Если вы скажете, что родные языки в дагестанских школах сегодня преподают только очень взрослые люди, то, скорее всего, будете правы, но не до конца. Магомед Манапов, молодой учитель аварского языка и литературы из махачкалинской гимназии №11, никем другим себя не видит и рушит стереотипы о школе, учителях и преподавании родных языков.
По итогам всероссийского конкурса дагестанский педагог, проработавший в школе всего два года, вошел в семерку лучших учителей родного языка и родной литературы и победил в онлайн-голосовании. Он рассказал «Молодежке», как его «угораздило» стать учителем аварского, а также как правильно преподавать и изучать родные языки.
«Сначала говорить, потом думать – это главный лайфхак»
– Родные языки сегодня в большинстве своем преподают глубоко взрослые люди – об этом говорят и сами педагоги, – а молодежь увлечена совсем другими профессиями. Мне интересна твоя мотивация, как ты, молодой человек, стал преподавателем родного языка?
– Я родился и вырос в Хунзахе, учился там в школе №2. У нас была очень хорошая учительница по родному языку и литературе, которая начала преподавать нам в пятом классе – вот именно тогда я влюбился в эти предметы и уже тогда знал, что буду преподавать родной язык и литературу. Как бы банально это сейчас ни звучало, большая заслуга в этом моей учительницы по родному языку –Алимагомедовой Сидрат Газиевны.
– В среде преподавателей родных языков говорят, что даже сами родители не хотят таких перспектив для своего ребенка, когда он выбирает свою будущую профессию, считая, что нет в этом никакого престижа и денег больших не заработаешь. Тебя родители не отговаривали от этого «опрометчивого» шага?
– Родители всегда уважали мой выбор. Когда я поступал на факультет дагестанской филологии ДГПУ в 2018 году, это был период, когда как раз началось сокращение часов по родному языку в школах.Даже некоторые родители начали писать отказ от родного языка. Не скажу, что родители меня отговаривали, но люди со стороны пытались на меня повлиять, аргументируя это тем, что нет перспектив, скоро уроков по родному языку в школахуже не будет. Но это меня не остановило. Тем более, у меня было два профиля – русский язык и литература, а также родной язык и литература. Подумал, что если не получится преподавать родной, то буду преподавать русский. Ну и к тому же я понимал, что даже если не смогу преподаватьв школе, найдутся места, где я смогу применить свои знания.
– Т.е. запасной аэродром в виде русского языка у тебя имеется… Расскажи, могут ли сегодня молодые специалисты, работая в этой сфере, зарабатывать столько, чтобы хватало? Приходится ли работать еще где-то, кроме школы? Устраивает ли тебя твоя зарплата сегодня?
– Работая в школе уже третий год, я пришел к такому выводу, что где бы ты ни работал, ты сможешь нормально зарабатывать, если любишь свою работу. Уже со второго курса я начал подрабатывать в этой сфере. Как-то раз меня попросили научить одного известного человека аварскому языку с нуля. Вначале я как-то боялся, все-таки учился только на втором курсе, хоть аварский язык очень хорошо знал. Но все же решил попробовать. Именно тогда и зародился наш «Калам дарс» – это проект по изучению дагестанских языков с нуля, он в основном для взрослых, но есть обучение и для детей. Еще будучи студеном, начал подрабатывать в этом проекте. Потом устроился в аварскую газету «ХIакъикъат», а уже после – в школу.
В школе, конечно, приходится пахать, но если стараться и работать от души, тоже можно нормально зарабатывать.
– А этот известный человек, твой первый клиент, выучил все-таки язык?
– Он еще в процессе. Это дагестанская певица. Я спрошу у нее, если она не будет против, чтобы называли ее имя, я скажу (смеется).
– Это, случайно, не Хиринду Султанова?
– Да, это она.
Фото: из личного архива Магомеда Манапова.
