Мекка, 30 лет, карачаевка. По статье 228 (хранение наркотических средств) осуждена на 3,2 года. В колонии, включая СИЗО, провела 1,2 года. Свой срок отбывает в Кизилюртовской женской колонии.
— Родилась я в Карачаево-Черкесии. Родители мои, хвала Аллаху, живы, они такие начитанные, порядочные, добрые люди. У меня брат старший, он тоже такой. В школе была хорошисткой. По поведению тихоней не назвать, была шустрой, активной всегда и во всем. Несправедливости у меня не было никогда, и по сей день нет, разве что только по отношению к себе, но это…
Любила заниматься спортом, играла в баскетбол, была капитаном школьной команды, получала всевозможные грамоты. Участвовала во всех мероприятиях, любила жить и жизнь любила, и друзей своих, много их у меня было. В общем, была живой, активной, деятельной девочкой.
После школы поступила в медучилище, проучилась там 2 года. Потом вышла замуж, и супруг не разрешил завершить учебу. Забеременела, при родах потеряла ребенка. А виноват в этом был муж – будучи очень ревнивым, он часто избивал меня, вот и результат…
Я развелась с ним и стала жить с родителями. Отца друг работал штукатуром-маляром, он взял меня с собой, научил этой профессии. Я начала ездить, работать, родителям помогать. Мой деверь, старший брат мужа, был наркоманом и иногда брал у меня деньги. Зная, что они идут на наркотики, не хотела давать, но бывало, жалела его.
Лет через пять после развода в очередной раз приехала с заработков домой, и он (у него была своя семья) пригласил меня в гости. Там я и попробовала впервые наркотик. Он предложил:
— Хочешь попробовать?
— Нет.
— Ты же сильная, тебя не затянет, попробуй.
Ну, я и попробовала – сначала ничего не поняла, попробовала второй раз… Мне понравилось. И вот так месяца два принимала наркотик каждый день. Деньги давала я, а покупал – он. И пошло-поехало…
Потом поняла, что втянулась. Вскоре и мама начала подозревать, что со мной что-то неладное. Чтобы не расстраивать ее, перестала ходить к бывшему деверю и колоться. Года два и близко к наркотикам не подходила.
Как-то в очередной раз отправилась на заработки. На стройке подружилась с ребятами. Оказалось, что они тоже употребляют наркотики, и я снова начала колоться. Продолжалось это больше года. Узнав об этом, мама сильно расстроилась, постоянно плакала, просила бросить. И я послушалась. У меня, в отличие от большинства наркоманов, не было привязанности к наркотикам, я легко могла бросить, но почему-то возвращалась к ним вновь и вновь. Как бы то ни было, это дело манит, наркотик всё время тянет к себе, держит на привязи. Как говорят, бывших наркоманов не бывает, и это правда. Мы и себя губим, и родителей своих обижаем, и о будущем не думаем, и о близких не беспокоимся.
Взяли меня в Черкесске. Рано или поздно этого следовало ожидать. Потом были СИЗО, суд, срок, колония.
— Мекка, надо полагать, развод и потеря ребенка стали первым, самым серьезным испытанием в твоей жизни?
— Да, именно так.
— И после такого шокового испытания твой деверь, человек гораздо старше тебя, пристрастил тебя к наркотикам. Как ты оцениваешь его поступок, если это вообще поддается оценке?
— Он очень мерзко поступил со мной. Его интересовали только наркотики и деньги, которых у него не было. Меня подсадил только ради того, чтобы у него был спонсор. И его совершенно не волновало, втянусь я в это или нет, что будет со мной завтра, послезавтра. Получается, испортил мне жизнь.
— Он втянул, но ты сама-то почему пошла на это?
— До этого я не курила, не пила, тем более, не была знакома с наркотиками. А тут по сей день не пойму, почему начала, не отказалась… нечего сказать, поступила очень плохо. Меня погубило любопытство, хотела узнать, что это такое… узнала очень хорошо…
— Ты молодая женщина, 9 лет с небольшими перерывами потребляла наркотики. Много счастья, радости они тебе принесли?
