К 85-летию со дня рождения народного поэта Дагестана Сулеймана Рабаданова
Рассказывают, что в тот день, когда хоронили поэта Сулеймана Рабаданова, в его родном ауле Дибгаши произошло любопытное событие. От горы напротив села отделился и полетел вниз огромный валун размером с двухэтажный дом. Люди, пришедшие на соболезнование, были потрясены увиденным. Валун вызвал камнепад и поднял с земли облако пыли. На счастье, никто из людей и животных не пострадал.
Тридцать серебряников
Сегодня, в пятницу, 21 апреля, в ДГУ состоится литературный вечер, посвящённый 85-летию со дня рождения народного поэта Дагестана Сулеймана Рабаданова. Без пафоса и торжественных речей. Прозвучат стихи на даргинском языке и истории из его жизни. А таких историй, которые народ передаёт из уст в уста, множество.
Ещё в юношеские годы Сулейман пострадал из-за своей наивности. В начале 50-х он был ответственным за взносы в партийной организации селения Дибгаши. Товарищ по организации попросил одолжить на три дня деньги из кассы, чтобы сыграть свадьбу сыну. Как не помочь другу? Вечером в дружеской компании Сулейман рассказал об этом, как он считал, добром поступке. На следующий день сотрудники НКВД провели обыск, составили акт о растрате тридцати рублей. Никакие поручительства и ходатайства не спасли. Срок – десять лет.
Он отсидел три года и вышел по амнистии в 1955 г. Потом поэт часто ездил в тюрьму – читать стихи. Или просто покупал продукты и сигареты и отдавал заключённым и караульным.
Такие походы не могли не вылиться во что-то анекдотичное. Эту историю Сулейман рассказал только двум людям. А поскольку в ней фигурировал односельчанин, она осталась в узком кругу.
Сегодня для нашей газеты её рассказал Магомед Рабаданов, племянник поэта: «Как-то, в очередной раз выступая в тюрьме «на горке», Сулейман добавил в конце, что его дом всегда открыт для каждого из осуждённых, и назвал свой адрес на Маркова… Через некоторое время к нему в гости зашёл земляк-дибгашинец. Он решил у Сулеймана обмыть новое модное пальто. Получилась шумная пирушка. Дверь в этом доме никогда не закрывалась, и в разгар веселья в прихожую вошел один из освободившихся. Оценил обстановку, снял свой засаленный ватник, надел пальто и испарился. Гость собрался уходить, а обновки нет. Сулейман не отпустил товарища, а утром купил ему другое пальто. Увидев ватник, он понял, в чём дело. Через несколько месяцев пришло письмо с Севера, в котором бывший «сиделец» сообщил, «что дома наступили холода, а ехать было не в чем».
В поэзии ничего нельзя делать за компанию
Как поэта его приметили ещё в студенческие годы. Советский поэт Евгений Долматовский в одном из писем студенту Сулейману Рабаданову пишет:
«Дорогой Сулейман, получил твоё письмо, с интересом прочитал поэтические заметки, напечатанные в газете. У меня создалось впечатление, что ты интересно, с большой пользой для себя и для редакции, и для чести института, и для славы Кавказских гор поработал эти четыре месяца. Надеюсь, что книга у тебя получится интересная. Несколько удивило меня твоё желание уже отправляться домой. <…> Мои соображения принимай только как совет, а решать уж будешь сам вместе с руководителем практики.
Я боюсь, что перемена места может помешать тебе закончить задуманную книгу, на которую я возлагаю большие надежды. Понимаю все семейные сложности, но рождается у меня вопрос – не собирался ли ты в дорогу только потому, что товарищи, находящиеся в одинаковом положении с тобой, добились разрешения на отъезд.
В поэзии ничего нельзя делать за компанию, ведь «ты сам свой высший суд <…>»
Поэт оставил после себя десятки сборников стихов, три прозаических произведения – «Утёс», «Конец трагедии», «Дороги и тревоги», пьесы и переводы на родной язык классиков русской и мировой литературы. Его друзьями были лучшие поэты и переводчики Советского Союза, многие из которых были гостями в его доме в Дибгаши.
Один из них, друг со студенческой скамьи поэт Михаил Лаптев, пишет в письме: «Салам, Сулейман, дорогой! <…> Прочитал твои строки и всю ночь не мог уснуть, всё вспоминал институт и хороших ребят. Теперь уже никто не скажет здесь мне: – Деркаб ! – А мне некому ответить: – Жандеркаб! Знаешь, Сулейман, мы там (Литинститут им. М. Горького. – М. Г.) мало ценили свободу студенчества, а теперь об этом только вспоминаешь».
Он ушёл из жизни в 1995 году.
Марат Гаджиев
