Помните мою статью в газете «МД» (№6 этого года)? Она называлась «Удивительное рядом, или Отставной козы барабанщик». В ней с некоторой долей юмора я рассказал о том, как в самом начале уходящего года «решил обязательно к весне подыскать подходящую работу». «Лишь бы быть «в людях», — мотивировал я свои безуспешные поиски. С этой целью я сорвал со стен домов и заборов в Редукторном поселке более двадцати объявлений, зовущих на работу. И самое удивительное здесь то, что почти все они оказались из одной конторы, хотя номера телефонов были разные.
Я надеялся, что после моего выступления в газете закроют этот офис и больше никто никого не будет приглашать на работу глупыми объявлениями. Нет же. Или статью мою не читали, или им наплевать на то, что о них думают и пишут. Иначе откуда же взялись новые объявления, одно глупее другого? Вот одно такое: «Ограниченное предложение. Для людей – без образования, без опыта работы». Это значит, если даже ты неграмотный человек, который еще нигде и не работал, тебя могут принять на хорошую работу. Чушь! Самая настоящая.
Или… «Адская работа за большие деньги!!! До 100000 рублей», — написано в объявлении. Эти объявления есть по два-три на каждом столбе железного забора, отделяющего парк Ак-Гель от проспекта Петра Первого. Но как это понимать? «Человек, дающий объявление, обеспечивает нас тяжелой работой за наши же сто тысяч рублей». Правильно я понимаю? Зачем мне тратить такие деньги, чтобы обеспечить себя «адской работой»? Я ведь сам ищу работу, чтобы, выполняя ее, получать хоть какие деньги. Нет, товарищи! Мой вам совет: не ищите работу через объявления. Не найдете.
Недавно я чуть было не устроился на работу, без каких бы то ни было объявлений.
Месяц назад звонит мне друг мой Салих, один из героев моих «Записок охотника». Приглашая на ужин, говорит, что будет чуду из зайчатины. Действительно, жена Салиха испекла отменное чуду. Посидели хорошо, поговорили. И слышу я, что в следующий день Салих идет устраиваться на работу. Спрашиваю, что за работа. Мне объясняют: охранником на одно серьезное предприятие. Сутки дежуришь, двое отдыхаешь. Зарплата – пятнадцать тысяч рублей в месяц.
Прошу их поговорить с работодателем и насчет меня. Звонят кому-то, и тот отвечает: «Пусть приходят к восьми утра». Салих на радостях говорит, что дежурить будем вместе. «Ты и там можешь писать, я же и за тебя подежурю. Ты же знаешь, что я могу сутками не спать», — заключил он, провожая меня домой. «А в свободные дни будем ходить на охоту и рыбалку», — говорю я, прощаясь с другом. Вот так мы и делили шкуру неубитого медведя. Договорились встретиться в семь тридцать утра около магазина «Тысяча мелочей».
На следующий день, рано утром, я взял с собой паспорт, трудовую книжку и страховой полис ДМС. На всякий случай прихватил и документы, удостоверяющие, что я заслуженный учитель Дагестана и кавалер ордена Трудовой Славы. Почетную грамоту Министерства образования и науки РФ решил не брать: не директором школы устраиваюсь. Вместо нее взял охотничий билет. Может пригодиться.
Ровно в половине восьмого утра мы с другом встретились там, где должны были, и пошли налево от моста. Дорога эта сразу показалась мне знакомой. Я не успел спросить у Салиха, куда мы идем, как он оборачивается ко мне и говорит: «Нас точно не примут на работу. Там наши ребята. Они скажут, что мы слишком стары для охраны». Поверьте мне: до тех пор я не знал, куда мы идем. Иначе не пошел бы. Но Салиху ничего не сказал. И решил пустить все на самотек: будь что будет, хоть рассказ об этом напишу.
Я уже один раз бывал здесь по приглашению. Встречали и угощали меня очень хорошо: отличная закуска из редкой рыбы и выпивка по выбору. А выбирать было из чего! Большое им спасибо, этим ребятам. Знаю, там мне рады всегда. Только при таком их отношении ко мне я не имел права устраиваться у них на работу. Я же попадал под их подчинение, и вряд ли им было бы приятно делать мне замечания. А Салиха, может быть, и приняли бы, обратись он к ним один.
А рассказ все же продолжу, не называя ничьих имен. И название организации не назову — слишком уж оно в городе известно. Напишу же небольшой рассказ о том, как два пенсионера устраивались на работу охранника и что из этого вышло. Как назидание другим пенсионерам.
Мы еще не поднялись на второй этаж красивого двухэтажного здания, но в конторе той о нас уже знали. И… засуетились. Наконец, завели в кабинет начальника охраны. Сидим мы тут и ждем, пока он придет. А он долго не приходил. Наверное, придумывал предлог, как бы мягче отказать нам в работе. Я и сам уже понял — не моя эта работа. Спать люблю и сидеть на дежурстве сутки без сна точно не смогу. Меня прельстил график работы: дежурство через двое суток на третьи.
