История низкобюджетных приключений в Ленобласти
— Представь, — пишет Зуля, — пришли на вокзал, забрали вещи из камеры хранения. А вокзал битком: призывники, школьники группами — просто муравейник. Не то что сесть – стоять негде было. Мы с вещами где-то в угол забились, приткнулись к стеночке, ждем поезд. И ровно из этой толпы идет прямо на меня мужичок невысокого роста средних лет. Вынимает из кармана файл с аккуратно сложенными бумажками и говорит: «Здравствуйте, я бомж, у меня есть документы. Покормите меня, пожалуйста».
Мудроприжимистость
Зуле, подруге, «Яндекс.дзен» подбросил статью, которая начиналась буквально так: «Как я бюджетно съездила в Питер на три ночи за 30 тысяч рублей». Чем спровоцировала театральный закат наших с ней глаз. Потому что на самом деле бюджетно в Питер и Ленобласть съездили мы — на 14 ночей за 42 тысячи (без учета стоимости ж/д и авиабилетов).
Для того чтобы эта поездка состоялась, мы учредили термин «мудроприжимистость». Он подразумевал, что мы будем тратить на еду чуть больше 1000 рублей в день (в питерских столовых и кафе можно есть за 300-500 рублей), ходить пешком и выбирать низкобюджетные развлечения. В рамках мудроприжимистости я взяла билеты без багажа, поэтому при досмотре пришлось действовать по схеме «свитер в рукаве», когда все, что не уместилось в рюкзак, пихается в пальто.
Зуля и Патя добирались в Питер из Москвы на «Ласточке» и ни в чем себя не ограничивали:
— Как обстановка в самолёте? Ты у окна? — писала Зуля.
— Нет, не у окна. Мудроприжимистость до окна не доведет. И еще я еле вместила рюкзак в калибратор. Он какой-то худой, не как у «Победы».
— А я забыла масло топленое, которое самолично томила 9 часов.
— Господь. Зачем оно?
— Для утренних омлетов.
Когда мы поняли, что с мудроприжимистостью надо заканчивать? После истории с бомжом, о которой Зуля строчила мне уже по возвращении в столицу. Я на тот момент уже покинула Петербург по воздуху. А они с Патей ждали «Ласточку» до Москвы. Вот тут-то жизнь и преподала нам урок финансовой грамотности, наслав на Зулю голодного бомжа с документами:
— Я не смогла отказать. Говорю: «Ну конечно, давайте». А он: «Идемте, я вам покажу, где на вокзале можно купить еды». Ведет меня в «Макдоналдс», к стойке заказов. И давай перечислять: «Я хочу вот этот двойной бургер и чай хочу большой. И наггетсы хочу, наггетсы».
В итоге он поел на 800 с лишним рублей, притом что у Зули на карте оставалась последняя 1000, а до этого две недели подряд она не платила за обед больше 400. Вы вольны как угодно толковать это событие, но я поняла его так: можно бесконечно жалеть деньги на себя, но всегда найдется условный бомж, который бесцеремонно посягнет на тобою сэкономленное.
В нумерах
Зуля искала жилье с «достоевщиной», чтобы мы могли с головой погрузиться в атмосферу города, разлагаться вечерами с видом на двор-колодец, и чтобы «в нумерах тоже приятно было воображать». Воображать, как вы уже догадались по несостоявшемуся омлету на топленом масле, мы хотели себя обычными петербуржцами, желательно коренными в четвертом поколении. Сняли студию на Чайковского с окнами на двор-колодец. 16 300 рублей за две недели с человека. Сначала нас было трое. Потом на несколько дней приехала из столицы Эльвира.
Примечательного в этой квартире было много. Например, на одной площадке с нами жил сосед, невысокого роста и щуплый настолько, что хотелось предложить ему плотное, хорошо утепленное пальто.
Однажды хрупкое телосложение даже омрачило его джентльменский жест: он взял Патин чемодан и в одиночку потащил на пятый этаж, а она почувствовала благодарность, смешанную с чувством вины.
Соседу воображать себя коренным петербуржцем необходимости не было, он таковым и являлся. Уж не знаю, что об этом свидетельствовало ярче: то, что он при любом удобном случае салютовал Российской империи, или то, что, проживая в центре города, искал пустые бутылки в мусорных контейнерах.
Между тем ничто так не подчеркивало наш праздный быт, как соседство с офисом из противоположных окон, которые также выходили во двор-колодец. Мы просыпались в девять, а люди, которых Зуля про себя нарекла айтишниками, уже сидели на работе, не отрываясь от компьютеров. Только однажды мы уловили признаки подвижности айтишников – в окне замаячило белое привидение в честь Хэллоуина.
