Слово «Дибгаши» в переводе с даргинского на русский язык означает «крепкое село» (дибга — крепкий, ши — село). По рассказам старожилов, при его основании наши далекие предки выбрали гору, к которой почти не было подхода — только узкая тропинка из ущелья. Чтобы остановить врага, идущего с войной на село, по тем временам достаточно было сбросить сверху камни и перегородить эту тропинку. Вот отсюда и пошло название села — Дибгаши. Сейчас оно раскинулось на склоне той же горы, только с другой, пологой стороны, и ведет к нему хорошая шоссейная дорога.
И мы, дибгашинцы, являемся коренными жителями данной местности. Доказательством тому могут служить многочисленные наскальные рисунки в пещерах в окрестностях села, на которых изображены сцены охоты первобытных людей. И еще около села есть много вырубленных в камнях круглых ям. Они похожи изнутри на огромные глиняные кувшины. В них, говорят, хранили зерно. Именно такие зернохранилища есть и в самом селе: на улицах и во дворе мечети. У нас говорят, что в засуху достаточно очистить от земли одну такую яму в верхней части села, сразу пойдут проливные дожди. И народ этому верит. Считается это одним из местных обрядов — вызывать долгожданный дождь.
В Дибгаши не было ни мастеров-златокузнецов, как в Кубачи, ни оружейников, как в Харбуке и Амузги, ни гончаров, как в Сулевкенте. Занимались дибгашинцы в основном скотоводством и террасным земледелием.
Были и мелкие мастера-ремесленники. По ущелью вдоль реки под селом весной и осенью проходили многочисленные отары овец, стада коров и табуны лошадей из приморских районов в горные и обратно. И тогда наши женщины выходили на дорогу и меняли самодельные бурки на скот. Бурки, подстилки из мягкого войлока, дорожки из шерсти, шерстяные носки и джемперы, наверное, были единственными изделиями наших народных умельцев.
Еще в 50 — 60-е годы прошлого столетия на речке под селом работали двенадцать водяных мельниц. До организации колхозов эти мельницы были частными. В них мололи зерновые жители многих окрестных сел. У хозяев мельниц почти не было посевной земли, и мельница была единственным источником дохода для них. Она кормила целый род.
Дибгаши было небольшим селом. По переписи населения 1875 года в нем проживали 560 человек. Сейчас же — 1200 (по переписи 2010 года). Может быть, столько же дибгашинцев проживает и за его пределами.
Мои сельчане были хлебосольными людьми. При индивидуальных домах они специально строили широкие крытые дворы, чтобы туда на ночь можно было загнать отары овец и стада коров, чтобы чабаны и пастухи могли отдохнуть в теплой сакле, поесть хинкал с чесночной приправой и вкусным сушеным мясом, а утром продолжить свой путь. Так, наше село было своего рода местом привала. И об этом знали все и охотно здесь останавливались.
Многих беженцев в голодные военные и послевоенные годы приютил мой аул. Здесь жили эвакуированные украинцы, русские и представители других национальностей нашей огромной страны. Дибгашинцы делились с ними последним куском хлеба. Но и гости старались не оставаться в долгу. Среди них были хорошие мастера по камню. В селе есть несколько домов, построенных украинскими мастерами. Лезвие между камнями не просунешь: до того чистая кладка.
Дибгаши всегда считалось богатым селом. Рассказывают, что однажды Кайтагскому уцмию понадобилась большая сумма денег. Кого только не просил он дать денег взаймы, но нужной суммы не было ни у кого. Услышал об этом житель Дибгаши Яхъя Рашидов и, специально одевшись бедно, отправился в Маджалис к уцмию. Только шапка на нем была добротная, из золотистого руна. И вот он подходит к воротам дворца уцмия и говорит: «Пустите к господину, у меня к нему дело». «Нечего тебе у уцмия делать. Наш хозяин оборвышей не принимает», — отвечают ему и выталкивают за ворота. Уцмий же в это время прогуливался по двору и увидел его, вернее, шапку его заметил, и велел пустить. Через некоторое время гость снял шапку, распорол подкладку и выложил перед уцмием кучу крупных ассигнаций. Говорят, когда Яхъя уходил, нукеры уцмия построились в шеренгу и кланялись до земли, а сам уцмий обнялся с ним, как с родным братом. И еще говорят, что с тех пор потомки Яхъи могли решить в Маджалисе любой вопрос.