– Я просто читала в одном из ее интервью, в котором она восхищалась Муи Гасановой и говорила, что хотела бы так же исполнять аварские песни, но, к сожалению, не знает аварский язык, поэтому хотела бы его выучить.
– Мы с ней поработали над некоторыми народными аварскими песнями, какие-то песни она уже исполняет и, в плане владения аварским языком, что-то уже знает. Из-за загруженного графика этот процесс у нас еще идет, но она настроенасерьезно.
В рамках этого проекта у меня уже было больше пятидесяти учеников со всего мира, которые занимаются онлайн.
– Это были аварцы, проживающие за рубежом?
– Среди них были и аварцы, и русские, татары…
– Для чего не аварцы учили аварский? Женщина вышла замуж и хотела знать язык мужа?
– Одна хотела выйти замуж за аварца, она выучила. Был ингуш, который хотел жениться на аварке. Вспомнил еще один трогательный случай – взрослый мужчина, русский, мне написал. Когда я спросил, зачем он хочет выучить аварский, он рассказал, что у него был друг, аварец, который очень любил свой язык, родину. В память о своем друге он выучил язык, не скажу, что в совершенстве, потому что практики все-таки емуне хватало. Он каждый год приезжает на его родину, в его село, и даже с его родителями, насколько я знаю, разговаривает на аварском языке.
– Из каких удививших тебя стран поступали запросы?
— Из других стран были только аварцы. Из Германии был у меня ученик, из Турции были ученики. Сейчас все страны я даже не вспомню.
– Ты рассказал про человека, который захотел выучить язык друга. А не было поклонников творчества Расула Гамзатова, например, которые хотели выучить аварский, чтобы читать любимого поэта в оригинале?
– Не у меня, но у коллег по нашему проекту был такой случай. Елена Шумская из Саратова учила язык Расула Гамзатова, потому что хотела прочитать в оригинале книгу «Мой Дагестан». Она даже приезжала сюда.
– Ваш проект «Калам-дарс», в котором учат всем дагестанским языкам, существует при чьей-то поддержке, под чьей-то эгидой или это ваша частная инициатива и энтузиазм?
– Да. Его мы придумали вместе с Марьям Шафиевой, тоже учителем аварского языка.
– Многие эксперты, озабоченные проблемой родных языков, говорят об отсутствии языковой практики в городах. А ее нет, потому что отсутствует языковая среда. Где в таком городе, как Махачкала, искать языковую среду, чтобы общаться с людьми на родном языке?
– Так, конечно, говорят, но я с этим мнением не совсем согласен. Сколько бы людей, не знающих родной язык, ко мне ни обращалось, всегда выяснялось, что кто-то в семье язык все же знал. Семья, жена, муж, друзья… При желании можно найти людей, с кем можно попрактиковаться, поговорить на родном языке. Я еще не встречался со случаями, когда моему ученику не с кем было бы практиковать родной язык. Одно дело зубрить язык, другое – говорить на нем. Я всегда спрашиваю у учеников, есть ли у них возможность с кем-то говорить на родном языке. Просто надо начать.
– Ты, как учитель родного языка, какие лайфхаки, советы можешь дать взрослым людям, которые не могут преодолеть барьер и чувство неловкости, чтобы заговорить?
– Всем, кто приходит ко мне учить аварский (да простят меня аварцы), я всегда говорю: аварцы сначала делают, потом думают (смеется). Надо не бояться и рисковать. Кто не рискует, тот не учит аварский и другие языки.
Фото: из личного архива Магомеда Манапова.
– Сначала говорить на аварском, потом думать!
– Да (смеется). Давайте сначала говорить, а потом думать, правильно сказали или нет. Кто больше практикует язык при изучении, тот быстрее на нем заговорит.
Рисковать, не бояться грамматических и фонетических ошибок, сначала говорить, потом думать – это главный лайфхак.
