В постиндустриальную эпоху безусловными приоритетами жизни мирового сообщества стали знания и высокие технологии. Свидетельством тому, что стратегическим ресурсом любой страны следует считать в первую очередь интеллект населения, является Япония с ее гигантскими успехами во всех сферах экономики и социальной жизни. Эта страна, расположенная на сейсмически опасных островах, совокупная площадь которых примерно в 50 раз меньше территории России, а недра практически не содержат полезных ископаемых, сумела в XX веке совершить чудо и стать второй промышленной державой мира. Она убедительно продемонстрировала, что не уголь и нефть определяют благополучие народа, а его трудолюбие, знания и навыки. Близкое соседство с Россией, обладающей колоссальными природными ресурсами, но использующей этот фактор не самым эффективным продуктивным образом, особенно зримо подчеркивает доминирующую роль интеллектуального потенциала нации в обеспечении достойного места страны в экономико-политическом пространстве мира.
Еще совсем недавно мы заслуженно гордились своей системой образования, позволившей СССР первым вырваться в космос, несмотря на заметные отставания от Запада по общему уровню промышленного развития. В предвоенные годы сложилась хорошо сбалансированная структура с четко определенным местом каждой ступени в общей иерархии подготовки специалистов различных уровней. Запуск первого советского спутника сильно озадачил западных стратегов, и в США была разработана и осуществлена общенациональная программа реформирования образования с учетом советского опыта. Сейчас в это просто трудно поверить, но так было, это неоспоримый и общеизвестный факт новейшей истории!
Прошло каких-то 35 — 40 лет, и ситуация в корне изменилась. Теперь уже мы комплексуем и пытаемся механически копировать западные модели образования, явно не отдавая себе отчета, какое именно преимущество перед нашей традиционной системой имеют все эти бакалавриаты, магистратуры и т.д. За последние два десятилетия Россия пережила бум переименований, особенно в образовании.
В подражание Западу в стране появилось великое множество университетов и колледжей, однако и по сей день неясно, какая необходимость побуждает переименовывать узкопрофильные институты, хорошо делающие свое дело, в так называемые «университеты», если само это понятие означает в переводе «совокупность», «общность», т.е. университет — это учебное заведение широкого профиля, объединяющее под общей крышей множество различных факультетов — от математического до юридического. Чтобы каким-то образом отличать настоящие университеты, их теперь называют «классическими», а новоявленные в народе, по старой памяти, продолжают именовать институтами…
Нечто подобное происходит и в среднем профессиональном образовании. Не вдаваясь в детали, скажем лишь, что, по мнению многих наших коллег, деление средних специальных учебных заведений на техникумы, училища и колледжи носит совершенно условный характер, а не меняет сущности среднего профессионального образования.
Реальные причины всех этих переименований находятся, видимо, в области человеческой психологии.
Мощное психологическое воздействие оказывает магия слов и понятий. Слова-символы, слова-обозначения вдруг отделились от своей сущностной основы и начали осуществлять своеобразный семантический дрейф в смысловом пространстве понятий, и мы все, пользуясь привычными терминами для обозначения явлений и предметов, рискуем вдруг обнаружить, что уже не называем вещи своими именами. А если учесть, что на пороге третьего тысячелетия человек все больше погружается в «виртуальную реальность», создаваемую телевидением, прессой и Интернетом, то становится очевидной серьезная опасность, которую таит в себе аморфность понятий.
Манипулирование понятиями в этих условиях приводит к самым серьезным последствиям: незаметно, но целенаправленно осуществляется трансформация ценностных ориентаций, постепенно деформируются представления о незыблемых, казалось бы, основах морали и нравственности и т. д.
Примером трансформации наших устоявшихся, вроде бы, жизненных установок может служить следующее обстоятельство: молодых людей, поступающих в институт (университет, академию) с логичной, казалось бы, целью — получить профессию, в Дагестане становится все меньше и меньше. Сейчас учеба в вузе — это особый способ времяпрепровождения, образ жизни, если хотите… Давно не актуален образ худосочного очкарика-студента с книжками под мышкой. Дагестанский студент – это, как правило, некто в дорогом пиджаке и в туфлях с золоченными пряжками. Он ходит по кафе, пиццериям, дискотекам, концертам. А учится он так — на всякий случай, да и не ему это нужно, а его родителям…
И гораздо чаще за реальной профессией нынче идут в среднее профессиональное заведение. Идут те, кто не может платить за свое обучение, те, кто рассчитывает на стипендию, а за счет полученной в колледже специальности предполагает обустраивать свою жизнь. Тем временем, система среднего специального образования в нашей республике тихо умирает. Хотя все еще сопротивляется обстоятельствам, иногда — даже вполне эффективно.
