Перед вами стоит сложный выбор. Это даже не дилемма, это что-то на порядок выше. Как объяснить юному неокрепшему уму, что такое искусство?
По идее, мы, дагестанцы, живущие в республике, где прекрасное пробивается с трудом, должны чувствовать его интуитивно, на подсознательном уровне. Ничего не понимать, но знать: «Да-а-а, наверное, это оно». И быть правыми. Однако этого нет. Или почти нет. Атрофия.
Справедливости ради нужно отметить, что его, искусство, всегда не понимали. Но даже черствая душа таяла, а полный профан с атрофией прекрасного в сердце замирал, когда слушал «Тоску» Джакомо Пуччини или смотря на картины Иеронимуса Босха. Сейчас все это вызывает смятение.
К сожалению, искусство давно вышло далеко за рамки прекрасного и понятного и сегодня представляет собой явление, несхожее с тем, что принято считать искусством в классическом понимании этого слова. Изменилось отношение как к нему, так и к тем, кто его не понимает, к потребителю.
Сегодня человек, не разбирающийся в искусстве, не понимающий его, — явление обычное и не осуждаемое. Такого человека легко понять (и простить). Общество не выражает ему свое «фи», он не будет заклеймен позором в лучших салонах города, и уж тем более никто не пустит слушок про то, что гражданин М. не может отличить эпоху барокко от рококо. В республике, где хорошо освоили искусство войны, даже не прибегая к трактатам Сунь Дзы, никак не могут понять, что нас всегда выручало моральное осуждение в хорошем смысле этого слова. Осуждение незнания, неграмотности в самых различных областях. В том числе и в искусстве. А теперь? А теперь быть знающим и понимающим не модно.
Понятие искусства сегодня вытеснено ширпотребом, оно обесценено бездарностями и успешно заменяется прибитой к брусчатке мошонкой, панк-молебном и инсталляцией мусора… Общество обсуждает искусство, но не понимает его. Да и как его понять? Что вообще собой сегодня представляет современное искусство?
С кем новое искусство говорит? Кто его адресат? Какую идею в себе несет? Сегодня искусство не то что не имеет права голоса, но и не хочет брать его. Искусство не нужно даже государству… По-моему, это зловещий признак. Государство больше не использует его, не пытается взнуздать и подчинить. А искусство, в свою очередь, не пытается быть реакционным. То есть оно пытается не жить, а сосуществовать. Это плохо как для всех нас, так и для государства. Плохие, очень плохие приметы.
Нам трудно признать, что мы превозносим произведение искусства не только потому, что оно прекрасно, но и для того, чтобы ощущать свою принадлежность к сообществу. Подражание позволяет нам стать ближе к другим людям, то есть к другим подражателям. Это зачастую всего лишь борьба с одиночеством. Это одна сторона медали. Есть и другая. На мой взгляд, очень верная и правильная.
Тут-то мы, наверное, и подходим к самому главному. Каким бы искусство ни было, прекрасным или ужасным, недооцененным или переоцененным, имитацией мысли или дерзким вызовом для общества, ума и сердца, оно пока еще объединяет людей. Людей разных в своей массе, но стремящихся почувствовать что-то прекрасное и новое. Которым интересно не просто жить, а жить интересно. Таких людей не много, но они есть. Знающие, понимающие или с претензией на сопричастность.
Сегодня искусство — этакая вещь в себе. Для внутреннего пользования, круга посвященных. Нет, этот круг, конечно, не закрыт. Но войти в него пытаются единицы. В этом-то вся проблема.