Однако подождем и посмотрим, как они выкрутятся из создавшегося положения: не скажут же они прямо, что в нас не нуждаются.
Как я и предполагал, принесли два фужера и две бутылки в 0,7: одна — сухого вина, другая – шампанского, и спросили у меня, что я буду пить. Я указал на вино, и они открыли бутылку вина. А сами вышли. Салих говорит, что, точно не примут, раз выпивку принесли. Я же рассматриваю бутылку, пытаясь определить марку вина.
«Где еще удастся нам выпить бургундского вина?» — решил я и стал наполнять им фужеры.
Как только выпили содержимое бутылки, появляется молодой человек, поздоровался с нами и стал рассказывать о службе охранника. Он говорил долго, все старался убедить нас в том, что это трудная и опасная работа. «В охранника первого и стреляют», — сказал он. Я же говорю, что «мы не подпустим близко ни одного человека с сомнительной внешностью», что автоматы их нам не нужны, что «у нас есть охотничьи ружья 12 калибра» и «стрелять мы будем картечью с расстояния ста метров». И зря я говорил: он убедил нас в том, что работа охранника нам не подходит. Можно было подумать, будто он больше печется о нашем здоровье и жизни, чем о безопасности объекта, который должны были охранять. Но в любом случае спасибо ему.
Когда мы вышли за территорию ООО, Салих сказал, мол, «надо было выпить и шампанское, зная, что…» Я же ему в ответ: «Так не открыли же бутылку». Салих: «Сам, что ли, не мог открыть?» После этих слов мне ничего не оставалось, как пригласить друга в пивную и угостить хотя бы пивом. «Пошли, — говорю я. — Здесь рядом есть кафе, где торгуют пивом с утра». И мы направились в кафе, что напротив «1000 мелочей». И не по-жа-ле-ли!
Я говорю другу, что рыба здесь черствая, прошлогодней давности. «И потому мы будем пить пиво без рыбы», — только и успел я сказать, как радостным, доброжелательным голосом мне возразили: «Нет уж! Мы выпьем пиво с хорошей рыбой, Мурад Аммаевич». Это был Джалил – сын нашего покойного друга Юсупа Магомедовича. С ним и два его брата.
Мы сидели в кафе до обеда, потом и пообедали здесь же и долго беседовали. Сыновья Юсупа время от времени просили нас рассказать что-нибудь о своем отце, и мы рассказывали. Тут Джалил и спросил: «Я знаю, что вы, Мурад Аммаевич, называли моего отца по имени и отчеству. А как вы называли его за глаза?»
Мы Юсупа и за глаза плохо не называли. Салих привел в пример случай в Ленинакане. Я же рассказал о том, как однажды глава администрации нашего села Али-ацци привозил Юсупа в районный центр в больницу (я тоже был тогда в больнице) и обращался к нему только по имени и отчеству: «Юсуп Магомедович, да Юсуп Магомедович». Когда медсестра спросила, кем Юсуп Магомедович работает, Али сказал, что он учитель истории. А Юсуп молчал, не говорил ни «да», ни «нет»: видно, ему нравилось, когда к нему так обращались. Юсуп же был простым строителем.
Вот вам еще один подобный случай. Мне однажды рассказал его мой бывший ученик, который живет в нашем городе:
— Прихожу я вечером домой, Мурад Аммаевич, и мне говорят, что меня спрашивал какой-то человек, сказал, что он ложится в больницу, и попросил проведать его. Когда спросил сына, что за человек, он ответил, будто назвался тот Магомедом Сулеймановичем. Думаю: что за Магомед Сулейманович? Я такого не знаю. Однако сходил в больницу. Нашел его. Это был двоюродный брат моего отца, твой ночной сторож Мамма. Спрашиваю его: «Кто же здесь Магомед Сулейманович, который спрашивал меня?» Он отвечает: «Это я, Бахмуд. Мурад Аммаевич меня только так и называл».
Да, действительно, будучи директором школы, своего ночного сторожа я называл именно так: не буду же я при учащихся обращаться к человеку на должности по прозвищу. И ему нравилось, когда к нему так обращались. То же самое было, наверное, и с Юсупом Магомедовичем.
А лица сыновей нашего друга Юсупа сияли счастьем, когда мы говорили об их отце. Особенно у старшего. «Мурад Аммаевич, расскажи нам что-нибудь еще, ведь он был хорошим твоим другом, наш отец», — все не отпускал меня он. Да, Джалил, я тебе много хорошего расскажу о твоем отце. Если Бог даст, постараюсь и написать о нем что-нибудь очень хорошее.
Гаджимурад Раджабов
P.S. Сегодня я собирался отнести готовую статью в редакцию. И решил во время утренней прогулки по парку сфотографировать один из столбов забора с тем глупым объявлением и дать фотографию в газету как иллюстрацию к написанному. Увы! Нет уже таких объявлений ни на одном столбе. Видимо, те, кто писал, застыдившись, сорвали их. Но… не был бы я журналистом, если бы вовремя не позаботился о задуманном.
