Сколько бы я ни старался успеть написать эту статью ко Дню учителя, не получилось. Вот такой я есть: ничего не получается у меня заранее. И потому пишу в понедельник, 5 октября, именно в День учителя. Но уже знаю, что назову ее словами Н. А. Некрасова из «Медвежьей охоты», обращенными к В. Г. Белинскому:
Белинский был особенно любим…
Молясь твоей многострадальной тени,
Учитель! Перед именем твоим
Позволь смиренно преклонить колени!
Однако писать о Некрасове и Белинском не думаю. За время работы учителем литературы в средней школе я успел проверить сотни и сотни ученических сочинений по творчеству Некрасова и по критическим статьям Белинского. Хватит! Пусть уже другие учащиеся, не мои, пишут такие сочинения, и пусть их проверяют другие учителя.
А ведь начинал я учителем математики восьмилетней школы, и было мне тогда ровно семнадцать лет. За полтора года после окончания педагогического училища успел поработать математиком в пяти восьмилетних школах. Я был как заплатка, которую нашивают к дырявым штанам: где в районе бывала крайняя нужда в учителе математики, посылали меня. И если бы окончил математический факультет ДГУ, а не филологический, уверен, что стал бы таким же хорошим учителем математики, как Омар Исмаилович ( Омар – лучший учитель математики из всех тех, кого я знаю, и мой друг – работает в управлении образования Дахадаевского района).
И самые яркие мои воспоминания тех лет связаны с селом Худуц, где в восьмилетней школе я работал математиком с сентября по декабрь 1965 года. Прекрасный народ живет и работает в том селе, гостеприимный и щедрый во всем! Здесь я чувствовал себя как дома. Да, я действительно был дома в семье колхозного ветеринарного врача Али Ибрагимова. Директор школы и учителя считали меня своим младшим братом, а местные ребята – близким другом.
Всю осень и начало зимы в свободное от работы время я ловил форель в горной речке. Она косяками плыла вверх по прозрачной воде под кромкой льда, и я рыбачил, как индеец. На конец палки вбивал гвоздь, оттачивал напильником его другой конец и, прицелившись, резко втыкал в рыбу. Я со своими учениками ловил форель и голыми руками: местные ребята изловчились вытаскивать рыбу из-под камня в реке руками. Сколько там было форели, не счесть!
Потом открыли около речки сырзаводы, и, говорят, пропала форель. Только сейчас, после того, как не стало колхозов и закрыли эти заводы, говорят, она вновь появляется. Попасть бы туда еще раз.
Иногда вечерами я со своими сверстниками ходил на танцы. «Какие там танцы в горах?» – можете вы не поверить. Да, самые настоящие танцы. Мы ходили на танцы на колхозную ферму, расположенную в двух километрах от села. И танцевали в тесной комнате, чуть ли не в кошаре, освещаемой керосиновой лампой, под аккомпанемент девичьих частушек. И аплодировали нам коровы, телята и огромные собаки-волкодавы. Не окажись я в то время в Худуце, так и не научился бы танцевать лезгинку. А сколько частушек я выучил!
Вот оттуда и берут начало многочисленные песенные и танцевальные коллективы выходцев с. Худуц Дахадаевского района. В этом селе всегда жил веселый талантливый народ.
Порою, когда мне бывало очень скучно в этом забытом богом ущелье, где расположен аул Худуц, я сочинял стихи. Вот несколько строк из тех моих виршей:
Наверху белоснежные плывут облака,
А внизу – туманы, туманы.
Над моей головой три гектара неба,
И хрустит белый снег под ногами.
А потом, досадуя на то, что мне никогда не выбраться оттуда, продолжал:
Три гектара неба, три гектара неба,
А вокруг громадина гор.
И все же уехал я оттуда, когда один за другим прошли четыре месяца и вернулась после отпуска на работу постоянная учительница математики – уроженка этого села. Меня провожал весь Худуц. Ехал домой на колхозной грузовой машине. Я сидел, завернутый в тулупы с ног до головы: зима в том году была холодная, и ехать мне надо было по горной дороге в открытом кузове почти полсотни километров.
С января начал работать уже в другом селе, тоже учителем математики.
С 1973-го по 2013 год, ровно сорок лет подряд, работал учителем русского языка и литературы. Сколько юношей и девушек выпустил я из школы за эти сорок лет! И вот сегодня сижу за ноутбуком с раннего утра, пишу и жду: сколько человек из них вспомнит обо мне и поздравит с профессиональным праздником.
