Звуки зурны и барабана, звон молота и стали, дым от костров, на которых готовят мясо, людские голоса и смех. Всего этого старинный заброшенный аул Амузги не видел и не слышал давно.
Когда-то аул Амузги, расположенный в Дахадаевском районе недалеко от Кубачи, был крупным центром изготовления клинков и сабель. Изделия местных оружейников славились не только в Дагестане, но и за его пределами. В 80-х годах XIX века в Амузги насчитывалось 250 дворов. К 1935 году в селе осталось лишь 40 дворов с 203 жителями. В 1944 году жителей Амузги насильно на другие земли, в Чечню. Через несколько лет жителям разрешили вернуться на родину. Но многие предпочли поселиться на равнине. Село постепенно пустело. В 2016 году умерла последняя жительница Амузги – Патимат Нугаева.
История одинокой пожилой женщины, жившей вдали от цивилизации и не захотевшей ничего менять, тема умирающих аулов Дагестана зацепили Бориса Войцеховского – писателя, журналиста из Москвы. Он успел застать Патимат в живых, с ней его познакомила жена – кубачинка Заира Панаева. Вскоре родилась идея – хоть на день вдохнуть жизнь в заброшенное село.
И вот настал тот день, когда село заговорило, зазвенело и заиграло. 23 августа на Базарной площади Кубачи собрались все желающие попасть на фестиваль «Легенда об Амузги». Несколько дней до фестиваля тут шли дожди, в этот день прогноз не радовал, да и серое небо, нависшее над селом, так и грозило пролиться. Многие из приехавших были в резиновых сапогах: добраться в Амузги можно только по горной тропе – три километра в один конец.
Яркие зеленые склоны, черно-белые коровы, пасущиеся на них, запах чабреца и каких-то еще горных трав. По узкой тропинке, где и двоим не разойтись, – вереница туристов и местных жителей. Кубачинок сразу можно выделить в толпе благодаря фирменным платкам – казам. Через 20 минут прогулки из-за очередного поворота показываются ржаво-коричневые развалины дома: Амузги. А на крыше и в уцелевших окнах – крошечные фигуры женщин и детей. Кажется, дошли. Но на самом деле еще идти и идти.
Уже на подходе к селу, точнее тому, что от него осталось, гостей встречают нарисованные на пенокартоне женщины и дети. Вот одна горянка выглядывает из-за камня на пригорке, другая притаилась возле родника. Всего по селу «расселили» 25 таких фигур, сделанных руками Войцеховского.
Слышны удары молотов. На миг кажется, что попал в обычное село, где каждый занят своей работой. Кто-то кует очередной клинок, кто-то идет за водой с кувшином, а из местной школы сейчас хлынет толпа детей.
– В школу тут ходил я, мои братья. Ничего тут не было, никаких удобств, ни дороги, не света, вода в роднике. Уроки делали под керосиновую лампу, – вспоминает Абдулазиз. Он родился тут, в Амузги, сейчас живет в Кубачи.
От небольшой, малокомплектной, как их называют, школы, сейчас остались лишь развалины. Абдулазиз, сын амузгинского кузнеца, проводит экскурсию для гостей. Он с удовольствием рассказывает о своей жизни тут, на малой родине.
– Дед мой тоже был кузнецом, у него 12 учеников было. Наши дома все развалились. Последняя женщина вот в этом доме жила. Молодые уезжают, старики умирают. Мы приходим на кладбища, – поясняет он.
Аминат, еще одна уроженка села, работала в местной школе учительницей русского языка.
– Как окончила школу в Маджалисе, отучилась в ДГУ на филфаке, меня вызвали сюда как коренную амузгинку. Работала с первого по четвертый класс. Условия очень трудные были, но ученики очень старательные. Помогали родителям во всем, – говорит женщина.
Она вышла замуж и переехала в Кубачи, но продолжила работать в школе, каждый день в любую погоду преодолевая километры по узкой тропе.
Возле единственного относительно уцелевшего дома последней жительница села кузнецы работают над клинком. Один раздувает мехи, другой работает молотом.
– Толщина клинка зависит от его длины: чем длиннее – тем тоньше, – рассказывает Гасан из Харбука.
Сюда его пригласили друзья, с собой кроме готовых клинков и заготовок он взял кузнечные мехи.
– Им больше ста лет. Весь комплект с собой привез, – улыбается он, продолжая стучать по металлу.
– Сколько времени можно ковать нагретый металл? Да пока поддается, кузнецу это понятно бывает, – разъясняет один из мастеров.
На входе в село – еще одна кузня. Примерить на себя роль кузнеца тут может любой желающий.
– Муслим, ты что, не завтракал, что ли? – подшучивают мужчины над своим приятелем.
Следом за молот берется женщина. С первых же ударов становится понятно – она сегодня завтракала, и неплохо.
– Где ты раньше была?! Тебя нам и не хватало! – раздаются мужские возгласы.
А клинок буквально на глазах становится тоньше под мощными ударами женщины.
У сельского заброшенного родника поднимается дым от костров. В воздухе запахло жареным. Мясом. Пока одни заняты готовкой, другие поют и пляшут.
На мгновение небо затянуло еще сильнее тучами и упали первые капли. Все гости, а собралось на фестиваль человек триста, как по команде утеплились шалями, облачились в дождевики и надвинули кепки на головы. Но уже через несколько минут погода прояснилась.
После официального открытия праздник продолжился танцами, песнями и застольем.
– Когда мы всё это поставили, я понял, что хочется сделать все намного масштабнее. И по-другому, – поделился впечатлениями от фестиваля его организатор Борис Войцеховский. – Можно было сделать больше фигур, попробовать притащить сюда побольше амузгинцев. Но, мне кажется, для первого раза блин не вышел комом. Дальше попробуем сделать больше. Можно ли ожидать, что это станет ежегодным мероприятием? Иншалла.
Анастасия Расулова, фото – Евгений Костин
Читайте также Легенда об Амузги. Заброшенный аул златокузнецов оживет на один день
«Молодежка» в Telegram: https://t.me/molodejka05
«Молодежка» в Instagram: https://instagram.com/mdgazeta
«Молодежка» в Facebook: https://www.facebook.com/mdgazeta/
«Молодежка» в VK: https://vk.com/md_gazeta
