Как дагестанцы поддерживали бирманских мусульман
Главная тема последней недели в СМИ и социальных сетях — это информация о притеснении мусульман-рохинья в Мьянме. В воскресенье, 3 сентября, по улицам Махачкалы прошлись 250 человек в знак протеста против действий официальных властей этой страны, которых обвиняют как минимум в геноциде мусульман, проживающих в штате Ракхайн. Но в отличие от властей Чечни, где в понедельник, 4 сентября, прошёл массовый митинг с активным участием руководства региона, в Дагестане официальные власти повели себя более сдержанно. Шествия и митинги не поддержало и официальное духовенство, которое, кстати, полгода назад активно обращало внимание на события в Мьянме.
По призыву мессенджеров
Информация о массовых убийствах мусульман в Мьянме и о зверствах бирманской армии начала распространяться в дагестанском сегменте социальных сетей в субботу, 2 сентября. В тот же день в мессенджерах людей стали призывать на митинг на следующий день, 3 сентября, в 9:00. Однако не сообщалось, кто организовывает акцию, санкционирована ли она. Как выяснилось, несанкционирована. В дагестанском минюсте и мэрии Махачкалы сообщили, что по этому поводу никто даже не обращался.
Тем не менее, участники акции в поддержку мусульман Мьянмы собрались у центральной площади Махачкалы. Но на подходе к ней их остановила полиция, поскольку в Доме Дружбы проходил форум, посвященный Дню солидарности в борьбе с терроризмом. Его организовало правительство республики. Он традиционно проводится по всей стране в память о событиях 1 — 3 сентября в Беслане, где боевики захватили школу. Ее взяли штурмом. Все боевики были убиты. Погибли 333 заложника, в том числе 187 детей.
От площади митингующие, скандируя «Аллаху Акбар», двинулись по проспекту Расула Гамзатова. Остановились у здания Русского драматического театра. Там они сделали дуа за угнетаемых мусульман, пожелали им терпения. Видно было, что акция проходит стихийно, не имелось ни четкой организации, ни лидера. У здания Кукольного театра, на пересечении улиц Ярагского и Гамзатова, женщина попросила митингующих не мешать детям. После небольшой перепалки толпа прошла к Родопскому бульвару. Там снова скандировала «Аллаху Акбар». Дальше – к центральной мечети, на обеденный намаз.
После коллективного намаза во дворе центральной мечети Махачкалы состоялся митинг. Выступающие возмущались отсутствием реакции официальных властей и духовенства на события в Мьянме. Имам центральной мечети Мухаммад Саламов доводами из Корана и Сунны попытался убедить не проводить подобные акции, а просить помощи у Бога. «Оружие мусульман — это дуа. В нашем случае, когда мы находимся за сотни и тысячи километров от этой местности, самое подходящее — это дуа. Если мы этой толпой будем вместе делать дуа, кто сомневается, что Аллах его не примет?» — убеждал имам.
Несмотря на его призывы, участники шествия дошли до здания муфтията Дагестана, где выразили возмущение отсутствием реакции духовенства и потребовали, чтобы к ним вышел кто-нибудь. Но в воскресенье в здании никого не оказалось. После общения с сотрудниками полиции протестующие постепенно разошлись. Как сообщили «МД» в пресс-службе МВД Дагестана, в акции участвовало примерно 250 человек.
Бирма — довоенная Чечня?
Реакция официального духовенства не заставила себя ждать. Муфтият Дагестана в тот же день заявил, что не имеет никакого отношения ко всем происходящим акциям протеста, «идущим вразрез с официальной позицией российского государства». В официальном заявлении говорилось, что не надо поддаваться на провокации, реагировать на информацию из социальных сетей в силу недостоверности распространяемой информации. Ситуация в Бирме сравнивалась с ситуацией в Чечне перед войной.
«Радикалы хотят отделиться, убивают полицейских и военных, провоцируют на ответные действия местные органы власти», — говорилось в заявлении.
В следующей публикации на сайте муфтията под названием «Разменная монета Бирмы» высказывалось предположение, что ситуация в Мьянме «прокачивается» через СМИ для формирования нужного общественного мнения и дальнейшего введения в эту страну американских войск.
«Всё это прокачивается в СМИ, в результате чего формируется в мире нужное для определённых внешних сил общественное мнение и создаётся благоприятная почва для введения войск в страну, которая непосредственно граничит с Китаем и является ее союзником. Одним словом, по нашим предположениям, внешние силы хотят приструнить КНР посредством обустройства в данном регионе военной базы… и, конечно, — американской. А бедные жители, обманутые лжеидеями и вовлечённые в конфликт, окажутся разменной монетой, как было в совсем недавней истории в Чечне, Югославии и т.д. Подобный «джихад» мы также видели в наших дагестанских лесах», — отмечается в публикации.
