На великие стройки двадцатого века, как я уже говорил, мне не удалось попасть, как бы ни старался. И бойцом студенческих строительных отрядов с командирами, комиссарами, с высоким начальством на вокзалах, которое провожало эти отряды с оркестрами и сопутствующими словами перед посадкой на поезда дальнего следования, тоже не был.
Началом Движения студенческих строительных отрядов считается 1959 год, когда 339 студентов-добровольцев МГУ во время летних каникул отправились в Казахстан на целину. И, конечно же, студенты дагестанских учебных заведений не были бойцами первых стройотрядов. Я тоже не мог быть в их числе по многим причинам.
Нас же водили в колхозы и совхозы собирать кукурузу при Хрущеве, виноград — при Брежневе. А в летние месяцы мы работали на консервных заводах республики. И все эти работы выполнялись почти бесплатно.
А вот братьям моим повезло со студенческими отрядами. Где только они не были на просторах великой страны! На Крайнем Севере и в Оренбургских степях, на Дальнем Востоке и в пустынях Средней Азии. И, главное, хорошо оплачивался их труд. И жили они от курса в курс на заработанные в студенческих отрядах деньги.
Иначе не потянули бы мои родители учебу сыновей в лучшем строительном институте СССР. Какая тяжесть легла бы на их плечи, если бы не было этих студенческих отрядов? Два студента из семьи колхозника одновременно учились в московском вузе, а колхозник этот получал за свою работу трудодни, по которым только в конце года давались солома, сыр, пшеница, ячмень… и копейки.
В 1976 году, летом, во время школьных каникул, мои братья-студенты пригласили и меня, сельского учителя, в студенческий отряд. Магомед в том году заканчивал учебу в МИСИ, Саид же перешел на третий курс. Оба жили в студенческом общежитии, хорошо учились. Да еще и боролись, отстаивая честь института на столичных соревнованиях.
В первые дни в Москве я отдыхал, гуляя по улицам города и распевая про себя, как я считал, самую подходящую к моему настроению песню – «А я иду, шагаю по Москве». Вот ее слова:
Бывает все на свете хорошо,
В чем дело — сразу не поймешь.
А просто летний дождь прошел,
Нормальный летний дождь.
Мелькнет в толпе знакомое лицо,
Веселые глаза,
А в них бежит Садовое кольцо,
А в них блестит Садовое кольцо
И летняя гроза.
А я иду, шагаю по Москве,
Но я пройти еще смогу
Соленый Тихий океан
И тундру, и тайгу.
Над лодкой белый парус распущу,
Пока не знаю, с кем,
А если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.
Это была моя третья встреча со столицей нашей родины. Первые две мои поездки в Москву были проездом из Новосибирска домой: в первый раз, когда ехал в отпуск из армии, во второй – когда уже демобилизовался из армии. Оба раза я бывал только в аэропорту и на Красной площади. Где только я не бывал в третью мою поездку в Москву! Даже на первом дагестанском балете в Большом театре по поэме Р. Гамзатова «Горянка».
В тот год свои каникулы (у учителей вместо отпуска тоже каникулы, как и у учащихся) я провел в Подмосковье, в студенческом строительном отряде из десяти человек. Одиннадцатым был преподаватель физической культуры в МИСИ и тренер по борьбе Эрик Андреевич Агаев. Он же организовал этот отряд и был его командиром. Впоследствии Эрик Андреевич стал государственным тренером России по вольной борьбе. Таковым, я думаю, он является и сейчас.
В Чемодурово (так называлась деревня в Воскресенском районе Московской области, где мы должны были работать) я приехал первым из отряда. В этой деревне мы взялись строить дома для животноводческого комплекса. Я быстро нашел заведующего хозяйством комплекса. Это была очень общительная молодая женщина. Она мне дала ключи от двух смежных квартир в большом доме, где мы должны были жить, и все необходимое для проживания одиннадцати человек.
В течение двух–трех дней съехались все бойцы (члены) студенческого отряда. Среди них были: брат мой Саид и его однокурсники Борис и Саша, преподаватель физкультуры МЭИ (Московский энергетический институт) Эдик, сам Эрик Андреевич и еще пятеро молодых ребят. Один я пока не мог называться бойцом, ибо бойцом стройотряда считался член отряда, уже проработавший хотя бы одну целину.
Эти пятеро были отличными каменщиками. Как умело клали они кладку из кирпича! Где они этому учились? Может быть, они и студентами вовсе не были, и командир нашел их среди рабочих-каменщиков? Не знаю.
Эрик Андреевич договорился с ними заранее: никаких выпивок и гулянок. Да и времени у нас не было на это: мы работали весь световой день без выходных. За два месяца работы был только один выходной во второе воскресенье августа. В тот день мы со своими новыми друзьями много пили, отмечая День строителя. Саид, Борис и Саша были спортсменами, потому не пили. Командир пил, но очень мало.