«Хунзахский – это «самый аварский» аварский»
– Раз ты преподаватель аварского, давай немного поговорим об аварском языке. Сколько споров и мнений о том, в каких же аварских районах говорят на литературном аварском языке. Нужен небольшой ликбез.
– Мне тоже приходилось немало спорить. Я все-таки придерживаюсь такого мнения, что самый чистый литературный аварский язык в Хунзахском, Унцукульском, Гумбетовском, Казбековском и Гергебильском районах. Среди них все считают самым литературным — хунзахский. Почему? Во-первых, есть народы, по-моему, грузины в том числе, которые аварский язык называют хунзахским. Во-вторых, в Хунзахском районе все говорят на литературном языке, без диалектных слов.
Единственное – хунзахцы, говоря между собой, не произносят губные согласные, такие как «б» и «п». Есть такое объяснение: как говорят взрослые, в Хунзахе очень холодно, поэтому произносить эти звуки просто было неудобно.
Ближе всего к литературному (хунзахскому) аварскому языку -унцукульский и гергебильскийаварский. А вот в Казбековском и Гумбетовском районах, особенно в Казбековском, в лексике много слов, заимствованных из кумыкского языка. Какие-то аварские слова они вообще не употребляют, вместо них используют заимствованные кумыкские слова.
Я считаю, что главным показателем литературности языка является лексика. Хунзахский аварский очень богат. Когда люди говорят на нем, можно услышать много архаизмов, пословиц, крылатых выражений. В плане лексики хунзахский – это «самый аварский» аварский язык.
«Учителя, когда не видят заинтересованность руководства школы, тоже теряют интерес»
– Почему дети, с первого класса и много лет изучая родные языки в школе, не знают их? Есть мнение, что пора уже изменить методику и начать преподавать в школах дагестанские языки как иностранные, а не как родные. Что ты можешь сказать на этот счет? В чем проблема?
– Это очень большая проблема. Скажу про аварский. Учебники, по которым мы все работаем и в городе, и в селах, рассчитаны на детей, которые уже владеют аварским языком. Городским детям сложно по ним учиться, и учителям приходится самим как-то выкручиваться, решать проблему, творчески подходить, упрощать материал. Я не люблю на что-то жаловаться, но согласен с тем, что в городских школах нужна методика преподавания родного языка как иностранного.
Помимо того, что по этим учебникам сложно учиться, в городских школах есть проблема их нехватки, поэтому элементарно раздать их детям, как учебники по другим предметам, мы не можем.
– Подтверди или опровергни то, что сегодня зачастую, если не будет личной заинтересованности и энтузиазма самого учителя,на уроках родного языка в школах по программе детей учат алфавиту, чтению и письму и дальше пишут с ними бесконечные диктанты.
– В Махачкале, на самом деле, очень много хороших учителей по родному языку, я говорю это искренне. Многое не только от самих учителей зависит, но и от руководства школы, от того, как оно подходит к этому вопросу и как контролирует.
Гимназия, в которой я работаю, является экспериментальной площадкой преподавания родных языков города и республики, поэтому в нашей школе преподавание родных языков очень строго контролируется. Но, к сожалению, я допускаю, что есть школы, где пристального контроля нет. Даже учителя, у которых есть энтузиазм, когда не видят заинтересованность в этом руководства школы, теряют интерес к работе. Естественно, и у детей этойзаинтересованности не будет. Когда дети хотят перейти в группу русского языка как родного, в этом может быть и определенная вина учителя.
– Как решать эту дилемму родителям? Бывает, что родители отдают детей на родной язык, но потом переводят в русскую группу, понимая, что в группе родного языка он ничегоне выучит. Ты бы что посоветовал таким родителям: сдаться и отправить ребенка в группу русского языка или даже при плохом уровне обучения оставлять в группе родного, национального языка?
