В спецпроекте СМИSTORY – журналист Аида Мирмаксумова
— Когда-то я имела счастье познакомиться с руководителем Центра независимых социологических исследований Виктором Воронковым. «У нас очень хорошая профессия, – сказал Виктор Михайлович о социологии. – Мы удовлетворяем своё любопытство и получаем за это деньги».
Мне кажется, эту фразу можно отнести и к журналистике. Мы удовлетворяем своё любопытство, знакомимся с прекрасными людьми, видим удивительные места, обогащаемся духовно и получаем за это деньги.
Конечно, в нашей профессии любопытство иногда бывает весьма опасным.
У криминала не женское лицо
Помню, как совсем молодой поехала на спецоперацию в Кизляр. Всё оцеплено. Вокруг омоновцы, правоохранители, журналисты. И мы с Эмилией Казумовой попёрлись в соседний дом, постучались в одну из квартир и: «Мы журналисты, можно с вашего балкона посмотреть?»
Они нас зачем-то впустили. Стоим себе спокойно, смотрим, что внизу происходит, болтаем. И тут доносится голос командира: «Поехали». Техника двинулась и – «пубум!». Бахнули. Не знаю, что это было – танк, гранатомёт, но грохот был приличный и совсем рядом. Шум, осколки.
Мы в ужасе бросаемся на пол, держась за головы руками. Сидим, вжавшись, Эмилия ещё без конца повторяет: «Я больше никогда не поеду на войну, я больше никогда не поеду на войну». А я просто истерично смеюсь.
Это у меня защитная реакция, я всегда смеюсь, когда умираю от страха. Когда, как нам казалось, всё закончилось, мы вылезли оттуда, опять осмелели и пошли к торцу дома. Ну, интересно же!
И там нам омоновцы: «Девочки, уходите, пожалуйста, обстрел начнётся, опасно вам тут стоять». А мы ни в какую, типа мы ж далеко, оставьте, да. Потом нас кое-как оттуда забрали. А после обстрела один из омоновцев отвёл нас обратно. И показал изрешечённое пулями место, с которого мы собирались смотреть на происходящее.
Потом этих спецопераций было столько, что однажды в Тюбе я стояла и фотографировала человеческую ногу. Потом голову. Потом… И я понимаю, как равнодушно я это делаю. Для меня это уже не было ужасом, а было просто чьей-то головой с мозгами наружу. Днём я механически, без эмоций, делала свою работу, а ночами дёргалась и вскакивала от каждого шороха. В подсознании-то откладывается. Тогда, наверное, и поняла, что надо уходить. Отдохнуть, выспаться и получать от жизни удовольствие.
Пусть всегда будет солнце
В последний пункт, пункт по удовольствию, можно смело включить репортажи. Независимо от того, пишу я про маленький дагестанский аул или многомиллионный индийский город, я их очень люблю. В работе над репортажем ты как ашуг, который «что вижу, о том и пою».
И прежде всего это люди – мой любимый источник информации.
Помню, в Иране, в последний день в Тегеране, завтракали в кафе с подругой, и за соседний столик подсел парень. Он оплатил наш счёт, познакомился и пошёл с нами гулять. Показывал нам всё, рассказывал. А когда предложили деньги, оскорбился. «Если хотите сделать приятно, просто рассказывайте, что мы тут нормальные, к нам можно приезжать». И в этой его фразе было столько отчаяния! Что ему ответишь, я ведь сама боялась ехать. На деле, конечно, политика. Люди там очень приятные.
Если про репортажи у нас в республике, то выделю поездку в Мокок в марте. 21 августа прошлого года там произошёл пожар, который уничтожил большую часть села. Его жители до сих пор не получили обещанную компенсацию. Они только-только пережили эту зиму, ютясь во временных жилищах, и редакция отправила мне туда.
Сложная тема, ты собираешься общаться о проблемах, горе и усталости людей и морально готовишься к соответствующей атмосфере. В придачу оказалось, что туда из Махачкалы ехать восемь часов. Это такое высокогорье, что все три дня, что я там была, ходила с «давлением». Первое, что сказала, добравшись до села, было: «Как вы сюда забрались?»
Они посмеялись и ответили, что от врагов убегали. Ну, предки, в смысле.
Я говорю: «Хорошо, убежали, ну спуститесь». Там же ничего нет, скалы одни. Больше всего меня удивило, что они вообще там живут. А тут ещё этот пожар, многие лишились домов…
А кстати, по дороге в Мокок водитель маршрутки остановился купить пирожки и стал угощать. «Спасибо, – отвечаю. – Мне нельзя, у меня проблемы с желудком. Я на гречке сижу».
