Реалии махачкалинских поликлиник
Я не могу, не умею уходить из наших поликлиник без конфликта. Каждый раз хочу – но они не оставляют мне выбора.
Я возвращаюсь, возмущаюсь, а мне говорят: «Да что ты нервничаешь, они всегда такие».
И я напоминаю себе приезжего, удивленного тем, что в наших кофейнях и ресторанах установлена фиксированная цена за обслуживание.
«Это же откровенное хамство», — машет руками приезжий. «Да ладно тебе, — пожимают плечами местные, — здесь всегда так».
А ведь я в этом городе — тоже приезжая. Только там, откуда я приехала, и кофеен с ресторанами там не было отродясь. Зато был врач – один на всё село. Магомед Казумбеков. Высокий коренастый мужчина с голосом Маяковского, в редкие свободные часы строгавший из дерева кумузы, чтобы хоть как-то разгрузиться. Отзывчивый и ответственный. У нас большое село, и, как во всем мире, люди в нем имеют привычку болеть по выходным и ночам чаще, чем тогда, когда их удобно принять.
А потому ворота Магомеда не запирались на ночь. Никогда. И, кажется, они были такие одни на всё село.
И фельдшер тоже был один — Расул. Не помню, чтобы кому-нибудь нагрубил или отказал в помощи.
А потом я переехала в город и жила долго и счастливо, пока не забеременела. И не пришлось вдруг узнать, что такое махачкалинские поликлиники.
* * *
Первый раз у меня глаза полезли на лоб у «узиста» в поликлинике на Редукторном. Я пришла в назначенный час, постучалась и вошла. За маленьким рабочим столиком сидели, пили чай и над чем-то дружно смеялись пять девушек в белых халатах. Меня попросили подождать в коридоре.
«Да, конечно», — улыбнулась я и следующие 15 минут их не беспокоила. Но потом решила, что пир слегка затянулся, и постучалась еще раз. Одна недовольно отвела глаза и фыркнула: «Пройдите туда, снимите куртку и свитер и ложитесь.
Она села за аппарат, вторая пересела за другой стол — и началось. Пять слов на своем языке, одно – чаще цифра — на русском.
— Всё. Вставайте.
— Всё в порядке?
— Было б не в порядке, я бы сказала.
И уходит пить чай дальше.
— Извините, — говорю очень вежливо. – Дело не в том, что я сомневаюсь в вашем профессионализме, просто обычно оборудование в государственных учреждениях оставляет желать лучшего. Чтобы подстраховаться и быть спокойной, хочу пройти еще одно УЗИ. Вы, как медики, наверное, знаете, куда лучше пойти. Подскажите, пожалуйста.
— Здрасти!! – выпалила ором «узистка». – Нет, ну вы слышали, да?!
Я пожалела о своем вопросе, решив, что она не поверила в версию с оборудованием и оскорбилась как врач. И стала было что-то извинительное мямлить, но она продолжила. В том же тоне и так же в третьем лице.
— Нет, ну идешь ты к частному врачу, иди да! Я что, против? Я очень даже за! Просто меня не мучай. Сюда припрутся, потом к частным ходят. Иди ты сразу к частному, сюда че приходишь, да же, девочки? Как будто у меня других дел нет.
Она бы еще долго возмущалась, но буддийский монах во мне умер, и я в её же тональности выдала: «Извините, что вас на работе заставляют работать. Я пришла по записи, не в глубокую ночь и не к вам домой».
И спросила, пойдет ли она вместе со мной к заведующему отделением или подождет здесь, пока её позовут.
— Зачем?
— За тем, чтобы объяснить свое поведение. Начиная с того, почему пациент в рабочее время должен ждать в коридоре, пока вы пьете чай; почему в кабинете, где работают два человека, сидят пятеро; почему прием ведется на национальном языке — и заканчивая вашим хамским тоном и содержанием возмущения.
— Я же не вас обвиняю, девушка. Просто ваш врач должен был спросить, идете ли вы к частному, и только потом направить ко мне. Я не на вас говорила, а на нее, — придумала она, чуть не плача, нелепейшую отмазку.
— Хорошо, — ответила я. – Думаю, мой врач ни *** такого не должен, но это тоже спросим у заведующей.
Под конец я просто попросила ее относиться к людям с уважением и ушла домой.
* * *
А был еще случай с терапевтом, когда она коротко сообщила: «Завтра приходите».
— А почему не сегодня?
— Потому что уже 12.10.
— И? Простите, я просто не понимаю.
— Что «и»? Я принимаю до 12!
