Получить в подарок книгу с дарственной надписью от человека, каждая встреча с которым уже награда, и испытать глупую радость приобретения не позволяет профессиональное любопытство. И хотя я не специалист в языкознании, с удовольствием посвятил несколько вечеров освоению многолетнего труда доктора филологических наук, профессора Исы Халидовича Абдуллаева «Междагестанские и межкавказские контакты». Эти историко-этимологические, ареальные и ономастические исследования, публиковавшиеся автором на протяжении многих лет научной жизни, удивительным образом соединились в названной книге.
Сначала это было слепое чтение, поскольку логическое построение текстов, лингвистическая терминология и ссылки на источники, всё то, что отождествляется с настоящим научным трудом, для меня — не пройденные университеты. Но, подписывая книгу, Иса Халидович с улыбкой заметил мне, будто очень рассчитывает, что тезис «о единстве корней и истоков наших языков, историко-культурной общности дагестанских народов и их исторических судеб» ему удалось подкрепить весомым исследованием.
Свою работу учёный посвятил «памяти корифеев лингвистического кавказоведения: Петра Карловича Услара (1816 – 1875), Арнольда Степановича Чикобава (1898 – 1985), Василия Ивановича Абаева (1900 – 2000)». И, конечно, углубляясь в материал труда, читатель встретит эти фамилии не раз. В одной из глав напечатано «прощальное письмо учителю», не произнесённое на похоронах Арнольда Степановича, но написанное для книги памяти «По следам великих предшественников», которую ведёт Геннадий Бурчуладзе.
Вот и у вас, дорогой читатель, теперь есть возможность прочесть эти строки.
ПРОЩАЛЬНОЕ СЛОВО УЧИТЕЛЮ
(Памяти А. С. Чикобава)
Народы Дагестана и дагестанские ученые с глубокой болью в душе восприняли весть о кончине своего давнего и искреннего друга и учителя Арнольда Степановича Чикобава.
Арнольд Степанович был не только сыном и ученым Грузии. Он был сыном всего Кавказа. Он по праву считался и дагестанским ученым и по праву и с достоинством носил почетное звание «Заслуженный деятель науки Дагестанской АССР». Арнольд Чикобава стоял у истоков дагестанской лингвистики нового времени, являлся зачинателем и вдохновителем планомерных, всесторонних и глубоких исследований дагестанских языков — как письменных, так и бесписьменных. Его перу принадлежит большое число работ по дагестанским языкам, в том числа одна из фундаментальных — монография «Аварский язык» (в соавторстве с проф. И. И. Церцвадзе).
Арнольд Чикобава воспитал большое число лингвистов-дагестановедов, и сегодняшний уровень развития дагестанской лингвистики обязан его неутомимой и подвижнической деятельности. Он сам был очень связан с Дагестаном, и всегда здесь его ждали как самого желанного кунака. Начиная еще с конца ныне далеких двадцатых годов, Арнольд Степанович неоднократно бывал в дальних аулах, у носителей дагестанских языков, еще в довоенные годы проводил занятия с учителями родных языков, читал лекции студентам Дагестанского педагогического института, а затем Дагестанского государственного университета. Такие непосредственные связи и контакты с Дагестаном продолжались вплоть до конца семидесятых годов.
Нам всем памятно то активное участие Арнольда Степановича в работе Первой региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков, которая состоялась в 1965 г. в столице Дагестана Махачкале. Арнольд Степанович был подлинным руководителем и душой этого общекавказского форума, и именно его стараниями и энергией эти форумы стали регулярными и важными факторами в научной, да и вообще интеллектуальной жизни народов Кавказа и лингвистического кавказоведения.
Будучи истинным патриотом своего народа, культуры, языка, Арнольд Степанович был одновременно и великим интернационалистом, и поборником дружбы народов, выдающимся общественным деятелем и Гражданином.
Арнольд Чикобава своей жизнью и трудами блестяще воплощал в себе ту великую идею родства, братства и единства наших народов, которая была характерна еще для древнейшей грузинской историографии и нашла свое отражение и в «Картлис цховреба».
Наш долг – продолжить его идеи, еще лучше служить своему народу, культуре, родным языкам и всемерно укреплять наши связи.
Сегодня мы проводили в последний путь нашего дорогого учителя и мудрого наставника Арнольда Степановича.
Сегодня наш любимый и мудрый модзгвари (наставник и учитель) Арнольд Чикобава отправился в свой последний путь — его Мерани мчится прямо к Солнцу — в бессмертие.
В Дагестане говорят: «Умер человек, но осталось имя». Имя Арнольда Чикобава вечно как горы Кавкасиона. Имя это будет жить, пока живы будут наши языки и наши народы.
Пусть его последний путь будет легким. Мсубуки икьос миси ук1анаск1нэли гза (груз.).