Недавно я прочитал одну замечательную книгу из золотого фонда мировой литературы, подаренную мне внуком весной, в день моего рождения, с такой надписью: «Дорогому дедушке от любимого внука Данияла!» Конечно же, за него писала его мать, ибо Даниял еще не умеет писать. Но 15 июня эту книгу торжественно преподнес мне именно внук мой Даниял со словами: «Вот, дедушка, тебе мой подарок». Книгу эту написал Рей Брэдбери, и называется она «Вино из одуванчиков».
На переплете книги есть такие слова: «И если лет через сто на мою могилу придет мальчишка и напишет карандашом на плите: «Здесь лежит человек, который рассказывал сказки», — я буду счастлив».
Я же не Брэдбери и не могу быть таким притязательным. Мне будет достаточно и того, если сегодня с профессиональным праздником от души поздравят меня три–пять человек из бывших моих учеников. И тогда я опять буду считать себя вполне счастливым человеком. А такое уже бывало много раз.
И еще… счастлив я бывал всегда, когда читал учащимся произведения наших писателей, посвященные учителям. Я тогда очень старался на примерах этих авторов воспитать в своих учениках любовь к учителям. Они внимательно слушали меня и с интересом читали эти произведения. Но доходил ли весь смысл каждой такой книги до детской души… не могу сказать с уверенностью.
Это повесть Ч. Айтматова «Первый учитель», в которой героиня книги киргизская девочка Алтынай с благодарностью вспоминает своего первого учителя Дюйшена, учившего детей писать, читать, считать – всему тому, в чем сам еле разбирался. Но перед басмачами он стоял горой за каждого ученика и сыграл огромную роль в дальнейшей судьбе Алтынай.
Это и повести В. Астафьева «Кража» и Б. Васильева «Завтра была война» о директорах детских учебных заведений. В первой повести – директор детского дома Валериан Репнин, во второй – директор школы Николай Ромахин. Как они понимали и любили своих учеников!
Это повесть В. Быкова «Обелиск» о трагической судьбе сельского учителя Алеся Мороза, в годы войны оставшегося в оккупированном немцами селе, чтобы учить детей. Учитель ушел из партизанского отряда и вернулся к своим арестованным врагами ученикам, видя свой долг в том, чтобы достойно умереть вместе с ними, коль не сумел их уберечь.
В этом списке я называю и стихотворение Р. Гамзатова «Вера Васильевна», где поэт свою учительницу называет второй матерью и выражает ей огромную благодарность за все, что она сделала для обучения и воспитания горских мальчишек и девчонок. Ее же Гамзатов имел в виду, когда писал образ учительницы — главной героини в поэме «Горянка».
И, конечно же, здесь я назову рассказ В. Распутина «Уроки французского». Образ учительницы французского языка Лидии Михайловны – любимый образ учащихся средних классов. Идея рассказа такова: читатель учится у книг не жизни, а чувствам. «Литература, на мой взгляд, — это, прежде всего, воспитание чувств»,- говорит автор книги.
Рассказ этот и в моей жизни оставил свой след. Лет, наверное, тридцать–тридцать пять назад, в канун Дня учителя я получил по почте открытку. В ней были аккуратным почерком написаны слова из эпиграфа к рассказу Распутина: «Почему мы так же, как перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что стало с нами позже». Внизу был номер войсковой части. И только. Даже подписи не было.
Я места себе не находил от радости и перебирал всех своих учеников, служивших тогда в армии, стараясь определить, кто бы мог меня так поздравить. И только по истечении двадцати–двадцати пяти лет подходит ко мне один мой бывший ученик и говорит, что ту открытку послал мне он. Его я всегда считал хорошим учеником, поверил ему и рассыпался в благодарностях. Об этом я даже статью написал.
Сейчас же, наблюдая за этим уже давно взрослым человеком, я засомневался в той положительной оценке, которую я ему, ученику, тогда давал. Нет, не мог этот человек такое написать! И невольно сравниваю его с молодым Чичиковым из «Мертвых душ» Н. В. Гоголя. Помните вы слова школьного учителя Чичикова в адрес самого Павла Ивановича? Вот они: «Эх, Павлуша! Вот как переменяется человек! Ведь какой был благонравный, ничего буйного, шелк! Надул, сильно надул…» Получается, что надули и меня. Ничего страшного: переживу.
Начинал я свой рассказ словами известного поэта и завершаю тоже стихами известной русской советской поэтессы Вероники Тушновой:
Если б не было учителя,
То и не было б, наверное,
Ни поэта, ни мыслителя,
Ни Шекспира, ни Коперника.
И поныне бы, наверное,
Если б не было учителя,
Неоткрытые Америки
Оставались неоткрытыми.
И не быть бы нам Икарами,
Никогда б не взмыли в небо мы,
Если б в нас его стараниями
Крылья выращены не были.
Без его бы сердца доброго
Не был мир так удивителен.
Потому нам очень дорого
Имя нашего учителя!
Гаджимурад Раджабов