прав для выдачи официальных документов!
— Да, я не имела таких прав. Но они (государственные учреждения) тоже не имели права не выдавать их обратившимся к ним нуждающимся.
Не выдавая справки (имея при этом право), они мучили людей, а я, выдавая их (не имея при этом права), помогала людям.
— Жалко, когда люди страдают, но ты же не была официальным лицом, чтобы выдавать кому-то справки, сертификаты и т. д. Кто дал тебе такое право?
— Никто не давал и не мог дать мне такое право. Да. Согласна, нарушила закон, но я же искренне хотела помочь людям. Заводы закрылись, работы нет, простых людей заставляют туда-сюда бегать за документами, кто-то же должен им помочь. Вот в чём суть, вот где начало и конец. Везде же нарушают закон.
— Если везде нарушают закон, то и ты должна его обязательно нарушать?
— Нет. Лучше, когда все соблюдают закон. Когда все будут соблюдать, и я не нарушу его. Но так не происходит. Я такой человек от природы – всегда хочу помогать людям, просто жить для себя не умею, и если при этом где-то приходится нарушать закон, тут уж я и не знаю, что сказать…
— Разве обязательно нарушать закон, чтобы помочь кому-то?
— Необязательно, но иногда приходится это делать.
— Если бы не имела личного интереса, ты бы так рьяно помогала людям?
— Честно скажу – очень часто и очень многим помогала, не имея при этом личного интереса и не рассчитывая на личную выгоду.
— Ты незаконно доставала для людей различного характера справки. Но там, где их тебе выдавали, тоже, наверное, понимали, что занимаются незаконным делом…
— Есть люди, которые знают меня и мой характер, они знают, что я их никогда не подведу. Они шли на это, понимая мои благие намерения. Они выручали меня, зная, что если возникнет такая необходимость, я тоже выручу их.
— Но откуда в тебе такой решительный, рискованный, можно сказать, авантюристский характер?
— Такой я по рождению человек, что могу поделать. Мне нужно было в другое время родиться. Просто сидеть и спокойно кушать, когда рядом кому-то плохо, я не могу. Если даже спасу одного голодного ребенка, значит, у меня правильный характер, значит — моя совесть чиста.
— Свой приговор ты считаешь справедливым?
— Да. Как бы то ни было, я нарушила закон, значит, должна нести ответственность. У меня нет претензий к суду. Себя мне не жалко, но очень жаль своих детей. Меня мучает боль матери. Я же не наркоманка, не пьяница, а нормальная женщина – мать. А нормальная мать — это очень ответственный человек.
— Ты женщина, мать, бабушка — уже 1,5 года в колонии, а дети, внуки там, но без тебя…
— Это всё сложно, словами не передать. Морально тяжело, на душе неспокойно. Нарушив закон, я попала сюда. Да, это правильно и справедливо, но получается так, что, исправляя меня, система портит моих детей.
— Если ты нарушила закон, государство, по-твоему, должно было, жалея твоих детей, не осуждать тебя?
— Нет, осудить должно, но срок могли дать условный, чтобы я осталась со своими детьми. Наша система не совсем справедлива к таким, как я. Я не убивала, не грабила людей, да, нарушила закон, но помогала другим. Если бы государство по-настоящему заботилось о разведенных, одиноких женщинах, я бы не полезла туда, мне нечего было бы там делать.
— Исходя из твоей логики, любая осужденная найдет оправдания своим деяниям, разве это правильно?
— Ясно, что неправильно. Не могут быть оправдания любым нарушениям закона, преступлениям. За всё надо отвечать. И я не оправдываю себя, готова нести ответственность, готова выдержать страдания, но при чем тут мои дети?
— Но почему ты об этом не задумывалась, когда совершала незаконные операции?
— Тогда я советовалась со многими, в том числе и с юристами, но они говорили — нет, тебя при таких детях ни за что не посадят, если и накажут, то дадут только условный срок. Или оштрафуют. Если бы знала, что когда-нибудь за это посадят, я бы резко прекратила свою деятельность.
— Наивный вопрос – женское ли место колония?
— Однозначно нет. Если бы мужчины были по-настоящему ответственны в своих словах и делах, если бы давали возможность женщинам почувствовать себя женщинами, то они никогда не попадали бы сюда. А когда мужчины ведут себя не по-мужски, тогда женщины начинают лезть туда, куда не полагается, и рано или поздно попадают сюда.
— Те полтора года, которые ты провела здесь, чему тебя научили, к каким мыслям привели?
— Терпению. Поняла, что в жизни нельзя быть чрезмерно добренькой, добро часто принимают за слабость. Поняла, что ни ради чего, ни ради каких благ не стоит нарушать закон. Закон — он и есть закон. Ответственная мать должна быть у своего очага, рядом со своими детьми, а не страдать в колонии…
— Настанет день, и ты выйдешь на свободу. Новая жизнь как-то будет связана с этой?
— Я всё время была в движении, в делах, всё время бегала вокруг железного рубля. Поддерживала своих близких и детей финансово, обеспечивала им жизненную стабильность. Но в этой суете не успела дать своим детям материнскую любовь и душевную теплоту. Но с помощью Аллаха они выросли порядочными людьми, и всю свою дальнейшую жизнь я посвящу им.
У меня 86-летний отец, дети, внуки… Я получаю пенсию, буду заниматься своим хозяйством. Найду достойное занятие, но преступать закон уже не стану никогда, с меня хватит…
Абаш Абашилов