Есть люди, которые остаются честными из страха перед законом, но есть и такие, кто честен по природе. На мой взгляд, мои земляки принадлежат ко вторым. Как бы ни было тяжело людям жить после войны, все же детей своих они старались воспитывать честными и порядочными. Мне кажется, из десяти библейских заповедей в Дагестане на первом месте стояла — не укради. После войны пацанва, будем так говорить, подворовывала, не без этого, но с возрастом все это уходило, и лишь немногие занимались подобным ремеслом. И среди этих немногих, к сожалению, был я и некоторые из моих друзей.
Как правило, человек, который пытается вспомнить прошлое, в первую очередь вспоминает среду, в которой он вращался, ну и дальше — больше. Поэтому я бы хотел поведать читателю немного о правосудии того времени, при этом сделать некоторый акцент на милицию и уголовный розыск. Уверен, многим это будет интересно уже по одной простой причине, что все кому не лень сегодня поносят и тех и других на чем свет стоит. Я, говоря откровенно, вообще не представлял жизни без милиции, так же, наверное, как и она почти полвека не представляла ее без меня и мне подобных. Увы, такова была жизнь.
Во всей Махачкале того времени работал один городской отдел милиции, находился он на Пушкина, 25. Городских районов, как Ленинский или Советский, тогда не было, но были маленькие отделения милиции: водное (в порту), 1-е в первой Махачкале, 2-е в 5-м поселке и 3-е на месте здания нынешнего суда Советского района.
В то время начальником городского отдела милиции был полковник Лавров, его заместителем — Анохин (отец нашей коллеги Светланы Анохиной), а начальником уголовного розыска — Багдасаров, дядя Яша, как его называли многие из моих сверстников. Можете такое представить сегодня?
Частенько мне приходилось бывать в этом самом горотделе, потому и запомнил их всех, особенно начальника уголовного розыска. Сейчас родители пугают маленьких детей, если они не слушаются, чертом, домовым или, на худой конец, Бабой Ягой. Нас же, маленьких, пугали милиционером, и это моментально давало результаты. То есть, дети милиции боялись, ну а взрослые — уважали. И уважать было за что. Надо было столько натворить дел, набедокурить и так надоесть, чтобы тебя внаглую посадили, да и то в самой милиции это считалось верхом неприличия. И уже сами работники смотрели на своего коллегу косо, ожидая от него чего угодно. А о том, чтобы подсунуть что-то в карман, не было и речи. В милиции того времени существовали свои этика и мораль: либо брали взятку, либо предупреждали — я неподкупен, бойся. Таких сотрудников, честно говоря, было большинство. Эта тенденция, скорее всего, обуславливалась тем, что большинство сотрудников разных отделов милиции пришли в нее прямо после окончания войны. И уж если сажали, то ты знал, что преступил закон, а потому и не было обидно сидеть. По большому счету, работа милиции была ловить, наше же дело — не попадаться, даже такая поговорка бытовала: «Не тот вор, кто ворует, а тот, кто не попадается».
Начальник уголовного розыска или его заместитель могли смело прийти на любую воровскую малину и обратиться за помощью, и редко когда им отказывали. Равно как и преступники иногда обращались за помощью к ним, в основном, конечно, это были просьбы о собратьях, попавших в беду. И в действиях тех и других не видели ничего удивительного и предосудительного, потому что никто не переходил рамки дозволенного. Если это не противоречило канонам общества, к которому принадлежали те и другие, почему не помочь. Да и, ко всему прочему, все это делалось открыто и честно. А разве можно не уважать партнера, если он честен? Это были как раз те случаи, когда дела тех и других удивительным образом пересекались.
Вот так и жили в тесном соприкосновении милиция и преступный мир, взаимно уважая друг друга (если их поступки заслуживали такового), не считая того времени, когда одни ловили, а другие старались не попасться. И это тесное соприкосновение давало огромный опыт как уголовному розыску, так и милиции в целом. То есть, я хочу сказать, хорошо зная нравы и обычаи преступного мира, манеру, характер и специфику «работы» той или иной профессии преступников, будь то карманник или домушник, медвежатник или майданщик, сотрудники очень редко ошибались в выборе метода раскрытия преступления. А опыт сей можно было почерпнуть, лишь контактируя непосредственно, естественно, в хорошем смысле этого слова. Огонь и вода тоже могут быть союзниками, пример тому — гидроэлектростанция.
Конечно, без ренегатов тоже не обходилось, но этот фактор уже можно отнести к производственному браку. Если, например, где-то происходило убийство, а для Махачкалы это было огромное ЧП в то время, то никогда не собирали всех судимых, чтобы с утра и до вечера держать их во дворах милиции, да еще задействовав при этом почти весь штат уголовного розыска. Такой подход к делу говорит не только о недостатке профессионализма, но и о самом что ни на есть попустительстве и никчемном отношении работников уголовного розыска к своей работе. А наоборот, обладая все тем же опытом общения, тогда подходили к делу логически, то есть путем исключения, ибо опираться стоит лишь на знание, которое подскажет путь к истине.
Зубры уголовного розыска знали, что преступный мир огромен, это целое государство со своей конституцией, канонами, царями и их подданными. И то, что было приемлемо для одних, для других — строгое табу, то, что могут сделать одни, другим не под силу. Так что, если даже в районе или просто в доме жило много судимых людей, то из них порой никого и не трогали, зная почти наверняка, что данное преступление к ним никакого отношения не имеет. Молодые сотрудники смотрели на своих старших товарищей, брали с них пример в полном смысле этого слова, а потому это была организация, где каждый думал не о том, как бы подкинуть сверток с анашой или патронами какому-нибудь бедолаге, а как, опираясь на опыт старших, по возможности правильно подойти к делу. Каждый старался внести коррективу, а значит, и свою лепту в общее дело. Вот почему это была организация, которую боялись одни, но за деловитость уважали другие. Ведь главный бич для преступного мира — беспредел. Он исключает или почти исключает такие понятия, как благородство и честность.
Видя благородство и честность со стороны людей вне закона, сотрудники правоохранительных органов тоже проявляли благородство и порядочность, человечность и сострадание, и не отметить это обстоятельство, мне кажется, было бы несправедливо.
Заур Зугумов