Интересно, что еще полгода назад подконтрольная муфтияту республики газета «Ас-Салам» первой из дагестанских СМИ обратила внимание на тяжелое положение бирманских мусульман. Свое мнение по поводу того, почему дагестанское официальное духовенство не поддержало этот митинг, высказал старший научный сотрудник РАНХиГС и Института Гайдара Константин Казенин. По его мнению, этому помешал раскол и отсутствие единства среди дагестанских мусульман.
Константин Казенин, старший научный сотрудник РАНХиГС
Не менее показательные вещи в связи с протестами против происходящего в Мьянме наблюдаются в некоторых других регионах, за пределами Москвы и Чечни. В Дагестане, например, против митинга протеста выступило местное Духовное управление мусульман. То, что оно оказалось, пусть и косвенно, оппонентом чеченской власти, довольно неожиданно. Официальный дагестанский муфтият точно так же, как глава Чечни, выступает последовательным сторонником так называемого традиционного ислама, который на Северо-Восточном Кавказе представляет суфизм. Критика «ваххабизма», как на Северном Кавказе называют весь спектр неофициального ислама, на протяжении многих лет наиболее жестко звучит именно из дагестанского Духовного управления и официальных грозненских резиденций.
А вот в этой ситуации дагестанские муфтии и Рамзан Кадыров оказались на противоположных сторонах.
Думается, что причина связана с внутридагестанскими раскладами. В Махачкале митинговую активность (более скромную, чем в Москве) поддержали исламские активисты, известные как критики местного Духовного управления. Логика борьбы требовала не допустить массовости на мероприятии, которое может прибавить популярность оппонентам. На фоне этого солидарность поборников «традиционного ислама», видимо, оказалась менее существенным фактором.
Этот локальный пример на самом деле говорит о многом. Влияние на исламскую молодежь и в Москве, и в регионах становится значимым политическим ресурсом. Значимым, видимо, настолько, что стремление обладать им отодвигает на второй план привычные линии раздела в исламской среде.
О том, что у официального духовенства есть претензии к участникам этого шествия, видно из того же заявления муфтията, где говорится, что спустя ровно 9 лет со дня убийства мусульманского проповедника-журналиста Абдуллы Алишаева, в митинге принимают участие те, «кто когда-то поддерживал убийц вот таких мусульман».
«Решать усилиями международных организаций и дипмиссиий»
Власти Дагестана ситуацию прокомментировали сдержанно. В официальном заявлении пресс-службы главы республики сообщалось, что в Дагестане серьезно озабочены ситуацией в Мьянме, где происходят столкновения на религиозной и этнической почве, которые привели к многочисленным жертвам.
«Хорошо зная, что такое экстремизм, терроризм и какую опасность они несут человечеству, дагестанцы решительно осуждают любые формы насилия и нарушения прав человека, где бы это ни происходило… Решающее значение в урегулировании крайне непростой ситуации будут иметь совместные усилия авторитетных международных организаций и дипломатических миссий. Это позволит остановить кровопролитие в Мьянме и оказать гуманитарную помощь беженцам, всем нуждающимся. Глава Дагестана Рамазан Абдулатипов обеспокоен сложившейся ситуацией в Мьянме. По его словам, в первую очередь стороны конфликта должны придерживаться международного права, не разжигать насилие и стремиться решать проблемы только мирным путём. В Дагестане на протяжении многих веков сосуществуют представители разных национальностей и вероисповеданий. Мир и согласие в таких регионах возможны только при развитии культуры взаимоотношений и с учётом интересов всех сторон», — говорится в заявлении пресс-службы.
«Потому что не знают реальную картину»
Камиль Ланда, доктор политических наук
Почему дагестанцы стихийно вышли на митинг и почему в Чечне его организовали власти, а в Дагестане — нет, мы спросили у доктора наук, политолога Камиля Ланды.
По его мнению, подавляющее большинство тех, кто вышел на митинг, не имеет реального представления о том, что происходит в этой азиатской республике. Они поверили в те ужасные публикации в социальных сетях, которые часто оказываются фейковыми.
«На примере этих событий мы убедились в том, что социальные сети являются мощным инструментом влияния на массы. Чаще всего на непросвещенные массы, не способные отделять правду от лжи в соцсетях. Думаю, что многие из них не знали, что реально происходит в Мьянме. Вообще, оттуда мало достоверной информации. В Дагестане было много случаев, когда имелись доказательства похищения людей, применения пыток. Но жители так не выходили. Здесь, скорее всего, на них повлияли ужасные картинки и видео казней людей и издевательств над детьми, которые распространяются в сети. Многие кадры, как потом выяснилось, оказались не оттуда. Но это не дает нам права говорить, что подобного там не происходит. Поскольку мы не владеем точной информацией. Я не думаю, что это был большой митинг и то, что эти люди вышли на улицы, говорит о чем-то серьезном. Если спросить каждого из них, мало кто может адекватно оценить то, что там происходит, они не в состоянии анализировать. Завтра, когда они увидят реальную картину, вряд ли выйдут на улицы», — заявил эксперт.