Г. Т. Бурчуладзе. По следам великих предшественников. Тбилиси. 2005. С. 58-59. На груз. и рус. яз.
Порой такие прощальные письма становятся началом научного пути для молодого пытливого ума, которому, казалось бы, не хватало щелчка, указателя из прошлого. И вот живое письмо, где один учёный отдаёт дань уважения другому, ушедшему в мир иной. Но между ними продолжается незримый диалог, глубокое размышление над трудами, оставленными учителем. Научный диалог не знает границ, и в нём интересно всё — письма, черновики, открытия. Даже ошибки и заблуждения настоящими исследователями воспринимаются важным достижением.
Уместно заметить, что в роду Абдуллаевых/Явбукуевых было много учёных, общественных деятелей. В тухуме Исы Халидовича почитались как религиозные, так и светские науки. Он часто вспоминает по именам учителей Кумухской средней школы, входившей в середине прошлого века в число лучших в Дагестане. Гамзат Муркелинский и его супруга, учительница русского языка и литературы Антонина Александровна Новикова, Гилани-Абдулкадыр Гайдаев. А в выборе профессии ему помог известный языковед Саид Магомедович Хайдаков, работавший в ту пору в Институте языкознания в Москве. Саид Магомедович посоветовал выпускнику школы Исе Абдуллаеву поступить в Тбилисский государственный университет. И в 1952 г. он действительно воспользовался советом, поступив на кавказоведческое отделение ТГУ.
1957 год можно назвать определяющим в жизни Исы Халидовича, поскольку по окончании университета ему было предложено заняться исследовательской работой в аспирантуре. Научным руководителем стал академик А. С. Чикобава, прощальное письмо к которому вы читали выше.
Арнольд Степанович для молодого человека стал вторым отцом. По признанию Исы Халидовича, Чикобава был настолько внимателен и ненавязчиво давал советы, как носить шляпу, на какую театральную постановку следует сходить и, самое главное, на профессиональном поприще.
Кандидатская диссертация Абдуллаева была посвящена сравнительно-историческому анализу лакского, аварского и даргинского языков.
Этот самый период связан у Исы Халидовича с работой над обнаруженной в Ереване, в Матенадаране, старинной рукописью «Дербент-наме»
на лакском языке. В 1960 году Чикобава командировал аспиранта в Ереван для изучения этой находки. Рукопись, её история и языковые особенности были представлены в своё время в научном докладе последнего. На основе этой работы в 2003 г. им была издана книга о старинной рукописи – «Бухсса луттираясса хавар». К сожалению, ее в моей библиотеке нет, и вообще надо признаться, что сам факт существования известной исторической хроники на лакском языке открылся из последней книги Исы Халидовича.
***
Непростительный прочерк в моих знаниях. А если сказать, что в ноябре 2016 года на ярмарке интеллектуальной литературы «Нон-фикшн» я в числе множества дагестанских изданий представлял и книгу «Дербент-наме», на разных языках выпущенную в разное время тремя нашими издательствами, становится очень стыдно за свою неосведомлённость.
Как жаль, Иса Халидович, что я не обратился к вам раньше. Возможно, не всё так плохо, и теперь у меня есть ваша книга, полная увлекательных лингвистических путешествий, давшая пищу для скучающего ума.
Позвольте мне считать, что и среди читателей найдётся с десяток не информированных товарищей, и открыть для них, как для себя, давным-давно написанный исторический документ.
***
А история перевода хроники на лакский язык и дальнейшая его судьба излагается в статье, посвящённой истории хазарского социального термина ТУРУН в Дагестане. Иса Халидович в ней пишет: «Впервые в литературе об этой рукописи было сообщено в статье А. Д. Папазяна «Историографическая ценность персидских рукописей государственного Матенадарана» (См. Материалы I Всесоюзной конференции востоковедов в Ташкенте, 4 — 11 июля 1957 г. Ташкент, 1958. С. 896). Рукопись «Дербент-наме» на лакском языке (с азербайджанским переводом en regard) хранится в арабско-персидском фонде за №240 под названием «Тарихи Дагъистан».
На последней странице рукописи написано на русском языке: «Сия Дербендиада переписана с лекского (sic – И. А.) подлинника, найденного мною в Кази-Кумухе в июне 1853 г. Она здесь с татарским (т. е. азербайджанским. – И. А.) переводом, сделанным подпоручиком Молла-Абакаром Ихрекским, мирзою командующего войсками в Прикаспийском крае генерала-адьютанта князя Аргутинского-Долгорукого. Якуб-бек Лазарев».
К сожалению, Я. Лазарев не сообщает, у кого он нашёл в Кумухе эту «Дербендиаду» и что из себя представлял «лекский подлинник» — кем, где и когда он был переведён на лакский язык, и имелись ли такие сведения о нём».