– Я считаю, что каждый классный руководитель должен разговаривать со взрослыми и убедить родителей, что изучать родной язык – это важно. Во-вторых, думаю, как бы халатно родной язык ни преподавался учителем (а таких учителей, я считаю, очень мало), все-таки за девять лет хоть что-то можно выучить, хотя бы как поздороваться на родном языке.
На курсе русского родного языка изучается культура русского народа, традиции, блюда… Это, безусловно, интересно и тоже надо знать, но многие родители отдают туда детей, ошибочно думая, что в этой группе будут подтягивать знание русского языка. Это не так. Грамматике русского языка там уделено мало часов. А когда и учебников мало, то вообще получается большой разброс между ожиданием и реальностью.
Фото: из личного архива Магомеда Манапова.
«Я вижу себя учителем в школе»
– Мы не поговорили о Всероссийском конкурсе учителей родного языка и литературы, в котором ты недавно участвовал. По его тогам ты вошел в список пятнадцати лучших учителей родного языка и победил в онлайн-голосовании.
– Сначала в список пятнадцати, а потом уже и в семерку попал, т.е. в финал.
– Учителя каких языков вошли в семерку вместе с тобой?
– Преподавательница родного языка из Кабардино-Балкарии, татарского языка из Казани, учитель русского родного языка из Владимирской области (который, кстати, стал победителем), женщина-учитель башкирского языка, учитель из Республики Коми. В этом году в конкурсе в основном принимали участие учителя, которые преподают русский язык как родной.
– Задания этого конкурса были адекватны сегодняшнему дню?
– Да, вполне. Всероссийский этап этого конкурса проводится с прошлого года. До этого он проводился в регионах, и то не во всех. Те, кто выигрывал на региональных этапах, шли на конкурс, который назывался Всероссийский мастер-класс учителей родных языков. Новый конкурс во многом отличается от прошлого, это аналог конкурса «Учитель года». Среди конкурсов была медиавизитка (видеоролик), методическая мастерская, в котором мы рассказывали о своем опыте работы, методах и приемах, и, собственно, урок. Кстати, был очень интересный формат проведения урока. Мы должны были дать вводный урок родного языка и родной литературы детям, которые не владеют этим языком. Я преподавал урок аварского языка детям из Карачаево-Черкесии. Также был классный час, посвященный духовному наследию России, и мастер-класс. Урок все учителя хорошо преподают, в этом все профессионалы, а вот мастер-класс я считаю квинтэссенцией профессионализма учителя, им учитель может продемонстрировать свой авторский метод.
– В последние годы в Дагестане набирает популярность проведение диктантов на родных языках. Ты состоишь в общественной организации «Авары», которая организует аварский диктант. Что дают эти диктанты сегодня?
– В первую очередь, как бы банально это ни звучало, это привлечение молодежи. Молодежи на наших диктантах было очень много, ей это интересно, многие хотят проверить свое знание родного языка. В рамках диктанта проводятся и другие мероприятия. Не скажу, что после диктанта ты станешь грамотным, это больше популяризация родного языка, культуры и истории, я считаю.
Фото: из личного архива Магомеда Манапова.
– Какая-то статистика по итогам каждого диктанта проводится? Сколько двоечников выявляется, сколько отличников?
– В этом году говорили, что текст был легким, поэтому очень многие написали хорошо. В предыдущие годы «хорошистов» и «отличников» было меньше, потому что и тексты были сложные, и, что очень важно, многие путают, какой буквой обозначается тот или иной звук.
– Кем ты себя видишь через лет двадцать? Видишь ли ты себя так же преподающим родной язык?
– На данный момент я не вижу себя в другой профессии. Я вижу себя учителем в школе. Школа и журналистика – это то, что мне интересно. Особенно школа, так как это место, где ты развиваешься каждый день, будучи причастным к воспитанию нового поколения. Заниматься саморазвитием и развивать других – это прекрасно. Даже за два года работы в школе я очень многому научился у детей.
Бэла Боярова