Хулиганский метод
Идея поездки родилась еще в прошлом сентябре, когда я отправила Зуле фотографии заброшенных особняков и дач, талантливо снятых кем-то изнутри. Это производило впечатление их досягаемости и открытости миру.
Через какое-то время Зуля прислала таблицу со списком адресов, а также транспортных маршрутов, которые к ним ведут. Напротив каждого особняка в той таблице была таинственная запись: гулять вокруг или проникнуть хулиганским методом. Что означал этот метод, мне узнать довелось не сразу. Потому что большинство дестинаций из списка (те, что находились в черте Петербурга и в пригородах — в Сестрорецке и Комарово) были наглухо затянуты материей в честь реставрации. А наши хулиганские порывы сдерживали грозные предупреждения, что «объект охраняется государством». Вступать в конфронтацию с ним мы не стремились.
Беспрепятственно нам удалось попасть только на дачу Шауба с остатками декоративной роскоши на фасаде здания и трагической надписью на красном баннере, прибитом к крыше — «Продается участок». Дача была совершенно разбита и предназначалась под снос.
Испытать хулиганский метод в действии получилось в Левашово (тоже Ленобласть), куда мы отправились смотреть остатки дачи Фаберже. Она была огорожена только с одной стороны. А с другой ее опоясывал лесок из часто растущих и почему-то пронумерованных деревьев. Мы оценили дачу Фаберже только снаружи, а внутрь попасть не успели: нас засекли раньше.
Угрюмый мужчина в кепочке почему-то решил косить под невинную маргаритку и транслировать беспокойство за нашу судьбу: сказал, что здесь опасно ходить и сейчас он позовет охранника, чтобы тот водил нас безопасными путями. Но единственное направление, на которое указал новопришедший охранник, был выход: «Ремонт идет. Рабочие здесь. Они пожалуются, и меня это… по деньхам (фрикативное гэ. — Прим. авт.) накажут».
Двор духов
Кардинально Зуля отличается от меня только непоколебимой верой в знаки вселенной, совпадения и случайности, которые не случайны. Она часто придает им сакральные смыслы. Я тоже, видимо, верю, но смыслы обычно не придаю.
Например, это уже третий откормленный Зулей питерский бомж. Патя предположила, что вселенная таким образом хочет внушить ей умение говорить «нет». Но Зуля не согласна: ведь вселенная не станет рассылать настолько тривиальные сигналы.
И вот мы попали во двор духов. Искали его с завидным упорством, потому что случайный персонаж из видео в запрещенной сети обещал, что в нем можно загадать желание и оно точно исполнится.
Мистический смысл этого места сводится к тому, что в начале ХХ века в одной из квартир дома жил Николай Рерих, художник и много кто еще через запятую. И проводил там спиритические сеансы, вызывая духов. Доподлинно неизвестно, удалось ли художнику пообщаться с духами предков. Но то, что сто лет спустя предки Рериха снизошли до нас, — очевиднейший факт.
Автор того видео как-то особенно нагнетал, что попасть во двор — участь избранных, и даже не всем питерцам это дано.
Мы и правда не сразу нашли нужный двор и с полчаса петляли по кругу. Потом подъездная дверь, ведущая во двор, оказалась закрыта, и пришлось ждать, пока появится кто-то из жильцов. И тут из соседнего подъезда вышла бабушка в вязаной шапочке и направилась к нам:
— Совершенно случайно наш ключ подходит к этому подъезду, идемте со мной, сразу дверь дергайте.
Мы рассыпались в благодарностях.
— Чтобы вам помогло это в жизни, — отвечала она.
— А как… как вас отблагодарить?
— Хохой, да ну что вы. Пусть у вас будет удача, этого достаточно. Вот туда, где свет, идите, справа.
Дверь подъезда закрылась. Мы остались внутри. Зуля дала волю своей врожденной слабости к слезам:
— Ой, девочки, я сейчас буду плакать. — Она махала на лицо ладошкой, чтобы осушить глаза. – О-о-ох, у меня мурашки, — шептала она и направилась внутрь. – О-о-о…
Двор духов на поверку оказался узким двором-колодцем, но крытым матовой непрозрачной крышей сверху. То ли от факта проникновения в чужие владения, то ли из сострадания к духам, потревоженным Рерихом, мы, не сговариваясь, перешли на шепот.
— Вы верите, что это сбылось? У меня мурашки, мурашки… фантастика… У тебя тоже? Ты чувствуешь? — шептала она Пате.
— Не знаю, что со мной не так, но я чувствую…
— Ты почувствовала, что что-то есть?
— Руки дрожат…
— Да… да…
— Как будто вибрация какая-то…
— Пошла вибрация… — Зуля кивала со знанием дела, будто пропустила через себя всю мудрость оккультных наук. — А ты? — Зуля с надеждой посмотрела на меня.