Как описывается дальше, найденные Я. Лазаревым в Дагестане различные списки находились в Москве, в Лазаревском институте, в одном из больших центров арменоведения и востоковедения, а в 20-х годах прошлого столетия поступили в Армению, в Матенадаран.
«Хотя «Дербент-наме» на лакском языке обратил на себя внимание языковедов, которые в своих работах коснулись историко-филологических и языковых особенностей памятника, а Г. Б. Муркелинским был издан и лакский текст рукописи, подробное историко-филологическое и лингвистическое исследование этого старописьменного памятника лакского языка всё ещё предстоит. Предварительное изучение памятника показывает, что он на лакский язык был переведён, видимо, в начале XVIII в. Об этом свидетельствуют некоторые архаичные черты в лексике и морфологии языка памятника, которые уже не прослеживаются в лакском языке в более позднюю эпоху. Язык памятника близок к кумухскому диалекту лакского языка, и перевод этой хроники на лакский язык появился, вероятно, в Кумухе».
Изучение подобного документа, как оказывается, не самое скучное занятие, и профессор Иса Абдуллаев предлагает нам это проверить на примере одного термина из лакского перевода хроники. Дело в том, что каждый из переведённых на дагестанские языки списков имеет собственное прочтение, поскольку они осуществлялись людьми, живущими в различных языковых взаимосвязях. Это становится существенным в тот момент, когда учёный приступает к сравнению различных вариантов перевода. Иса Халидович предоставляет проделать этот эксперимент вместе с ним.
Так вот откуда в лакском переводе появился социальный термин «турун», переводимый как «вельможа, приближённый правителя». Как пишет учёный, в современном лакском языке этот термин или его следы отсутствуют, не прослеживаются они и в других дагестанских и кавказских языках.
Это «тёмное», как называет его Иса Халидович, слово для современного лакского языка встречается на первой странице рукописи, в следующем контексте: «Ахир кIиягу акьин ччан бивкIри тIар. Турун-тураяту хъуними, хъинми бувкIри тIар. МаслихIат буври тIар, бавкьури тIар» –
«Наконец, оба (Кубад-шах и хакан. – И. А.) захотели помириться. От турунов прибыли главные и лучшие; пришли к согласию, помирились». А вот как это сказано в азербайджанском переводе: «Ахиру-л-амри икиси бир-бириси илэ маслагьат истадилар. Ики тарафдан йахши нудамалари гюндаран. Маслагьат айладилар ва йуллашдилар» – «Наконец, оба друг с другом захотели договориться. С обеих сторон хорошие надимы прибыли. Договорились, помирились».
В качестве соответствия лакскому турун Иса Халидович находит в азербайджанском переводе известное во многих восточных языках – персидском, турецком, афганском, узбекском, азербайджанском, татарском, урду, индонезийском – арабское по происхождению слово «надим».
Далее, для более точного выяснения слова «турум», автор выявляет соответствующие эквиваленты в других списках «Дербент-наме» на разных языках. «К сожалению, в других списках соответствующей и идентичной приведённой выше фразы на лакском языке, как правило, нет (в версиях М. Алиханова-Аварского, в арабских и даргинском вариантах). Аналогичная по смыслу фраза встретилась лишь в варианте «Дербент-наме» на «смешанном чигатайско-кумыкском языке»: «Ахир икиси йарашлыкъ эйтидилар. Икиси нукарлариндан уллулари ва йахшилари гелдилар. Маслагьат эйтадилар, йарашдилар»
– «Наконец, оба пожелали помириться. От нукеров обоих главные и лучшие пришли. Договорились, помирились» (Рукопись относится к 1868 – 1869 гг. и хранится в Рукописном фонде ИИЯЛ). В данном случае эквивалентом лакскому турун
выступает нукар. Монгольское по происхождению слово «нукер»
(первоначально «товарищ, друг») встречается во многих языках и в разных значениях: лакей, слуга, дружинник, приближённый (хана, феодала), чиновник и др.».
Чтобы заинтриговать вас, дорогие читатели, я перепрыгну через некоторые описания и предоставлю вам фрагментарные сведения из книги о поисках истоков загадочного слова «турум».
Двуязычная (арабско-лакская) рукопись поэмы «Касыда о плаще» арабского поэта XIII века из египетского селения Бусир Шарифа ад-дина Мухаммеда ибн Саида аль Бусири была найдена в начале 1960-х годов близ селения Гапшима Акушинского района. Как утверждает Иса Халидович, переводчик проявил тонкое знание обоих языков.
Турун отмечен в двух местах этой рукописи. Слово использовано при переводе 14-го и 56-го стихов поэмы.