Когда рассказывают о красных партизанах, вспоминают и дибгашинцев Сулеймана Бахмудова, Якуба Омарова, Расула Алиева, Юсупа ХIяна и других. Продав скот, они купили винтовки и пошли воевать против деникинцев в ущелье Ая–Кака.
В 1928 году в нашем селе организовали ТОЗ (товарищество по совместной обработке земли). И возглавлял его Инженер Магомед (Инженер — его прозвище). Был образован Сельский совет, председателем которого стала Салимат Бахмудова.
Первым председателем колхоза стал Якуб Омаров. Он был отличным хозяйственником, прекрасным земледельцем, требовательным к себе и другим, и 17 лет бессменно руководил колхозом. При нем колхоз имени Кирова Дахадаевского района был занесен на республиканскую Доску почета.
Когда говорят о дибгашинцах-участниках Великой Отечественной войны, невольно вспоминаешь стихи народного поэта Дагестана Сулеймана Рабаданова. Вот их подстрочник:
Если бы от горя
Разрывались сердца,
Их бы не осталось
У тех матерей,
Чьи сыновья погибли
в войну.
Если б соль сражений
Ослепляла глаза,
Ослепли бы вдовы
Героев-мужей,
Не вернувшихся с войны.
Двадцать восемь дибгашинцев не вернулись с полей сражений. В центре села стоит памятник павшим в войну моим односельчанам, на постаменте которого каждый год, 9 Мая, школьники оставляют букеты полевых цветов.
Доказательством словам Р. Гамзатова о том, что каждый третий житель Дагестана – поэт, может послужить и село Дибгаши, откуда вышли народный поэт Дагестана Сулейман Рабаданов, поэт и драматург Габиб Наврузов, поэт Гусейн Рамазанов, член Союза журналистов СССР Магомед Кадиев, журналист и поэт Магомед Рабаданов, работники республиканских печатных изданий Хадижат Омарова, Патимат Рабаданова и другие. Да и кто в Дибгаши не пишет? Но первым начинал Шапи Ахмедов. Он еще в 30-е годы получил специальное образование в Тбилиси и работал в редакции газеты «Дагестанская правда».
В нашей сельской школе в разное время работали около двадцати пяти приезжих русских учителей. Я писал о них статьи и стихи. А Сулейман Рабаданов сыну одного из учителей, своему ровеснику, посвятил целую поэму «Где ты, Саша Седов?». Тот отозвался, и они долго переписывались. Мы, дибгашинцы, в неоплатном долгу перед этими учителями.
Много известных не только в районе, но и в республике людей являются выходцами из села Дибгаши. Это, во–первых, Раджаб Магомедович Магомедов, который 18 лет руководил районом. Это и Магомед Раджабов – депутат Народного Собрания Дагестана. Саид Аммаев – заслуженный строитель Дагестана, мастер спорта международного класса. Это и Магомедимин Алиев – заслуженный строитель РФ. Заслуженными работниками РФ и РД стали более 20 дибгашинцев.
Особо хочется отметить то, что многие дибгашинцы занимаются благотворительностью. Большинство из них ремонтируют старые или строят новые колодцы и родники в окрестностях села, ремонтируют дороги на подходах к селу и внутри него, выделяют деньги сельской мечети и на благоустройство кладбища. Некоторые являются постоянными спонсорами родной школы. Здесь, думаю, надо сказать о том, что никто из них не живет в родном селе, только приезжают на свадьбы и похороны, на Уразу–Байрам и другие праздники. Однако…
Вот их имена: Хасбулат Абакаров, Амирбек Абдуллаев, Магомедимин Алиев, Саид Аммаев, Бахмуд Гаджиалиев, Гусейн Ибрагимов, Арслан Ибрагимов, Бахмуд Магомедов, Закарья Мустапаев, Казбек Рамазанов.
Однажды я спросил одного из них, зачем он это делает, т. е. постоянно выделяет деньги на благоустройство села. Он, долго не думая, стал перечислять «вымирающие села» нашего района. Так и подчеркнул: «вымирающие». Потом к концу беседы сказал: «Мурад Аммаевич, я не хочу, чтобы наше с тобою родное село с гордым названием Дибгаши считалось вымирающим. А остальное понимай как хочешь».
Гаджимурад Раджабов