Эрик Андреевич, как истинный осетин, любил произносить длинные тосты. Здесь я должен буду рассказать два случая по поводу того, что из этого вышло.
Случай 1. Эрик Андреевич иногда ездил в Москву и каждый раз привозил для нас с Эдиком немного спиртного (табу на него нас не касалось). Эдик тоже был осетином, но… давно обрусевшим. И потому, когда мы втроем сидели за бутылкой, он никак не мог себя заставить дождаться конца тоста Эрика Андреевича. Он всегда говорил, что дагестанские тосты ему больше нравятся, и, громко сказав «Деркаб!», опрокидывал в рот содержимое стакана.
Случай 2. По истечении нескольких лет (не помню я, в каком году это было) Эрик Андреевич приехал в Махачкалу на соревнования по каратэ как, если не ошибаюсь, главный тренер СССР по каратэ. После соревнований мы с Магомедом провожали его в аэропорт и остановились по дороге на берегу моря. Он и здесь начал говорить длинные тосты, начиная со слов «за святого Георгия», « за порог» и за кого-то еще, что чуть не опоздал на самолет.
А каменщики наши дружили только со мной. О своем отношении к нам, кавказцам, они тоже говорили только со мной. И в День строителя один из них, обращаясь ко мне лично, сказал буквально так: «Если у вас в Дагестане все люди такие, как ты, Мурад, тогда Дагестан – райский уголок». Другие говорили, что им больше всего нравится наш тост, и с громким выкриком «Деркаб!» пили за здоровье дагестанцев.
В тот день в животноводческом комплексе мы купили теленка на хинкал и шашлыки. Командир наш пригласил на праздник все начальство этого комплекса. Чего только не было на столе из осетинской, дагестанской и русской кухни.
Правда, гостям тоже очень скоро надоели осетинские тосты. А мой тост слушали с удовольствием, потому что он был самым коротким. Я еще под действием выпитого читал им стихи Р. Гамзатова про вино и «даргинское слово «Дерхъаб!»».
Мы жили в самом центре Чемодурово, а работали на окраине поселка, на территории комплекса. Я хорошо помню, как нам по утрам давали по литру парного молока. Молодая доярка из молочно-товарной фермы выносила полное ведро и с большим удовольствием предлагала нам пить.
Чемодурово находится в пяти–шести километрах от города Воскресенска по трассе. Мы с Эриком иногда ходили туда смотреть кино в летнем зале и пешком возвращались домой по прямой короткой дороге.
Пусть вас, дорогие мои читатели, не смущает название поселка: оно не от слова «дурак». Говорили, что слово «чемодур» означает «самовар». Зато названия улиц в этом поселке одно красивее другого: Восточная, Северная, Зеленая, Озерная, Луговая, Песчаная и Солнечная, на которой жили мы. Я невольно сравниваю их с названиями улиц в нашем городе: Манташева, Лаптиева и…
Для меня и брата моего Саида, да и для всех бойцов отряда, самым значительным событием в Чемодурово в те дни был приезд туда нашего племянника Хасбулата. Он приехал к нам сообщить, что успешно сдал вступительные экзамены в МИСИ, на тот же факультет, где учились его дядья — ПГС (промышленно–гражданское строительство).
Потом, когда уезжал домой из Москвы, я специально сходил в этот институт посмотреть список абитуриентов, прошедших по конкурсу на факультет промышленно–гражданского строительства. В списках студентов первого курса фамилия племянника была первой: Абакаров Хасбулат Алиевич.
Приехав в родное село, я сразу же отправился к отцу Хасбулата с этой радостной вестью. Али Абакаров (это был именно он, известный в Юждаге знаменитый шофер) потом долгое время с гордостью за сына рассказывал всем, что его «Хасбулат записан первым номером в списке поступивших по конкурсу в МИСИ». И это была сущая правда.
Правдой является и то, что на днях, десятого числа этого месяца, мы с Хасбулатом, заслуженным строителем РД, почетным строителем РФ (он построил на южных границах РФ несколько погранзастав, за что был награжден Почетной грамотой ФСБ РФ), начальником ООО «Инжстрой-2А» и одноклассником Саида, журналистом Магомедом Рабадановым тепло вспоминали безвременно ушедшего от нас брата, дядю и друга. И, конечно же, мои летние каникулы в Чемодурово.
Заслуженный строитель РД, участник ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС и землетрясения в Армении, чемпион мира по вольной борьбе среди ветеранов, мой брат Саид Раджабович Аммаев умер на борцовском ковре во время тренировок десятого октября 2011 года. Семнадцатого ноября текущего года ему исполнилось бы 60 лет.
Гаджимурад Раджабов