Теперь проследим близкие в фонетическом и семантическом отношениях древнерусское турунъ | < || търунъ < турун | «знатный человек у волжских болгар, высший чиновник» и чувашское таран || тарам
«князь в Поволжье»…
В русских летописях: Троицкой (нач. XV в.), Семеоновской (кон. XV – нач. XVI в.), Никоновской (XVI в.) – это слово зафиксировано в форме мн. ч. трун-(ове). Под 1230 г. летописи приводят известие: «…а Болгаре в свою роту идоша, Трунова и вся чернь». Значение слова «трунове» Н. М. Карамзин определил как «знатные люди». Следы этой основы очевидны для Исы Халидовича в русских фамилиях Трунов, Трунин, Трунов. Эти фамилии и имена Трун, Турун прослеживаются в различных русских источниках XV — XVII веков.
Вернёмся к нашим хазарам! Косвенным свидетельством существования формы турун служит явно связанное с ним мужское имя Турум, которое носил приближённый кагана, поднявший в 581 году восстание в Тюркском каганате. Таким же именем является упомянутое А. Бакихановым имя Тулун, или Турун, которое носил «один из татарских владетелей, первым принявший в начале V столетия звание кагана хазарского».
В сочинении «Родословная туркмен» фигурирует Турумчи
– внук мифического прародителя тюрков Огуз-хана, а в «Родословном древе тюрков» упомянут живший в XVI веке приближённый хивинского хана Турумчи (из тюркского племени Лайна).
О тудунах (Tudun) аваров сообщают западноевропейские хроники (Анналы Эктарда), в некоторых же хрониках слово передано в верхненемецкой форме зотан (Zotan). Д. Моравчик
отмечает, что у европейских аваров был и Тудун-хан.
В Монголии, в найденном памятнике Бильге-кагану (хану Могиляну), 735 год, отмечается форма тудун: tudun jamtar – имя собственное и титул.
В. А. Горделевский указывает, что у турецкого персоязычного хрониста XIII века Ибн-Биби упоминается «старотурецкий титул тудун (тудун бехадыр)»…
***
Понятно, что нельзя объять необъятное — и Великую степь, и другие ландшафты, даже на таком резвом ахалтекинце, который В. В. подарил его высочеству королю Бахрейна Хамаду бен Исе аль Халифу.
Нельзя вместить в газетную статью всё путешествие, которое мне удалось совершить с Исой Халидовичем Абдуллаевым. Но как я и подозревал, этот турум доведёт нас и до эпохи Чингисхана, и до Великой Китайской стены.
Одно слово может позвать нас в дорогу за тридевять земель, а потом вернуть в родные горы. Пробегая оглавление статей, помещённых в сборник, находишь точную привязку к Кавказским горам, к нашему Дагестану.
***
Перечислю лишь некоторые: «Этимологические гнёзда Дагестана»; «Структура и типология тухумных (фамильных) имён дагестанских народов»; «О групповых прозваниях и коллективных прозвищах у дагестанцев»; «Из истории дагестанских этнонимов лезги и лак». Хочу напомнить нашим читателям, что об этих этнонимах размышлял в своей статье и наш коллега, незабвенный Казбек Шихабутдинович Микаилов. Советую каждому почитать статью «Болмац – феномен дагестанской цивилизации». Лично мне было интересно почитать в истории слов об имени Издаг и вместе с Исой Халидовичем обнаружить следы скифского Lozadagos в Дагестане.
***
Дорогой Иса Халидович, мне никогда не забыть вашу речь на великолепном грузинском языке в Парламенте этой страны. Не забыть ту дорогу, которую мы проделали с вами через Крестовый перевал до Тбилиси и дальше в Кахетию, ко дворцу царя Ираклия II (который, правда, нам так и не показали). И как бы ноги вас ни подводили, вы, обращаясь к коллегам, вставали и читали стихи на грузинском, аварском, лакском, персидском и турецком языках. Вспомнился мне день, когда дагестанские студенты с восхищением слушали вас, читающего Назыма Хекмета, Николоза Бараташвили, Махмуда на книжной ярмарке «Тарки-тау 2016».
Спасибо за великую образовательную науку, к которой вы притягиваете и меня… то ли журналиста, то ли художника. Спасибо за яркую книгу, написанную языком, доступным не только для учёных. Для себя назвал её вот так – «Кавказский дневник».
Остаётся заметить, что ответственным редактором книги «Междагестанские и межкавказские языковые контакты выступил директор Института языка, литературы и искусства, доктор филологических наук, профессор Магомед Магомедов. Книга выпущена издательством «Алеф» в 2015 году тиражом 1000 экземпляров. Кстати, сигнальный экземпляр Иса Халидович лично передал Институту кавказоведения в Тбилиси в сентябре прошлого года.
Марат Гаджиев
P.S. Последняя вольность художника. У меня вопрос, если прочитать названный выше тарам в обратном направлении, как марат, он останется князем Поволжья? Хотя бы на том основании, что там прошли его детские годы!