Реакция властей региона на эти события была адекватной, считает Ланда. По его мнению, когда происходят такие эксцессы, нельзя предпринимать необдуманные шаги, надо действовать умеренно и взвешенно.
«Если действовать необдуманно, впоследствии потеряем больше. Россия предпринимает дипломатические шаги для мирного урегулирования конфликта. В Дагестане, в отличие от соседней Чечни, нельзя делать резкие шаги. Во-первых, это самый крупный регион на Северном Кавказе, самый сложный, неоднородный, многонациональный. В Дагестане надо очень хорошо думать, прежде чем выводить людей на митинги. Во-вторых, никто ведь официально не обращался с просьбой разрешить митинг. Все собрались стихийно, по призыву соцсетей. По-моему, это лишь подтверждает предыдущий тезис», — заявил политолог.
Что же реально происходит в Мьянме?
Информация, поступающая из Мьянмы, на самом деле крайне скудная. В основном – от перебежавших в Бангладеш рохинья или сообщений официальных властей Мьянмы. Более или менее объективные данные приводит директор фонда им. Ф. Эберта в Мьянме Алексей Юсупов. По его словам, обострение на севере бирманского штата Ракхайн произошло 25 августа. Рохинья начали покидать свои деревни и пытаются пересечь границу с Бангладешем. Количество их может достигать 90 тысяч человек. Есть данные о десятках людей, которые утонули в приграничной реке Наф.
Причиной исхода рохинья стала массированная карательная операция бирманской армии. Официальные власти Мьянмы сообщают, что в столкновениях погибло около 400 человек. Цифра может быть сильно занижена. Зачистки в Ракхайне начались после нападения вооруженных экстремистов на полицейские и приграничные посты бирманских властей. Это бойцы так называемой Араканской Армии Cпасения Рохинья. Впервые эта группа заявила о себе в октябре прошлого года, убив несколько бирманских пограничников и полицейских вдоль границы с Бангладешем. Лидер этой группировки — Ата Улла из Карачи. Правительство Мьянмы утверждает, что он проходил подготовку в лагерях талибов в Пакистане и имеет поддержку среди влиятельных кругов Саудовской Аравии. После октябрьского нападения он сделал официальное видеообращение, в котором говорилось, что рохинья — самое гонимое этническое меньшинство, поэтому они будут бороться за самоопределение и самозащиту путем вооруженного восстания.
Сожженная деревня в штате Ракхайн. 31 августа. Фото: Медуза
По мнению Юсупова, бирманцы-буддисты на самом деле не считают рохинья своими соотечественниками и предпочитают называть их «бенгальцами», указывая на исторические корни этой группы.
Бирманские националисты утверждают, что «рохинья» — выдуманная концепция, а на самом деле речь идет о мусульманских переселенцах из британской Индии, массово перемещенных на территорию Бирмы в 19-м веке. Действительно, существенная часть мусульманского населения западной Мьянмы пришла на территории Ракхайна во времена британской колониальной администрации.
Отношения между мусульманами-рохинья и буддистами-бамар исторически очень сложные. Во время Второй мировой войны рохинья сражались на стороне британских частей, в то время как ракхайнские буддисты были на стороне японской армии. Лидер нации и основатель современной, независимой Бирмы генерал Аун Сан (кстати, его дочь — нынешний руководитель страны Аун Сан Су Чжи) обещал рохинья свой статус и равные права. После войны и до военного переворота 1962 года немало рохинья служило на высоких позициях в бирманском правительстве.
После прихода к власти военной хунты началась фаза систематического притеснения и дискриминации. Рохинья до сих пор отказано в получении бирманского гражданства, они не могут попасть на государственную службу, для них обозначена черта оседлости, и их не принимают в государственные образовательные учреждения.
«Даже сегодня в самых образованных и продвинутых кругах бирманских элит бытовой расизм по отношению к рохинья – не моветон. Периодически вспыхивали этнические стычки, погромы, за которыми следовали жесткие чистки – так было, например, в 1978, 1991, 2012 годах. После 2012 в Бангладеше накопилось почти полмиллиона беженцев-рохинья. Бангладеш не в состоянии предоставить им долгосрочные перспективы, и многие из них пытались бежать в Австралию, сотни погибали по пути», — сообщает Юсупов.
Рамазан Раджабов, Шамиль Абдулаев