— Абсолютно никакого счастья и никакой радости. Вот вся моя радость – из-за них сижу здесь. Из-за них я очень сильно расстроила свою маму, она даже больше страдает, чем я, и в этом виню себя. Я так опозорила и отца, и брата, стыдно перед ними.
— Имея такой стаж наркоманки и, как следствие, срок в колонии, каким ты представляешь свое будущее?
— Мне 30 лет, и, думаю, ещё не слишком поздно направить свою будущую жизнь в хорошую сторону. Всегда работала, никогда не боялась труда. Если буду очень стараться, а я буду, и если не повернусь в сторону наркотиков, а я однозначно не повернусь, — то смогу построить нормальную жизнь.
— Ты сказала «Если не повернусь в сторону наркотиков» — и сама же говорила, что бывших наркоманов не бывает. Багаж наркоманки и соблазн не возьмут верх?
— Уверена, что нет. Знаете, может, и повторяюсь, я из-за наркотиков очень многое потеряла в жизни. Многое из того, что должно быть у нормальной женщины, у меня нет своего очага, семьи, детей. Хвала Аллаху, у меня есть родители, брат, но собственного, лично своего ничего нет. Наркотики отняли у меня всё, я потеряла лучшие моменты своей жизни. Единственное, что смогла сохранить — это совесть и свое «Я», у меня не было подлых, грязных поступков, я не опустилась на дно. И как после всего этого я могу вернуться к ним? Никогда! Уверена в этом.
— В ходе нашей беседы ты несколько раз упомянула Всевышнего…
— Я очень боюсь Аллаха. Я и молилась, соблюдала другие обряды, но… опять же, наркотики.
— Ты верила в Него, и когда употребляла наркотики?
— Я всегда в Него верила и верю. Какие бы грехи ни совершала, всегда верила. И прекрасно знаю, что за всё надо отвечать – за свои грехи я уже отвечаю здесь и буду отвечать там, что тоже очень хорошо понимаю. Я всегда верила в Него и всегда прошу у Него прощения. Прошу дать мне силы и волю, чтобы отойти от наркотиков, помочь мне в том, чтобы соблазн не свернул меня с правильной дороги, чтобы я больше не споткнулась.
— Ты верила и грешила…
— Да, осознаю это. Я очень многое осознала и поняла, чего больше никогда не повторю.
— О чем речь, если это не носит сугубо личностный, интимный характер?
— В первую очередь наркотики, да и во вторую тоже они. Я не вернусь к бывшим «друзьям», к тому кругу. Не вернусь к беззаботной жизни — ни о чем же тогда не думала, если бы думала — всего этого бы не было.
— Здесь ты соблюдаешь религиозные обряды?
— Нет. Я знаю, что надо, здесь и условия для этого есть, и желание у меня есть, но никак не могу начать, заставить себя.
— А что сдерживает?
— Сама не пойму, просто не могу взять и начать. Утром, когда просыпаюсь, благодарю Его, что проснулась, ночью ложусь — прошу снисхождения для себя и своих родителей. Я всегда к нему обращаюсь, но намаз не совершаю.
— Есть классическое определение: у наркомана только две дороги – смерть или тюрьма…
— Я так не считаю. Наркотики — это действительно глубокая яма, выбраться из которой очень трудно. Но если у тебя будет желание и рядом люди, готовые помочь, можно выбраться, выкарабкаться и пойти по нормальной, чистой, светлой дороге без наркотиков. Сильный человек может и должен выбрать третий путь.
— В Дагестане ты в первый раз?
— Да.
— И вот пришлось побывать в таком качестве. Настанет день, и ты уедешь домой, а с какими чувствами к Дагестану и дагестанцам?
— Не они (сотрудники колонии. – А. А.) нас посадили — мы сами себя посадили. Не они виноваты в том, что мы в таком качестве здесь, — мы отбываем срок за свои деяния. Я в них не вижу врагов, они выполняют свою работу. Нас не оскорбляют, не унижают. Нет такого, что раз ты осужденный – то не человек. На данный момент у меня нет плохих ассоциаций, связанных с Дагестаном. Нет и, думаю, не будет плохого мнения о Дагестане и дагестанцах. Ни в коем случае.
Абаш Абашилов