Он узнал, кто я, зачем еду в их село, и сообщил: «Жить у нас будешь. Этот вопрос решён». А потом позвонил жене и сказал, чтобы отварила гречку.
В самом селе из-за моего приезда провели мероприятие, которое должно было состояться через неделю, на следующий день. На конкурс-выставку школьного рисунка собралось всё село, школа. Директор в микрофон поблагодарил всех за присутствие и вдруг выдал: «К нам приехал уважаемый гость из самой Махачкалы – журналист Аида Мирмаксумова. Давайте дадим ей слово». Дети были счастливы посмотреть на живого журналиста. Потом вышло несколько школьников: «А эту песню мы дарим специально для вас, Аида Мирмаксумова». И поют «Солнечный круг, небо вокруг». Это была такая невозможная милота! Такая простота этих людей, не утративших желание порадовать гостя, оказать ему внимание даже при таких обстоятельствах.
Внимание: тема под напряжением
Когда журналист Светлана Анохина написала про женское обрезание в Дагестане, мне позвонила знакомая из Грузии и попросила написать по этой теме для их организации. Я говорю ей: «А что это по Дагестану? У вас самих под боком это происходит». Она такая: «Да не может быть!»
Может, говорю. Я диссертацию писала по аварским сёлам в Грузии и изучала вопрос. Они в шоке: приезжай, мол, напиши.
И я провела в этих сёлах неделю. В том селе, в котором я остановилась, бабушка, делающая процедуру, умерла. И они отвезли меня в соседнее, где была другая. Там женщины ополчились: нечего, мол, писать про это. Но в итоге всё же рассказали, что и к чему. Я написала материал и сдала. Но не ожидала, что будет такой шум. Знакомые оттуда звонили мне каждый день и рассказывали, что сегодня к ним приехали то полиция, то омбудсмен, то телевидение. Они очень злились на это внимание, на то, что всё получило такую огласку. Но в отличие от дагестанских респондентов моей коллеги, которые потом отказались от своих слов и стали говорить, что это всё неправда, там женщины оказались смелее. И когда приехало телевидение, прямо на камеру сказали: «Да, мы так делаем, и чо?».
Если не вдаваться во все подробности и сократить историю, то после этой моей публикации в грузинском уголовном кодексе появилась статья, предусматривающая уголовное наказания за женское обрезание.
И тут палка о двух концах. С одной стороны, люди имеют право на свободу вероисповедания, мысли. А с другой – дети имеют право на здоровье. Женщина, «специалист» по женскому обрезанию, она ведь маникюрными ножницами их делает. Даже не обработав. Они никакие не хирурги, конечно. Просто знают, как там и что порезать. И водят к ним девочек, которым и десяти нет.
Я была против введения уголовного наказания. Кто будет нести наказание? Женщины, которым внушили, что так надо, или женщины, которые проводят эту процедуру? Но тогда почему они должны отвечать за то, что кто-то к ней привёл ребёнка? Это вопрос не наказания, а просвещения. Главное, чтобы женщины сами поняли, что это не нужно, тогда и наказывать некого будет.
Как расслабить Кикабидзе?
Ну вот рассказываю всё подряд и думаю, какого отметить одного героя… Слушай, а ведь у меня сбылась благодаря журналистике мечта! Я познакомилась с Вахтангом Кикабидзе!
Правда, сначала он встретил нас холодно. Ну, пришли к нему, такому человеку, на интервью какие-то две малолетки. Сидят, бубнят, жу-жу-жу.
Он сидел, лениво выкуривая одну сигарету за другой и отвечая на мои вопросы либо никак, либо коротко и с одолжением. Я понимаю, что интервью проваливается, нервничать бесполезно, мне его не спасти, но вот ведь сам Кикабидзе сидит перед нами, такой весь прекрасный, колоритный. И я расслабляюсь и просто начинаю любоваться им.
И говорю ему, не чтобы задобрить, а потому что так себя и чувствую: «Знаете, батоно Вахтанг, я ведь однажды чуть не вышла замуж за грузина, только потому, что он был похож на вас».
И у него во-о-от такая вот улыбка. Расслабился, стал дружелюбный. На вопросы отвечает с охотой, шутит. И так мы хорошо и душевно пообщались, что ладно, пусть он и будет моим главным героем. По крайней мере, до осуществления другой мечты – интервью с Кустурицей.
Записала Кира Машрикова