А я… рассмеялась. Наверно, от неловкости. Или от досады. Ведь предки Николая Рериха не сочли нужным снизойти на меня. Постаралась искать плюсы в другом. Во дворе духов получились эпические фотографии. Ну и желание я загадала. Авось сбудется.
Выборг
Скажу прямо: жить на манер коренных петербуржцев у нас не вышло — мы слишком праздно проводили дни: много бродили по городу, ходили в музеи, на концерты, по туристическим и не очень местам.
«Срочно вывозите меня за город. Я привыкаю», — паниковала я вслух: когда живешь в городе-шкатулке, очень скоро начинаешь воспринимать его красоту как должное. И мы выезжали в Ленобласть в очередной поселок в поисках чьей-то дачи, чтобы обнулить счетчик впечатлений от города.
Область не проигрывала Петербургу по ощущениям, поскольку была архитектурно иной. К тому же мы застали там осень, неоднократно воспетую в отечественной поэзии. И, как оказалось, поэзия не преувеличивала.
Но в Выборге всё было не так. Природа и там была великолепна, но с архитектурой у меня не сложилось сразу.
Дело в том, что я повезла в рюкзаке бутылку с водой и тяжесть впечатлений от Питера. Поэтому маленький городок с легким европейским архитектурным духом не способен был поразить меня в пятку. Сейчас, когда я вернулась домой и пожила в умеренном махачкалинском архитектурном климате, молочная пелена катаракты спала. Но теперь остается только умиляться городу вдогонку, пересматривая видео и фотографии.
В Выборге нас в буквальном смысле потянуло к Богу, по крайней мере, мы как-то сразу очутились у Кафедрального собора Преображения Господня. Внутри — умеренно торжественный, с безумным сочетанием бордового и бирюзового с золотом. Я вошла и услышала, как красивый мужской голос нараспев пересказывал религиозные тексты и просил у Господа помиловать собравшихся. А когда священнослужитель, стоявший спиной, обернулся к стоящим позади прихожанам, до меня дошло, что это не запись, а живое исполнение.
Под портретами православных святых стояли две коробки для сбора пожертвований – одна на обустройство воскресной школы, вторая – с портретом головы Иисуса и, соответственно, подписью «на СВО».
Музей, посвященный истории Выборга — это в прошлом — замок с подоконниками размером с комнату (толщина стен достигала 5 метров у основания) и мечом в камне на заднем дворе. Мы проверяли — не выходит. Внутри были информационные стенды аж на четырех языках — шведском, финском, английском и русском, — как отражение успехов отечественной территориальной экспансии.
Стране нужен герой
«Крайне удачной идеей автор считал пойти к вдове Чкалова, поинтересоваться, как получилось, — экскурсовод в академии Штиглица стоял у мозаичного портрета советского летчика-испытателя и сообщал историю его создания, артистично размахивая руками и интонацией. — Она посмотрела и говорит: «Да нет, вы знаете, у меня Валерка вообще-то был красавец. Не похож. Надо переделать». Он ее послушал. И со второго раза пошел к летчикам, которые с Чкаловым работали: «Да нет, сделай его более мужественным. Это жене нужен красавец, а стране нужен… герой».
Барон Штиглиц — инвестор, на чьи деньги академия прикладного искусства еще в 19 веке была построена. В 1953 году ей присвоили имя автора скульптуры «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной. И только в 90-е годы переименовали обратно: «И в это время, согласитесь, очень символично, возвращают барона на его законное место, — каменный Штиглиц возвышался над нами. — Раньше на протяжении 50 с чем-то лет его заменял бюст Владимира Ильича. Штиглиц в 30-е годы переехал пониже в подвал, как пережиток буржуазного прошлого, сидел там до 45-го года, а потом очутился в Новгородском музее-заповеднике. И за ним мистическим образом числится и по сей день. Здесь на правах ежегодной пролонгации».
Факт, от которого я могла бы схватиться за сердце, будь во мне чуть больше опереточной впечатлительности: после войны, когда академия снова заработала, роскошные своды и стены академии были закрашены белой краской. Тоже как буржуазный пережиток. Посмотрите на фотографии до и после и присоединяйтесь к моему негодованию. Восстановлены декорации еще не до конца, осталось где-то полторы комнаты, если я верно запомнила.
Совпадения
Но есть вещи более тонкого свойства, чем золото и атлас. Я все еще удивляюсь, что девочки безоговорочно согласились мотаться по Ленобласти в поисках заброшек. Я безумно счастлива такому совпадению вкусов в нашей дружбе. Еще больше я рада, что эта дружба бескорыстна и не требует от меня ответной самоотдачи. Особенно после сообщений, которые присылает Зуля: «А ты хотела бы со мной на поезде до Владивостока и обратно?»
Вазипат Сатийаджиева