Главной проблемой среднего профессионального образования является, по убеждению многих специалистов, нежелание общества видеть самодостаточность этого уровня подготовки, неспособность отказаться от принципиально неверного представления о промежуточном, незавершенном, половинчатом характере образования, получаемого специалистом среднего звена.
Другими словами, наше общество искренне считает, например, техников-строителей недоучившимися инженерами, которым непременно нужно «завершить» свое образование в вузе, чтобы стать полноценными специалистами. Это глубочайшее заблуждение, порожденное иерархическим типом мышления наших людей, приученных к максимализму суждений и ранжированию всего и вся. Ведь если рассуждать подобным образом, все медицинские сестры — это врачи-недоучки, которым, видимо, опасно доверять больных! Между тем, по собственному опыту каждый из нас знает, что опытная медсестра гораздо лучше врача делает уколы и проводит различные процедуры. Естественно, диагностика и схема лечения — это функция врача, а вот практическая реализация назначений — забота медсестры. Точно так обстоят дела и в строительном комплексе: проектирование, расчет конструкций, определение принципиальных технологических решений — это функции инженеров, а непосредственное руководство возведением объектов — задача техников-строителей.
Изменившаяся за последние годы общественная психология «задвинула» начальное и среднее профессиональное образование на задворки образовательной системы, незримо прикрепив ярлык «непрестижных» форм подготовки будущих специалистов. Общеобразовательная и высшая школы в этом смысле находятся в гораздо более определенном и выгодном положении, потому что все дети так или иначе должны получить общее среднее образование, а затем почти все они (в первую очередь их родители) сходятся во мнении, что обязаны стать обладателями дипломов, свидетельствующих о наличии высшего образования. Читатель, очевидно, обратил внимание, как сформулирована мысль: не получить высшее образование, а именно получить диплом вуза (что, согласитесь, далеко не одно и то же).
Между тем, ситуация в развитых странах мира совершенно иная: на одного инженера приходится в среднем от трех до пяти специалистов среднего звена. Во всем мире среднее профессиональное образование рассматривается как важнейшая составная часть системы обеспечения интеллектуального потенциала страны, как наиболее рациональная (с точки зрения государственных интересов) форма подготовки кадров, обеспечивающая высокий уровень профессионализма практических работников промышленности, сельского хозяйства, других отраслей экономики при сравнительно небольших затратах на обучение и оптимальных сроках подготовки.
Вполне понятно, что, говоря об этом интеллектуальном потенциале страны, мы обращаем взоры к очевидным на сегодня проблемам, ибо всякий (не зомбированный телевидением) гражданин России отдает себе отчет в том, что будущее его родины напрямую связано с уровнем и качеством образования, его доступностью для широких масс народа. Между тем, создается впечатление, что наши чиновники от образования своей главной целью определили уничтожение его кадрового потенциала, сознательную организацию «утечки мозгов» и, как результат, — ликвидацию когда-то мощной системы образования страны. Чтобы не быть голословными, достаточно сослаться на один-единственный неоспоримый факт, приведенный лет 8 – 10 назад ректором МГУ профессором В. Садовничим на очередном съезде ректоров. Профессор Московского университета получал тогда, по его словам, заработную плату, в два раза меньшую, чем дворник любого московского ЖЭУ. Какие еще, собственно, нужны примеры, рассуждения, комментарии?..
Циничное, демонстративное неуважение малокультурных в большинстве своем и весьма «гварящих» по-русски московских чиновников к истинным интеллигентам есть не что иное, как тихая месть этих несостоявшихся в морально-интеллектуальном плане нуворишей людям, рядом с которыми они остро чувствуют собственную ущербность, бездуховность и культурно-этическую незрелость. Чтобы заглушить подспудные комплексы, чиновники подчеркнуто демонстрируют свои привилегии, материальное превосходство над доведенными до нищеты сеятелями «разумного, вечного, доброго».
Понятно, как бесконечно далеки эти функционеры, вознесенные на властный Олимп, от чаяний, нужд и забот тех, кто делает реальное дело, обеспечивает само существование государства, беспощадно обворовываемого «слугами народа»!
Мы все являемся свидетелями «ноу-хау», принадлежащего команде Ельцина и активно ею использовавшегося на протяжении десятилетий: если нужно уничтожить по существу какой-либо государственный институт, его следует многократно реорганизовывать. Так была фактически деморализована организация, ответственная за обеспечение государственной безопасности; таким же образом парализована работа федерального органа, ответственного за государственную политику в области строительства и архитектуры; бесконечно переименовывается и меняет свою структуру ведомство, отвечающее за народное образование….
(Окончание в следующем номере.)
Магомед Магомедов,
директор Строительного
колледжа ДГУНХ,
заслуженный учитель РД и РФ