— Извините, пожалуйста, просто у вас на двери табличка, что прием до часу дня.
— Да, до часу. Но я принимаю только до 12. Потом занимаюсь личными делами. Понятно?
Мне не было понятно. Более того, ее хамство меня прилично разозлило.
— А почему бы вам не заниматься личными делами дома или после рабочего дня?
— Я тебя, что ли, должна спрашивать, когда мне что делать?
— Разумеется, меня, – продолжила я так же холодно. — А если спрашивать у меня вам не хочется, то спрошу я. Например, у заведующего вашим отделением, например, или у главного врача. И, возможно, уточню в министерстве.
Тон её заметно смягчился.
— Я не имею в виду свои дела, я имею в виду ваши, ну, бывают же другие, кроме приема.
— У меня нет других дел. Поэтому вот.
И положила карточку на стол.
***
А однажды я всё же дошла до главного врача. Не ради себя. Мне стало жалко дедушек в очереди. У меня там были другие дела, но время убивала на скамейке у гастроэнтеролога. И вот здесь с 9 сидели одна женщина и двое дедушек. Слабеньких, худых. Потом ждущих стало в разы больше. Напомню, что процедура гастроскопии делается на голодный желудок.
И вот сидят дедули, вздыхают, встают, садятся, спрашивают время. А оно идет. Только врач, приняв пациента, вместе с ним вышел и пропал. Полчаса, час, полтора. В это время ждущие заходят в кабинет, где сидят две медсестры, с робким: «А доктора долго ждать?» Те рявкают: «Не знаем, закройте дверь!»
Потом он вернулся с другим пациентом – бабушкой, которую явно хорошо знал. Не объяснив своего поведения, не извинившись за отсутствие, шутя и болтая с этой бабулей, зашел к себе, а через 20 минут с ней же вышел. Видимо, проводить знакомую. Но снова пропал. И всё по кругу.
— А где доктор?
— Не знаем.
— А когда вернется?
— Не знаем!
И всё бы ничего, но шустрая молодая медсестра, пробегая мимо нас, увидела знакомую, обняла и выдала: «О-о-о, его ждешь? Это надолго! Ушел? А у него всегда так».
То есть как это, нафиг, всегда так? Т.е. люди, включая пожилых и слабых, не евшие и не пившие с ночи, сидят вот так часами у его дверей, а сам господин где-то ходит? А потом возвращается и павлином ступает в свои покои, не удосужившись объясниться с пациентами?
Я отправилась к заведующему, но – та-да-дам! – на табличке удивительное совпадение – имя и фамилия нашего унесенного ветром в неведомом нам направлении гастроэнтеролога. Ну, думаю, понятно, совмещает две работы и бегает из кабинета в кабинет. Но всё равно это было нечестно и несправедливо. Я тихо постучалась и попыталась открыть дверь. Заперто.
— Он туда не заходил сегодня. А так где-то час назад вышел с одной бабушкой.
Это был охранник.
И я пошла к главврачу. Но его не оказалось на работе. Зато оказалась его секретарша, которая по поведению — как минимум племянница главврача.
Она меня выслушала, потом позвонила в кабинет гастроскопии, где медсестры подтвердили, что врача нет и что они не знают, где он, и что его нет второй час.
Потом она набрала его мобильный и, говоря простонародным, сделала приличный втык, потребовав немедленно отправиться к своим пациентам.
* * *
А вот недавно я вернулась в поликлинику, чтобы оформить больничный отпуск. И допустила страшную ошибку, наябедничав заведующей на офтальмолога (действительно хорошего врача и человека), который не хотел меня принимать вне очереди, несмотря на очень тяжелый, заразный для остальных, конъюнктивит и температуру 38, 8. Он меня принял, но простить не смог. А потому в каждый из следующих 4-х посещений мною его кабинета рассказывал о маленькой зарплате, большом объеме работы, его любви к больным и каждый раз, как бы невзначай, напоминал о моем маленьком предательстве. Я же, боясь, что он закроет мой больничный раньше времени, понимая свою вину, стыдливо склоняла голову и кроткой ланью смотрела в пол.
А как-то взял и ни с того ни с сего спросил, откуда я родом. Услышав ответ, он засиял. Хлопнул в ладоши, посмотрел на меня с огромной теплотой и сообщил: «Я знаю твое село. Лучшие люди, которых я знал, жили в нем. Удивительный, замечательный народ!» Потом резко так взял себя в руки, посерьезнел, посмотрел пристально — то ли с грустью, то ли с жалостью — и вздохнул: «Но ты не такая… »
Кира МАШРИКОВА
